И тут зазвонил мобильник:
Але, я у телефона, ответил Вадик, в принципе уже приняв решение.
Это ты, Вадюха? послышался в трубке надтреснутый голос Шмыря.
Ну я, проговорил Вадик.
Если стоишь, сядь; если сидишь, ляг.
Ну
Голова поручил мне, чтобы я передал тебе: не найдешь до послезавтра тысячу долларов фотки с твоими похождениями лягут твоей маман на стол.
Ну повторил Вадик, не на шутку испугавшись.
Ты понял или нет? Тысячу долларов послезавтра вечером последний срок.
Тысячу долларов? испуганно переспросил Вадик.
Ну да, подтвердил Шмырь, можно в евро.
Где я ему их возьму?
У мамочки своей попроси.
Она столько не даст.
Попросишь даст.
Хорошо, кивнул Вадик, понимая, что теперь путей для отступления у него нет. Единственный возможный выход уехать, и чем дальше, тем лучше. В лагерь так в лагерь.
Для таких, как Голова, деньги самое важное. А без него денег Голове никто не даст. Значит, и фотки к матери, надо надеяться, пока что не попадут. К тому же и она собирается куда-то с Чубом своим отчалить. Теперь мысль о их возможном совместном путешествии вызвала у Вадика лишь вздох облегчения.
Будто почувствовав, что Вадик принял уже решение, мама постучала к нему в комнату. Она была уже не в своем рабочем костюме, а в новом шелковом халатике, с растрепанными волосами, раскрасневшаяся и слегка возбужденная. Когда она вошла, Вадик даже испугался, подумав, что кто-то из доброжелателей уже выудил из Интернета фотки и видео. Но потом понял, что мать просто светится от счастья.
Вадик, ну как? Ты подумал? ласково спросила она.
Да, вздохнув, кивнул Вадик.
Так ты полетишь в этот лагерь? не веря своим ушам, переспросила мать.
Да, я полечу, кивнул Вадик и спросил: А ты с Чубиком своим тоже куда-то собираешься?
Закревская задумалась, не зная, как реагировать на такой мягкий, можно было даже сказать, ласковый тон Вадика. Тот, наверное, понял, что мать ищет в его вопросе подвох, и добавил:
Ты прости меня, мама. Я просто ревновал тебя. Но если ты с ним счастлива, то прости.
Спасибо искренне растрогалась Закревская.
Так вы едете куда-нибудь или нет? переспросил Вадик.
Да, наконец решилась ответить Закревская. Через пару дней распишемся и полетим на Багамы. Мы и тебя с собой хотели взять. Но ты такой колючий был А теперь даже не знаю
Нет-нет, поспешил остановить ее Вадик, я в лагерь. А ты готовься к свадьбе, отдыхай. Пусть помощники твои поработают. Отключи хоть раз в жизни телефон и поживи для себя.
Мой ты хороший едва не прослезилась Закревская. Я так рада, что ты меня понимаешь.
А я поеду, поживу самостоятельно.
Я вот только не знаю, как с деньгами быть Или мне тебе карточку пластиковую завести, или наличными дать
А сколько ты собираешься мне дать? едва сдерживая интерес, спросил Вадик.
Ну, тысячи полторы Чтобы, если тебе не понравится, ты вернуться мог, сказала Закревская.
Спасибо, радостно выдохнул Вадик, спасибо, мама.
Денис поможет тебе собраться, а потом отвезет в аэропорт и проводит, осторожно предложила Закревская.
Да, конечно, кивнул Вадик.
А деньги Я тебе часть наличными дам, а часть на карточке оставлю, приняла решение Закревская.
Вадик наконец встал из-за компьютера, и она обняла его и поцеловала:
Спокойной ночи, сынок.
Спокойной ночи, мама, отозвался Вадик.
Как только она вышла, он опять вышел в Интернет и, отыскав в «Контакте» видео и фотки, попытался посмотреть на них глазами мамы. Теперь, когда так неожиданно вернулись почти забытые им мамины нежность и ласка, переданная Шмырем угроза Головы подбросить ей распечатки казалась ему катастрофой.
Он подошел к зеркальному шкафу, окинул сам себя оценивающим взглядом, и тут его осенило. Там, на фотографиях и видео, он узнаваем прежде всего благодаря шмоткам, подкрашенным ярко-черной краской, и торчащим во все стороны волосам. Ну, еще его ярко-красному скейту. Но ведь одежду, как и скейт, можно выбросить, а если еще постричься налысо, его вообще никто не узнает.
