Я сейчас, товарищ майор! засуетился Сашок, выскочил из машины, на ходу заправил куртку, зачем-то протер лобовое стекло и затем спросил:
А куда ехать-то?
И правда, Коль, куда? задался вопросом Юрий.
Кочубей пожал плечами. Чудовищное напряжение, наконец, спало, в душе образовалась абсолютная пустота. Юрий с сочувствием посмотрел на друга и бросил водителю:
Домой!
Домой? Эх, сейчас бы в Новороссийск и в море, с грустью произнес Николай!
О, Коля, я знаю, куда! встрепенулся Юрий и распорядился:
Сашок, гони на «Водный стадион».
«Водный»? Зачем? К чему? вяло возражал Николай.
Зарядим волейбольчик, и все забудешь! Согласен?
Даже не знаю.
Нам приказано гулять на полную катушку, вот и гульнем! Приказы не обсуждаются, а выполняются!
А-а, снова тащиться в академию.
Не вижу проблемы! отмахнулся Юрий и решительно приказал:
Сашок, в академию Петра Дзержинского!
Тот шустренько развернул машину и, выехав со двора, нахально втиснулся в ревущий поток машин. Рабочий день подходил к концу, и деловая Москва устремилась за город. Они удачно избежали пробок и через пятнадцать минут были на месте. В кабинете Николай не задержался, быстро собрал спортивную сумку и вернулся к машине. Пока им повезлоцентр и «Ленинградка» не стояли в заторах. Сашок быстро домчался до спортивного городка у «Водного стадиона».
Услышав звонкие удары по мячу, азартные выкрики, Николай оживился, и в его глазах появился азартный огонек. Юрий быстрым взглядом пробежался по «мастерской» площадкетам собрались все «свои»и радостно воскликнул:
Не прогадали! Классная выйдет заруба! Фома с Максом здесь!
За прошлую игру отыграемся! загорелся Кочубей и распорядился:
Сашок, все, спасибо, возвращайся в отдел. Мы доберемся сами.
Коля, какой отдел? Ты, что про приказ шефа забыл: гулять на полную катушку?
А Сашок тут причем? Пусть едет! Обойдемся без машины. Ни к чему барствовать.
Барствовать?! Ну ты даешь, Коля? От жизни совсем отстал. Скромность сейчас не в моде.
Слушай, Юра, может, хватит мне на мозги капать! Пошли разминаться! начал терять терпение Кочубей.
Остащенко не унимался и продолжал незлобно подтрунивать:
Коля, прошу тебя как друга, хоть один денек поживи как олигарх. Тебе ничего не стоит, а мне приятно.
Тоже мне, нашел олигарха!
Ладно прибедняться! Не думал, что ты такой жмот!
Что-о?! Что ты сказал? вспыхнул Николай.
А то. Тридцать тысяч баксов зажал? Зажал? Я тебе друг или кто?
Кочубей хмыкнул и с иронией заметил:
До сегодняшнего дня я и не подозревал, что их у меня так много.
А ты как хотел? У нас любят красивых и богатых.
Ладно, «друг олигархов», пошли играть, а то задвинут на площадку для «чайников», положил конец пикировке Кочубей и поторопил Сашка.
Что стоишь? Давай-давай, двигай в отдел!
Но находись на связи, вдруг у нашего «олигарха» случится бзик, крикнул Сашку вдогонку Юрий и, перебросив сумку через плечо, присоединился к Николаю.
Они спустились к раздевалке. Там уже гомонила компания друзей-волейболистов. Появление Юрия и Николая они приветствовали дружными возгласами:
Ба! Какие люди!
И вовремя!
Сегодня двадцатоеу них получка!
Отлично! Будет кому накрыть поляну!
Ша, ребята! Они накроютзавтра придется играть на Колыме! предостерег друзей Николай Дубровинжурналист, который своим язвительным пером разрабатывал шпионскую тему в газете «БизнесЪ».
Легко, господа волейболисты и примкнувшие к ним «желтые» журналисты! заявил Юрий и, махнув рукой, милостиво заметил:
Сегодня я добрый и все прощаю, а вот насчет Коли не ручаюсь. Он недавно в таком зверинце побывал, что порвет вас, как тузик грелку.
Все, молчу! поднял руки Дубровин и призвал остальных:
Ребята, не будем дразнить зверя. Предлагаю скинуться по «стольнику» и начать разминку.
Его дружно поддержали и достали кошельки. Николай с Юрием внесли «взнос» в общий «котел»сыпанули мелочь в консервную банку, стали в пару с «Фомой» и «Максом» и начали легкую перепасовку. С каждым ударом и прыжком Николай ощущал, как к нему возвращалась утраченная бодрость: ноги привычно пружинили от земли, а рука все точнее ложилась на мяч.
