Она была выше всех известных мне зданий, даже нью-йоркские небоскребы, пожалуй, не дотянулись бы до ее верхней пушистой каемки. Блестяще-переливчатая, как лента алмазной пыли, она темнела книзу, где слоистый, слежавшийся снег уже смерзался в мутноватый и жесткий фирн. А еще ниже обрывалась высоченная толща льда, будто срезанная гигантским ножом и голубевшая на солнце, как отраженное в зеркале небо. Только ветер внизу намел двухметровым длиннющим сугробом каемку снега, такую же пушистую, как и на самом верху ледяной стены. Стена эта тянулась бесконечно и неотрывно, где-то пропадая в снежной дали. Казалось, могучие великаны из сказки возвели ее здесь для неизвестно что охраняющей и неизвестно кому угрожающей такой же сказочной крепости. Впрочем, лед в Антарктиде никого не удивит ни в каких очертаниях и формах. Так я и ответил Зернову, внутренне недоумевая, что могло заинтересовать здесь гляциолога.
- Ледяное плато, Борис Аркадьевич. Может быть, шельфовый ледник?
- Старожил, - усмехнулся Зернов, намекая на мой уже вторичный визит к Южному полюсу. - Вы знаете, что такое шельф? Не знаете? Шельф - это материковая отмель. Шельфовый ледник спускается в океан. А это не обрыв ледника, и мы не в океане. - Он помолчал и прибавил задумчиво: Остановите, Вано. Посмотрим поближе. Интересный феномен. А вы оденьтесь, товарищи. Не вздумайте выбегать в свитерах.
Вблизи стена оказалась еще красивее - неправдоподобный голубой брус, ломоть смерзшегося неба, отрезанный до горизонта. Зернов молчал. То ли величие зрелища подавляло его, то ли его необъяснимость. Он долго вглядывался в снежную кайму на гребне стены, потом почему-то посмотрел под ноги, притоптал снег, разбросал его ногой. Мы наблюдали за ним, ничего не понимая.
- Обратите-ка внимание на снег под ногами, - вдруг сказал он.
Мы потоптались на месте, как и он, обнаружив под тоненьким слоем снега твердую толщу льда.
- Каток, - сказал Дьячук. - Идеальная плоскость, не иначе как сам Евклид заливал.
Но Зернов не шутил.
- Мы стоим на льду, - продолжал он задумчиво. - Снега не больше двух сантиметров. А посмотрите, сколько на стене. Метры. Почему? Один и тот же климат, одни и те же ветры, одни и те же условия для аккумуляции снега. Есть какие-нибудь соображения?
Никто не ответил. Зернов просто размышлял вслух.
- Структура льда, видимо, одинакова. Поверхность тоже. Впечатление искусственного среза. А если смести этот сантиметровый слой под ногами, обнаружится такой же искусственный срез. Но ведь это бессмыслица.
- Все бессмыслица в царстве Снежной королевы, - назидательно заметил я.
- Почему королевы, а не короля? - спросил Вано.
- Объясни ему. Толя, - сказал я, - ты же специалист по картам. Что у нас рядом? Земля Королевы Мэри. А дальше? Земля Королевы Мод. А в другом направлении? Земля Королевы Виктории.
- Просто Виктории, - поправил Толька.
- Она была королевой Англии, эрудит из Института прогнозов. Кстати, из области прогнозов: не на этой ли стене Снежная королева играла с Каем? Не отсюда ли он вырезал свои кубики и складывал из них слово "вечность"?
Дьячук насторожился, предполагая подвох.
- А кто это - Кай?
- О боги, - вздохнул я, - почему Ганс Христиан Андерсен не предсказывал погоды? Знаешь, какая разница между ним и тобой? В цвете крови. У него голубая.
- Голубая, между прочим, у спрутов.
Зернов нас не слушал.
- Мы примерно в том же районе? - вдруг спросил он.
- В каком, Борис Аркадьевич?
- Там, где американцы наблюдали эти облака?
- Много западнее, - уточнил Дьячук. - Я проверял по картам.
- Я сказал: примерно. Облака обычно передвигаются.
- Утки тоже, - хихикнул Толька.
- Не верите, Дьячук?
- Не верю. Даже смешно: не кучевые, не перистые. Кстати, сейчас никаких нет. - Он посмотрел на чистое небо. - Может быть, орографические? Они похожи на оплавленные сверху линзы. А розоватые от солнца.