Пролог
я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя я убью тебя
Глава первая
Я печатаю это, чтобы выиграть время. Я сижу за столом и набираю текст на печатной машинке, в которую заправлен нескончаемый рулон бумаги. От машинки к небольшому ящику на другом конце комнаты тянется вереница проводов. На ящике установлен прямоугольный экран, который прямо сейчас пуст, но если я останавливаюсь, он вспыхивает красными цифрами: 30 29 28
Если я вновь принимаюсь отстукивать печатную дробь, то экран гаснет. Это обратный отсчет. Я должен безостановочно печатать, чтобы выжить. Этим я сейчас и занимаюсь. Мне больше не на что надеяться, комната заперта, окно зарешечено, в здании нет никого, кроме меня.
Скорее всего, в ящике взрывчатка, хотя тут могут быть варианты. Колба с нервно-паралитическим газом. Контейнер с гремучими змеями или хищными пчелами, а почему нет? Да и вообще, мне много не надо. Я сейчас в таком напряжении, что хватит резкого звука, и сердце не выдержит.
Я привык много и быстро печатать, дает знать профессиональная привычка, поэтому сейчас легко справляюсь с поставленной задачей. Однако я не железный и легко могу себе представить, что будет в конце. Я потеряю сознание от усталости и голода, упаду лицом вперед, щелчок, последняя опечатка, вспыхивает таймер. 30 29 28 27
Через сколько это будет? Сложно сказать, я не экспериментировал над собой в таком ключе, но думаю, что пару дней я протянуть способен. При условии, что не сойду с ума через пару часов. От скорби и злости.
Больше всего меня убивает не то, что меня хотят убить (вот это каламбур, есть еще порох в пороховницах). Самое скверное, что нельзя вернуться назад и перечитать написанное, а главное, отредактировать его. В панике я допускаю огромное количество опечаток, почем зря хлопаю пробел, строчу как из пулемета. (За это, Стеблин, можешь не беспокоиться, я тебя прикрою. Примечание редактора.)
Я написал, что меня хотят убить, и это написано так, будто я не знаю своего мучителя. Но я его знаю. Да, такого не встретишь в детективных сюжетахчтобы главный злодей был известен с самого начала, так что прошу прощения за спойлер. Но его имятопливо для моей ненависти. Ключ зажигания для моего чахлого движка.
Итак, в моей смерти прошу винить Нет, конечно, в каком-то смысле я сам виноват, напортачил так, что сложно было ожидать иного исхода. Но все-таки тот, кто запер меня здесь, тот, кто заварил кашуя должен назвать его имя, пусть поддельное, выжечь его чернильным огнем, вытатуировать на белой папирусной коже. Имя, которое я никогда не забуду.
Ты. Тот, кто, я уверен, прочтет эти строки первым сразу после моей гибели. Тот, кто оказался сильнее и хитрее меня. Тебе останется лишь вымарать свое имя с этих страниц или замаскировать его, потому что иначе тебя ждет расправа, и ты ее заслужил. А может быть, ты совершишь последнюю подлость, и подпишешь своим именем этот текст? В лучших традициях детективного жанра преступник будет прятаться на самом видном пятачкена обложке.
Как бы то ни было. Я знаю твое имя и никогда его не забуду. Я помню, как оно впервые прозвучало из твоих уст. Помню выражение лица, с которым ты его назвал. То было не имято был приговор.
Я знаю твое имя. Тебя зовут
Глава вторая
Горазд, говорит он.
Квартира кишит людьминеулыбчивыми, скучными, трезвыми. Рифмоплеты и писаки привыкли к дармовой выпивке, а тут им дали от ворот поворот, вот они и не знают, чем себя занять. Хозяинпринципиальный зожник и веган, короче, придурок. Ни себе, ни людям. Но все-таки приятно смотреть, как эти акулы пера дрейфуют в мутном омуте и разочарованно скалятся друг другу. Мол, ну, хотя бы канапе удались. Да и вообще, сложно ждать размаха от писательской вечеринки. Писательская вечеринкаэто оксюморон. Примерно как оргия импотентов.
Горазд, повторяет голос у меня за спиной.
Квартира выходит окнами на трассу, скрученную в тугую петлю. Движение автомобилей создает жуткую иллюзию, будто петля затягивается на шее. Я оборачиваюсь. Он выглядит решительно, словно собирается пригласить меня на танец.
Что? переспрашиваю я.
Горазд, повторяет он. Горазд Петрович Знатный. И это не псевдоним. И вообще, я не писатель. Я литагент.
Я вздыхаю. Жалею, что не ушел отсюда раньше: вокруг одни фрики и неудачники. Я один из них.
Приятно познакомиться, говорю я, но не называю своего имени и не подаю руки.
Да, такие у меня имя-фамилия, продолжает Горазд. А вот ваши позывные, между прочим, довольно скучные, господин Стеблин.
Внутри закипает тяжкая дурнота. Женщина в блестящем платье смотрит в мою сторону. Минералка в стакане теплая, как утреннее скопление слюны во рту. Я не то чтобы удивился, но все-таки отметил тот факт, что Горазд был первым человеком за сегодня, кто узнал меня в лицо. Мне бы, конечно, хотелось, чтобы это происходило чаще, но не могу утверждать, что приложил все усилия для этого. Я кивнул ему то ли в знак благодарности, то ли разрешая продолжить беседу.
«Антитеза», говорит он. Далеко не безупречный роман. Но мне понравилось название.
Я отхлебываю из стакана. Что это за клоун?
Знаете, почему он плохо продается? Из-за вашей фамилии. Она совершенно не писательская. Стеблин. Нет-нет-нет-нет-нет-нет. Нужно что-нибудь иное.
Стакан заляпан моими вспотевшими пальцами. Если доведется размозжить его о голову этого психа, то меня легко вычислят, жаль.
Хотите, я одолжу вам свою фамилию? смеется Горазд. Она «выстрелит», я обещаю.
Он протягивает мне визитку с заговорщическим видом, словно это крапленая карта, которую мне нужно спрятать в рукав до конца розыгрыша.
Спасибо, тупо произношу я, как если бы он был промоутером и всучил мне листовку со скидками на кухонную технику. Извините, я отлучусь.
Иду в туалет, проталкиваясь между чужих плеч. Кто-то смеется у меня над ухомон явно пьян, алкоголь все-таки появился на вечеринкеконтрабандным путем. Ставлю стакан на тумбочку в коридоре и дергаю дверь уборной. Вот черт, занято. Я оборачиваюсь, опасаясь, что Горазд сел мне на хвост. Всматриваюсь в его визитку, словно на ней пароль от запертой двери туалета. Действительно, Горазд Петрович Знатный. В жизни не поверю, что это не псевдоним.