Перед камерой, на фоне центрального входа стояла молодая девушка лет двадцати пяти. Она была очень энергична и от нетерпения подергивалась в кадре. Голос у нее был громкий и четкий.
К сожалению власти не готовы рассказать нам какие-либо подробности произошедшего, ссылаясь на тайну следствия. Все мы желаем скорейшей поимки преступников, совершающих жестокие преступления, и надеемся на то, что прибывшие в наш штат агенты ФБР окажутся более проворными в этом деле. С вами была Элеонора Палмер и «Новости» Третьего канала. Достоверность. Доказанность. Доступность.
Элли, я думаю, можно ехать, здесь все равно уже нечего делать! Обратился к репортеру оператор, выключая камеру.
Твое дело снимать! Рявкнула она. Не лезь. Я знаю, что сейчас тут что-то будет.
Оператор закатил глаза, но ничего не ответил, он уже не первый год работал вместе с ней и знал, что если Элеонора Палмер вбила себе что-то в голову, то ничего и никто не поможет выбить из нее эту навязчивую идею, пока она сама в ней не разочаруется.
Элеонора одним взмахом руки призвала оператора следовать за собой, когда из ворот парка вышли двое молодых агентов ФБР в сопровождении комиссара Лафарга. Оператор, конечно, последовал за ней, но не надеялся на успех.
Простите, господа. Обратилась к «федералам» Палмер, Вы не могли бы рассказать нам какие-нибудь подробности последнего преступления? Оно связано с предыдущими? Кто является очередной жертвой?
Кетрин и Питер отшатнулись от напористой журналистки и несколько свысока посмотрели на нее.
Мисс Палмер, я, кажется, уже сказал Вам, что ничего не собираюсь рассказывать. Не в моей компетенции обсуждать с прессой обстоятельства смерти. Попытался пресечь ее попытки разнюхать все окружающее комиссар.
А я и не к Вам обращаюсь! Резко оттолкнула его Элеонора и направила микрофон в лица агентов, которые по-прежнему стояли, словно не имеют никакого отношения к сложившейся ситуации. Может быть ФБР, как более компетентная организация, с укором бросив взгляд на комиссара, спросила женщина, поможет общественности узнать подробности происходящих событий.
Марлини, не выдержав подобной наглости, решился ответить ей:
ФБР, как Вы выразились, настолько компетентны, что понимают насколько важно в данной ситуации сохранить все детали в тайне, не придавая их огласке, опасаясь «спугнуть» преступника. Не без сарказма заметил он.
Но мы свободная пресса, и наше демократическое общество должно имеет право знать, а вы в свою очередь нарушаете это право! Пыталась парировать она, но тут уже не выдержала Кетрин, все это время старавшаяся держаться в стороне и дать своему напарнику почувствовать себя королем в общении со СМИ.
Мэм, в данном случае ваше право на знание окружающей обстановки противоречит принципу тайны следствия, который еще не был никем отменен, насколько я знаю. Общественность информируется настолько, насколько это считает возможность Комиссариат вашего города и Бюро, борющиеся за вашу собственную безопасность. Попыталась более или менее кратко изложить свою позицию Робинсон и, потянув напарника за рукав так чтобы это не было заметно для камеры, но для него самого достаточно чувствительно, она взглядом дала понять, что хочет прекратить этот разговор.
А может ли быть такое, что силы, «борющиеся за нашу безопасность», передразнила Кетрин журналистка, ничего не знают и поэтому скрывают все информацию. Может быть, вам просто нечего сказать? Провокационно спросила она.
Мисс Палмер, если вы сейчас же не прекратите подобные вызовы, я велю запереть Вас! Прикрикнул на нее комиссар.
Марлини и сам был не прочь побыстрее избавиться от этой Элеоноры Палмер, поэтому воспользовался просяще-приказывающим взглядом напарницы и отправился с ней в отель, негласно поручив разобраться с журналистами комиссару, безусловно, более опытному в общении с ними. Кроме того и сама Палмер, судя по всему, желала больше поговорить с комиссаром, как с человеком ей знакомым, чем с посторонними «федералами», все еще надеясь, что Лафарга ей, таки, удастся разговорить.
Единственное, в чем я могу вас заверить, что при помощи прибывших сегодня агентов ФБР, комиссар с по-детски обиженным выражением лица посмотрел вслед Питеру и Кетрин, мы раскроем это преступление в кратчайшие сроки. Мы уже вышли на след убийцы, но пока не можем раскрыть все детали следствия.
