Там, где подвиг, там и смерть,
Вариантов, сука, нет,
Вариантов, сука, ноль,
Кто-то сдался, кто-тосвой.
Следующим утром в пять часов я почуял неладное сразу же, как только нога коснулась асфальта беговой дорожки. Асфальт был каким-то не таким. Вязким, неправильным. Я подумал, что, будь на мне прежние кроссовки, пена бы просто прилипла к нему. Но я купил трейловые, на подошве которых был резиновый протектор с глубоким рельефом.
Готов? спросила Лена, когда я с ней поравнялся.
Она была напряжена, как туго натянутая струна, через которую пропускают электрический ток. Виталий топал на расстоянии полукруга от нас. Мы, не сговариваясь, ускорились, торопясь его нагнать.
Что он придумает нынче? спросил я. Опять снег? Собаки?
Лена мотнула головой на бегу. Я и сам чувствовал, что предварительные ласки закончились. Сегодня будет что-то другое
Не останавливаться! выкрикнул Виталий, когда мы поравнялись с ним и замедлили темп. Что бы ни случилось.
Какое ему дело до бега? спросил я.
Бегнаше оружие, объяснила Лена. Не знаю, почему. Не знаю, как. Но мы каждым шагом надираем ему задницу, и ему это не нравится.
Какое-то время мы бежали вместе, сосредоточенно глядя себе под ноги, иногда оглядываясь в поисках опасности. Потом Лена, не выдержав, унеслась вперёд, я тоже добавил скорости. Бегэто действие. А действоватьвсегда спокойнее, чем неподвижно ждать беды.
Нажал кнопку гарнитуры. Помиратьтак с музыкой. С тех пор, как всё это началось, я ни разу не сменил треклист. Вновь и вновь запускал один и тот же альбом, и песни оттуда стали моими молитвами.
Всё изменилось в мгновение ока. Я моргнул, и непроизвольно вскрикнул: асфальт стал красным. Как будто раскалился. Воздух над ним колебался маревом. Подошвы приклеивались на каждом шагу. Того и гляди останутся на асфальте, и придётся бежать босиком. А бежать придётся, потому что теперь-то уж точно не остановиться. Мы зашли слишком далеко, и просто так нас не отпустят.
Визгливый смех резанул по ушам. Послышался бойкий цокот копыт. Я вывернул голову, посмотрел назад. Чёрт скакал следом за Виталием, подпрыгивая на несколько метров, вертясь в воздухе.
Я побежал быстрее, догоняя собственное сердце. Вокруг сгустилась тьма. Ничего не было ни слева, ни справа. Только алая беговая дорожка, от которой стеной поднимался жар. Только мы трое, и хохочущий чёрт.
Беги, жирный! провизжал он. Топай быстрее, сжигай калории! Знаешь, где калории горят лучше всего? В аду! Туда и беги, скорее, не останавливайся!
Зайдясь вновь своим мерзким смехом, он догнал меня, поравнялся и радостно хрюкнул.
Несмотря на жар, меня мороз пробрал. Впервые эта тварь оказалась так близко, что можно было потрогать, только вот я скорее отгрыз бы себе руку.
Повернул голову и посмотрел в жёлтые бешено горящие глаза.
Вот и сделался кругпрямой! взвизгнул чёрт и подпрыгнул. Закрой глаза, беги быстрей! В гости к тысяче чертей!
Чёрт прошёлся колесом, не переставая хохотать, и нагнал Лену одним прыжком. Я заметил, что действительно круга больше нет. Мы бежали по раскалённой дороге вперёд и вперёд, в темноту. Но темнота больше не была однородной. Она постепенно наполнялась звуками, движением. Кто-то шептал, вскрикивал, рычал. Хлопали огромные невидимые крылья, иногда сверкали чьи-то глаза. Иногда мне казалось, что я вижу силуэты
«Не смотри, произнёс вдруг спокойный голос, вытеснив из наушников остатки музыки. Всё, что они могут, это прыгать вокруг. По-настоящему бежать можешь только ты. Беги и не останавливайся».
Беги! рявкнул Виталий.
Лена завизжала. Чёрт выскочил прямо перед ней, и она сбилась с шага, но тут же, спохватившись, ускорилась. Подмётки её новых кроссовок светились алым светом.
Бежим в ад, сестрёнка! заорал чёрт и побежал рядом с ней, прижался, приобнял за плечи. Сфотографируемся? Миллионы просмотров! Вместе с чёртом в ад бегу, не могу поднять ногу́! Не ногу́, а но́гу! Всё равно подохну!
Уйди! взвизгнула Лена и, не останавливаясь, оттолкнула чёрта. Нахер пошёл, выродок! Рылом не вышел со мной фотографироваться!
