Парни и трое девиц присели на скамью рядом с нашей, двое девиц подошли до киоска, у которого все еще стоял Герман.
Герыч, блин, здорова!
Ты че это, про нас совсем забыл?
Девицы, не стесняясь, вешались на Германа, одна из них расцеловала его щеки.
Я скучаю, милый, ты же знаешь, вульгарно улыбалась, сказала она.
Герман пытался отмахнуться от них, но они и не думали отстать от него.
Мерзость и ужас переполняли меня. Я встала со скамьи и в полном недоумении смотрела на Германа.
Настя. Аскольд взял меня за руку. Не стоит, Настя
Что это? спросила я Аскольда, продолжая смотреть на Германа.
Девчата, свободны, топаем, Герман все еще пытался отделаться от них.
Герыч, блин, я не пойму, ты че?
Герыч встал на путь истинный, усмехнулся один из парней, этих девиц.
Да ладно? удивилась та, которая целовала Германа и посмотрела на меня. Это она, твоя новая жертва? издеваясь, спросила она. Это ж, мышь серая. В каком подвале ты ее нашел?
Идем, купив пива, сказала вторая девица. Очень скоро эта мышь наскучит ему и он вернется к нам. Правда, Герочка? нахально улыбаясь, она посмотрела на Германа. Мы ждем.
Девицы подошли к своим парням, те встали со скамьи и они все вместе удалились.
Еще никогда в жизни я не испытывала, такого унижения. Герман подошел к нам. Друзья и братья серьезно смотрели на него. Я была просто в ужасе. В горле стоял ком. Мне было мерзко, стыдно, горько и обидно.
Настя. Герман взял меня за руку.
Не смей трогать меня, я вырвала свою ладонь из его рук, из глаз моих покатились слезы.
Полными боли глазами я посмотрела в глаза Германа и убежала прочь из парка. Герман пытался остановить меня, но я сумела затеряться в толпе отдыхающих. Я не могла смотреть на Германа, я, вообще, не могла смотреть ни на кого из них. Я просто бежала, не зная куда. Выбежав из парка, я остановилась и пошла пешком. «Куда я иду? Куда мне идти? Какая разница?» Часа два я просто бродила по городу, не зная, что делать. Я не могла поверить в то, что мой добрый и нежный Герочка, может быть таким. Я присела на скамью и поняла, что совершенно не понимаю, где я нахожусь. Я просто потерялась в большом незнакомом мне городе. Я подошла до ближайшего киоска, купила сигарет и присела обратно на скамью. «Что делать? Куда идти?» Еще часа два я просидела на лавке. На меня обратил внимание, дежуривший рядом наряд милиции. «Только вас мне не хватало» подумала я и встала, чтобы уйти куда-нибудь, но не успела. Один из милиционеров подошел ко мне.
Здравствуйте, гражданка. Старший лейтенант Петров, он показал мне удостоверение. Предъявите паспорт, он серьезно смотрел в мое зареванное лицо.
Зачем?
Для установления личности. Банальная проверка. Чего Вы так испугались?
Я не испугалась. У меня нет с собой паспорта.
Фамилия, имя, отчество. Адрес.
Я молчала.
Девушка, я доставлю Вас в отделение.
Что я могла сказать? Назвать Ивановский адрес и родную фамилию, доберутся до опеки. Назвать адрес Марка? Зачем? Чего бы я сейчас не сказала, у Марка могут возникнуть проблемы, а я очень не хотела этого. Дело об удочерении в производстве А зачем им теперь меня удочерять? Я не знала, что делать. Я просто сидела и молчала. «Мамы нет. Дома у меня теперь тоже нет. Герман? Похотливый кобель. Марк? Зачем я им нужна? Все равно, ждет меня лишь интернат. Будет так, как должно быть» горько думала я.
Девушка.
Я продолжала молчать.
Пройдемте, он взял меня за локоть и усадил в машину.
Мне было уже все равно, куда меня везут, вообще, наплевать на все.
Меня привезли в отделение и проводили в кабинет следователя.
Фамилия, имя, отчество, начал «пытать» меня следователь.
Я не знала, что им отвечать и просто сидела и молчала. Через час, менту надоело разговаривать самому с собой и он позвал дежурного.
Определи ее в обезьянник. Может, поразговорчивее станет.
Меня провели в клетку, где сидело полупьяное уличное отребье. Я тихо присела в угол клетки, прямо на пол.
Слышь, красавица, закурить дай, довольно выпившей женщине, лет 35-ти, видимо было скучно и она решила достать меня.
Я посмотрела на неетюремные наколки, внешний вид, поведениезэчкарешила я про себя, при чем, довольно самоуверенная. Кроме нее, в камере сидели три подобные ей и четыре проститутки. «Попала, блин. Привыкай, Настя, к веселой самостоятельной жизни» горько усмехнулась я про себя. Я не стала ей отвечать, просто отвернулась.
Сюда секи. Ты не слышишь, что ли? она не собиралась отстать от меня. Малолетка гребаная, закурить говорю, дай.
Я снова промолчала. Она встала с полу и подошла ко мне.
Я с тобой разговариваю, срань малолетняя, злобно прорычала она и замахнулась, намереваясь зарядить мне в ухо.
Спасибо спорту, я умело перехватила ее кулак, встала и нанесла ей ответный удар.
Не трогай меня, прошипела я.
Но она не собиралась прощать мне мое наглое, на ее взгляд, поведение, напротив, ее подруги подошли к ней и принялись «воспитывать» меня. Во мне закипел инстинкт самосохранения. Я отбивала их удары и умудрялась наносить удары в ответ. Но, четыре здоровые прожженные зоной бабы и я, исход был ясен изначально. Они не слабо лупили меня
Неизвестно, чем бы все это закончилось для меня, но в камеру, услышав шум, вошли двое дежурных. Им было все равно, кто устроил кипишь, тяжелыми резиновыми дубинками они принялись успокаивать и зэчек и меня.
Совсем охренели, су. и подзаборные! орали они
Итогразбитый нос и губы, у меня горела щека, обещая посинеть и глаз тожеэто постарались зэчки. Горели и болели, избитые дубинками, спина и плечибравые ребята менты. Зэчки притихли и сели в угол, я так же тихо присела в другом углу. Мне очень хотелось плакать, но не от боли, мне было очень обидно. Я поджала колени, обхватила их руками и склонила на них голову. «Привыкай, Настя. В интернате тебя ждет, что-то подобное»