Элеонора хотела было еще что-то спросить, то комиссар развернулся и без прощания направился к своему автомобилю, не дав журналистке продолжить свои приставания.
Ее напарник, оператор Эдвард, вздохнул, предполагая всю неизбежность диалога, и положил руку женщине на плечо. Она дернулась, обернулась вслед уходящим агентам и комиссару и злобно прошипела:
Если они не хотят со мной поговорить, я поговорю с самими подозреваемыми. Буркнула она, всучила Эдварду микрофон и быстро прошагала к фургончику с аппаратурой.
Все что мог сделать мужчина, это всего лишь дать ей возможность реализовать свой глупый план.
* * *
Сэр? Я могу войти?
Майкл заглянул в кабинет Теренса и слащаво улыбнулся, как маньяк, который предлагает ребенку конфету.
Теренс даже не скрывал своего недовольства, нахмурившись, но, все же, кивнув агенту, приглашая пройти.
Спасибо, сэр, и извините, что без предупреждения. Секретаря не было на месте. Оправдывался Майкл.
Вы что-то хотели, агент Гордон? Нетерпеливо спросил Теренс.
Майкл поерзал на стуле и посмотрел поверх плеча заместителя директора. Казалось, он пытался вспомнить речь, которую готовил несколько дней.
Я хотел бы попросить Вас отправить меня в командировку в Аризону.
Теренс приподнял брови и опустил очки на кончик носа.
Куда? Не ослышался ли он?
В Аризону, сэр.
Теренс отвлекся от бумаг и положил сцепленные пальцы на стол.
Туда, где сейчас находится Ваша агент Робинсон? Уточнил он.
Гордон кивнул.
Позвольте спросить, зачем? Раздражение, которое всегда возникало у Теренса при виде Майкла, нарастало с каждой секундой. Он не был его непосредственным начальником и радовался этому, потому как не имел чести видеть его наглую, как ему казалось, физиономию у себя в кабинете, только если проводились общие совещания и брифинги совместно с отделом по борьбе с наркооборотом.
Я хотел бы узнать, как с этим делом замешан мескалин.
Теренс хотел рассмеяться в голос. Глупее не придумаешь. Поехать на расследование массовых убийств ради поиска толкачей мескалина. Еще бы сказал, что хочет на пум поохотиться.
Агент Гордон, не виляйте, как на скользкой дороге. Мы оба понимаем, почему Вы хотите туда поехать.
Тогда зачем спрашиваете? Не растерявшись, ответил Майкл.
Теренс буквально захлебнулся от желания схватить этого напыщенного болвана и придушить.
Как смотрит на это Ваше начальство? Почему пришли ко мне? Попытался он говорить спокойно.
Потому что, мое начальство не в курсе этих дел. Им дела нет ни до навахо, ни до Аризоны, ни до мескалина.
Ни до Кетрин. Добавил Теренс.
Гордон самодовольно улыбнулся. Казалось, ему доставляет удовольствие, когда кто-то выходит из себя.
Сэр, Вы же понимаете, что я все равно туда поеду. С Вашего ведома или без него. Не усложняйте себе жизнь.
Теренс сощурился.
Не советую Вам мне угрожать, агент.
Гордон невинно поднял руки, наигранно оскорбившись.
И не думал, сэр. Так я могу идти собирать чемодан и оформлять командировочные?
Теренс медленно прикрыл глаза и сжал кулаки.
Идите, агент Гордон, мое решение Вы узнаете от секретаря.
Майкл усмехнулся упрямству Теренса, в то время как оба прекрасно понимали, каким будет его решение. Если оно, вообще, было его.
* * *
Шаман, сопровождавший молодого индейца во время ритуала, копошился у себя дома, готовя завтрак, состоящий из четырех крупных яиц, куска свежеиспеченного сладкого хлеба и травяного чая.
Обстановка внутри жилища была достаточно скромной: у одной из стен, стояла невысокая кровать, застеленная шерстяным одеялом, расшитым причудливым узором, недалеко от нее самодельный комод, сделанный из соснового дерева с резными, покрытыми лаком ручками в виде тела змеи. Пол был застелен циновками и коврами, на стенах висели вырезанные из дерева и выкрашенные в красный цвет или сделанные из глины маски, висели пучки высушенной травы. За перегородкой, отделявшей спальню от основного помещения, располагалась мини-кухня с плитой, мойкой, парой тумб и обеденным столом. Напротив стола стоял небольшой диванчик, обшитый плюшевой тканью болотно-зеленого цвета.