Первую партию начали ни шатко, ни валко. Простенькие подачи чередовались с ударами накатом, но когда счет перевалил за семнадцать, игра пошла всерьез. Никто не хотел уступать, и концовка партии прошла в упорной борьбе. Не жалея локтей и колен, Николай «рыбкой» нырял за «мертвыми» мячами. Юрий тоже испытал кураж, а когда выходил к сетке, двойной блок не спасал соперников от его пушечных ударов.
К середине второй партии команды зарубились по-настоящему. Болельщики тоже завелись и подбадривали игроков выкриками. «Старики»«Фома» и «Макс», в свое время игравшие во втором составе ЦСКА, показали всем, кто тут настоящие мастера и блестяще вытащили концовку. В третьей и четвертой партиях команды обменялись победами, а пятая напоминала качели. Попеременното одни, то другиевыходили вперед. Все решили два коварных удара «Макса» по блоку. Но Кочубей не расстроился проигрышуигра доставила удовольствие. Приняв душ, друзья-соперники всей компанией двинули в давно уже облюбованный бар с многообещающим названием: «Зайди и оттянись».
Для «оттяжки» там имелся весьма незатейливое меню. Сдвинув столики, они заняли дальний угол. «Фома», не дожидаясь команды, разлил водку по рюмкам. С общего согласия роль тамады взял на себя Дубровин и предложил тост: «За крылатый мяч, который нас объединил!» Его охотно поддержали, а потом у «Макса» появилась гитара, и компания дружно затянула любимую песню:
Команда молодости нашей!
Команда, без которой мне не жить
Николай подпевал «Максу» и, да! он был счастлив! Он напрочь забыл о Перси и предателе Литвине. Юра, «Фома», «Макс», колючка Николаша Дубровин, объединенные бескорыстным духом волейбольного братства, стали для него настоящей отдушиной. Рядом с ними, в любимой игре он на время забывал о проблемах, а из сердца уходила горечь неудач.
Песня следовала за песней, и вскоре в баре звучали только их голоса. За соседними столиками притихли. Человеческое тепло и то чистое, ничем не замутненное чувство товарищества, которое исходило от этих крепких, жизнерадостных парней, невольно передалось окружающим, даже в глазах вышибалы затеплился огонек. Под дружные аплодисменты друзья-волейболисты покинули бар.
У Николая слегка кружилась голова и не столько от спиртного, сколько от опьяняющего чувства свободы. Личина предателя Литвина, которую ему пришлось носить последнее время, затрещала по всем швам и разлетелась в клочья. Он снова стал самим собой и снова был среди своих. На станции метро «Водный стадион» пути друзей разошлись. Николай, доехав до «Театральной», перешел на «Охотный Ряд» и покатил до конечной. Мерное покачивание вагона быстро убаюкало.
Из дремы Кочубея вырвала грубо вцепившаяся в плечо рука. Он открыл глаза, взглядом скользнул по брюкам мышиного цвета и остановился на злой физиономии милиционера-сержанта. Тот, поигрывая дубинкой, словно приценивался к нему. Внешность кавказца: тонкий с горбинкой нос, жгуче-черные глаза, темные, слегка вьющиеся волосы и запах пива, казалось, не оставляли Николаю шансов уйти от милицейского наката.
Ну что, джигит, сам пойдешь или домкратом поднять? процедил сержант, а заплясавшая в его руках дубинка недвусмысленно говорила, что последует дальше.
С Николая слетели остатки дремы, и в груди поднялась мутная волна гнева.
А ты что, эвакуатор? с вызовом ответил он.
Чего?!
Плохо слышишь? Повторяю еще раз: тыэвакуатор?
Ах ты, чурка! Ну я тя ща построгаю! взорвался сержант и взмахнул дубинкой.
Николай не дал ей опуститься, перехватил руку и, прижав милиционера к стенке, с презрением бросил:
Дровосек хренов, читать умеешь?
Сержант опешил.
Я тебя по-русски спрашиваю, читать умеешь? добивал его Кочубей.
Ну-у, промычал милиционер, и в его злых, медвежьих глазках промелькнула тень тревоги.
Не столько внушительный вид Кочубея, сколько уверенный тон подсказывали ему: вместо «навара» он нарвался на серьезный облом. Николай, продолжая гвоздить его презрительным взглядом, достал из кармана «красную корочку» с золотым тиснением: ФСБ, и сунул под нос. Физиономия сержанта пошла бурыми пятнами, а глаза воровато забегали.