Вадик сбросил с себя привычный прикид, затолкал все, включая засвеченные на видео высокие на шнуровке сапоги, в полиэтиленовый пакет, который убиравшая у них женщина специально оставила ему для мусора, подумал и запихнул туда еще и свой скейт. Потом переоделся в спортивный костюм и, взглянув на часы, быстро спустился вниз, вышел через черный ход и перебросил пакет через забор, туда, где стояли мусорные баки.
Возвращаясь в дом, Вадик с удивлением заметил, что из парадных дверей вышел Чуб, и спрятался за куст сирени. А Чуб сел на лавочку, закурил, а потом, набрав чей-то номер, спросил:
Вы мне звонили?
А услышав ответ, кивнул:
Да, я тебя узнал, Бык. А кто тебе сказал, что Слепой уехал в Крым? Его точно видели? Ну, если твой человек поехал, тебе чего париться? Раз заказал, привезут тебе его самого или голову его на блюдечке с голубой каемочкой.
И еще через паузу:
Нет, нет у него никаких родственников. Если бы были, он бы с ними поехал. Хорошо.
На этом Чуб разговор окончил и, достав из кармана сигареты, закурил.
Вадик дождался, пока Чуб докурит и вернется в дом, и лишь затем поспешил к себе.
Телефонный разговор Чуба насторожил Вадика. Было похоже, тот вел какую-то двойную игру. Но все, что говорил Чуб, никак не касалось ни матери, ни его, Вади-
ка. Так что напрягаться по этому случаю Вадик не стал. Тем более что выбора-то у него теперь не было. Главное, как можно скорее взять у матери деньги и исчезнуть из Москвы. Платить из этих денег Голове за молчание Вадик теперь и не думал. Он отлично знал, что все, что лежит на карточке, обрастает процентами и, пока он будет в лагере, а потом еще где-нибудь, может накопиться приличная сумма.
Единственное, решил для себя Вадик, нужно будет внимательнее присматриваться ко всем контактам Чуба.
Вадику самому понравилось, что он своим поведением удивил не только мать, но и Чуба.
Когда он вышел на крыльцо в светлых брюках, голубой тенниске и мокасинах, Чуб с матерью только переглянулись. Вадик, чувствуя, что его поведение задело их больше, чем ставшие привычными капризы и выбрыки, вежливо поздоровался и, поцеловав маму в щечку, прошел к машине. Когда они отвезли мать в офис, он первым делом попросил затормозить у парикмахерской и, покраснев, объяснил Чубу:
Хочу, как ты, налысо постричься.
Ну, можно и не совсем налысо растерялся Чуб.
Не, покачал головой Вадик и повторил: Хочу налысо.
Чуб помог ему собрать рюкзак. В путевке был отпечатан список необходимых вещей. Вадик, который, как и все мальчишки, конечно же, всегда мечтал о походах, песнях у костра, веселой нормальной компании, теперь откровенно радовался и новому фонарику, и компасу, который мама отыскала где-то в своих вещах, и перочинному ножику, который когда-то, в далеком детстве, подарил ему отец, а мать спрятала от греха подальше. Теперь всем этим вещам найдется применение. Фляжку и термос они с Чубом купили. За приятными хлопотами Вадик как-то совсем забыл о вчерашней угрозе Шмыря. Шмырь, Голова и вся их дурацкая ватага оставались здесь, в Москве, а он уезжал туда, где их нет и не может быть. О них даже вспоминать не хотелось.
#Все, что происходило с ним этой весной, в общем-то, было обычным подростковым поиском острых ощущений. Похоже, когда человеческий организм начинает развиваться и расти ускоренными темпами, кроме острой потребности в витаминах, возникает не менее острая необходимость в адреналине. Но теперь у Вадика была возможность восполнить запасы адреналина, притом из чистого источника. В этой московской тусе, ватаге, устройство которой он и сам еще не до конца понял, парни и девчонки просто проводили время. Сначала паркур, скейт. А потом вдруг какие-то драки, наезды то ли на цыган, то ли на таджиков. И фотографировались они со Шмырем, Черным и Головой тоже так, ради хохмы. Поехали купаться на озеро и попросили какого-то местного щелкнуть их на камеру. Как бы четыре атланта. Кто же знал, что так все обернется. Но теперь это все нужно забыть, хотя бы на время забыть как страшный сон.