И чёрт внезапно отскочил. Даже не сразу засмеялся, как будто эта нелепая отповедь его оскорбила. Несколько секунд он цокал копытами рядом с Леной, потом понёсся вперёд, стремительно набирая скорость.
Лена замедлилась. Я поравнялся с ней, схватил за руку. От асфальта шёл такой жар, что было трудно дышать, пот заливал глаза, но рука Лены была холоднее льда.
Держишься? крикнул я. Надо держаться! Слышишь?
Вздрогнув, она посмотрела на меня и кивнула. Из её глаз текли слёзы, всё тело сотрясала дрожь, но она побежала быстрее. Я не отпускал её руки.
Какая-то крылатая тварь, вроде гигантской летучей мыши, пронеслась низко над нашими головами, заставив пригнуться. И тут же нас оглушил визгливый хохот чёрта и бессловесный вопль Виталия.
Мы обернулись. Чёрт сидел у Виталия на шее и, будто обезьяна, увлечённо копался у него в волосах.
Вот где весь жир! орал он. Жир у тебя в голове, толстый! Толстый-толстый бегемот, черти трахнут тебя в рот! Ты знаешь, как эти двое тебя прозвали? Бегемотом! Все над тобой смеются, тыпосмешище даже для своих друзей! Когда в последний раз видел свои яйца, жиробас? Может, их уже и нет вовсе? Сейчас я тебе сделаю липосакцию!
Чёрт когтями вцепился в голову. Виталий взревел, вскинул руки и схватил его за клочковатую шерсть. Дёрнул, бросил вперёд. Чёрт кубарем покатился по алой дороге, не переставая хохотать.
Убью! заорал Виталий.
Нет! хором выкрикнули мы с Леной.
Было поздно.
Виталий налетел на чёрта, наклонился, схватил его за шерсть на башке одной рукой, другой ударил в рыло.
Но оностановился.
Мы ещё услышали звук удара, сопровождаемый хрустом, услышали, как на миг чёрт подавился своим смехом. Однако он тут же извернулся и с размаху запустил руку под рёбра Виталию.
Тот охнул и, мгновенно побледнев, упал на колени.
Кушай больше маргаринасдохнешь от холестерина, пропел чёрт и, отскочив, позволил Виталию рухнуть на алый асфальт ничком.
И тут же асфальт перестал быть алым, принял обычный оттенок. Как будто слайды сменились в проекторе. Подпрыгнул в последний раз и исчез чёрт.
Виталий! закричала Лена и побежала к неподвижно лежащему на беговой дорожке телу.
Восьмой круг
Здравствуй! Я сижу, себя ломаю,
Чтоб увидеть светлое во тьме.
Здесь нас потихоньку убирают,
Но мы ещё не всё.
Мы ещё не все
Скорая приехала на удивление быстро. Двое рослых санитаров не без труда погрузили Виталия на носилки.
Можно с вами? спросил я.
Родственники?
Нет.
Двери закрылись у нас перед носом.
Надо было сказать «да», пробормотал я вслед «Газели, рванувшей с места с мигалками и сиреной.
Бегом! Лена ткнула меня кулаком в бок и куда-то понеслась.
Мы выскочили со школьной территории, пронеслись под носом у девушки, выгуливавшей какую-то мохнатую мышь на поводке. Мышь отважно на нас тявкнула, девушка что-то проворчала.
В этом дворе я оказался впервые, хотя дом, конечно, видел.
Стой! скомандовала Лена и ворвалась в дверь третьего подъезда.
Я стоял, что мне ещё оставалось. Сердце колотилось, перед глазами плыли круги. Я не успел отойти от этой сумасшедшей гонки через преисподнюю, а тут ещё Виталий Чёрт засунул в него лапу по локоть, но крови не было. Не было и раны, насколько я успел заметить.
То, что поехали с сиреной, одновременно и пугало, и вселяло надежду. Трупу не стали бы включать сирену. Но и если бы Виталий просто потерял сознаниетоже не стали бы.
Чёрная Toyota Rav 4 рядом со мной ожила, загудела. Тут же пикнула, разблокировав двери. Миг спустя Лена вылетела из подъезда.
Что встал? крикнула она. Залазь!
Не знал, что у тебя есть машина, сказал я, когда мы на скорости под сорок выскочили со двора.
А что ты вообще обо мне знал? Лена вытащила из «кармашка» в дверце тонкую сигарету, прикурила, не сводя глаз с дороги.
Тут она была права. Я ничего о ней не знал. Ни о ней, ни о Виталии. Так же, как они обо мне.
Машин на дороге было мало. Лена, наплевав на камеры, лавировала, перемещаясь из ряда в ряд. Спидометр колебался между отметками «80» и «100».