Мне казалось, что он имеет что-то против этих пуговиц, но, может быть, и он встречался с Николасом Лосером.
Кремер продолжал:
Итак, я хочу знать о том, что знает о ребенке миссис Вэлдон и что знаете вы. Окружной прокурор ничего не может вытянуть у её адвоката и доктора, поскольку они находятся в привилегированном положении. Няня, кухарка и служанка не имеют такого статуса, но если что-нибудь и знают, им уже заткнули рот. Няня объявила, что ей известно только то, что ребенокмальчик, что он здоров и что ему от пяти до шести месяцев. Следовательно, миссис Вэлдонне его мать. Она не рожала детей ни в декабре, ни в январе.
Я дал вам моё слово,сказал Вулф,что не имею понятия, кто убил Элен Тензер.
Это я слышал.
Сейчас я дал слово, что не знаю о ребенкеего происхождении, воспитании и о том, кто положил в вестибюль, больше, чем знаете вы.
Я в это не верю.
Ерунда. Конечно же, вы верите. Вы хорошо знаете, что я не стал бы оскорблять эту старую добрую фразу.
Кремер зарычал:
Тогда, во имя Бога, что вы знаете? Зачем она вас наняла? Почему вы её покрываете? Почему приказали ей молчать?
Её консультация со мной носила конфиденциальный характер. Почему мне должно быть отказано в привилегии, которая предоставляется адвокатам и врачам и даже тем из них, кто недостоин этого? Она не нарушала закона, она не сделала ничего, за что обязана отчитываться, у неё нет знакомств, которые могли бы послужить основанием для судебного преследования. Нет...
Зачем она вас наняла?
Вулф кивнул.
Если я вам расскажу об этом со всеми деталями, или если это сделает она, мисс Вэлдон станет мишенью для публики. Когда ребенок был оставлен в её вестибюле, он был завернут в одеяло, с внутренней стороны которого был приколот кусок бумаги с несколькими строчками. Записка напечатана на гектографе, которым обычно пользуются дети. Поэтому...
Что в ней написано?
Вы перебиваете меня. Она не давала ни следа, ни намека. Как раз записка и толкнула ко мне миссис Вэлдон. Если бы я...
Где записка?
Если бы я рассказал вам, о чем в ней говорилось, дела моей клиентки получили бы широкую огласку...
Я хочу получить записку и немедленно!
Вы прерывали меня четыре раза, мистер Кремер! Пределы моего терпения не бесконечны. Вы, конечно, скажете, что содержание записки не будет опубликовано, но одной вашей добросовестности недостаточно. Миссис Несбит, несомненно, тоже уверили в том, что её имя не станет известно. Но, тем не менее, попало. Поэтому я приберегу записку. Скажу только, что она не помогла бы вам найти убийцу. Теперь, за исключением одной незначительной детали, вы знаете все. Что же касается того, зачем меня наняла миссис Вэлдон, то это очевидноя должен найти мать ребенка. Мистер Гудвин, мистер Пензер, мистер Даркин и мистер Кэтер занимаются этим, только этим уже больше трех недель. Вот и все. Я кончил свои свидетельские показания.
Так,глаза Кремера сузились.Если вы оставляете записку у себя, то зачем рассказали о ней мне?
Для того, чтобы объяснить, почему миссис Вэлдон испытывает такие страдания из-за ребенка, оставленного в её доме. Ради того, чтобы избавить её от беспокойств, мне пришлось рассказать вам для чего она меня наняла, а поскольку я сделал это, то пришлось рассказать и о причине, толкнувшей её на этот шаг.
Записка, конечно, у вас.
Возможно. Если в вашей голове засела мысль получить её по приказу судьи, то она никуда не годится. Вы зря беспокоитесь.
Что ж, не буду,Кремер встал, шагнул вперед, бросил сигару в корзину для мусора и, как всегда, промахнулся. Потом посмотрел на Вулфа.Я не верю в существование записки. Я заметил, что вы не произнесли по этому поводу вашу прекрасную старую фразу. Я хочу знать настоящую причину, по которой миссис Вэлдон тратит деньги на беспризорного ребенка и держит рот на замке, и если я не узнаю её от вас, то, для смеха, узнаю от неё. Если записка была, то об этом я тоже узнаю от неё.
Вулф ударил кулаком по столу.
И это после того, как я сказал вам все! заорал он.После того, как я потворствовал вам во всем возможном, после того, как дал слово по двум важнейшим моментам дела, вы собираетесь досаждать моей клиентке?
Вы чертовски правы. Собираюсь.
Кремер шагнул по направлению к двери, вспомнил о шляпе, вернулся за ней к красному кожаному креслу и про маршировал к выходу из кабинета. Я вышел вслед за ним.
Когда я вернулся, Вулф заметил:
Ни одного упоминания об анонимных письмах. Стратегия?
Нет. Судя по настроению, в котором он находится, Кремер использовал бы все камни, находящиеся в его распоряжении. Следовательно, все это выболтал не Уитон. Но какая разница? К Люси ведут дюжины нитей.
Вулф втянул воздух через нос и выпустил его через рот.
Она не знает ничего, о чем бы не знал Кремер, если не считать содержания записки. Может быть, посоветовать ей рассказать обо всем, кроме записки?
Нет. Если она ответит на десять вопросов, они зададут миллион. Я пойду к ней и расскажу о том, что её ждет. Буду здесь к тому времени, когда они явятся с ордером. Я думаю, вам следует позвонить Паркеру. Завтра четвертое июля, а договариваться о залоге в воскресный деньможет оказаться проблемой.
Черт побери!заорал он, направляясь к двери.
Я не знал, к кому это относится: к Кремеру или к нашей клиентке.
Глава 12
В субботу, седьмого июля, в половине четвертого позвонил Сол и доложил о том, что закрыл последний пробел, исключив девушку, работавшую в конторе Уиллиса Крага. Второй этап охоты за матерью оказался законченным. Мы пятеро (я включаю и Вулфа) проделали работу высшего класса. 148 девушек и женщин находились под прицелом и были вычеркнуты. Весьма удовлетворительно. Великолепно. Я сказал Солу, что пока все, но позже может быть работа. Фред и Орри тоже были отпущены.
Вулф сидел и окидывал грозным взглядом все, что попадалось ему на глаза. Я спросил его, есть ли у меня какая-либо программа действий. Но он дал мне понять, что я этого не заслужил. Тогда я сказал ему, что собираюсь на побережье немного поплавать и вернусь поздней ночью в воскресенье. Он даже не спросил, где сможет меня найти, но перед уходом я положил на его письменный стол листок с номером телефона коттеджа на некоем острове, который сняла на лето Люси Вэлдон.
Лай Кремера оказался не страшнее, чем укус окружного прокурора. Её имя даже не появилось в газетах. Когда но вторник днем я заехал на Одиннадцатую улицу предупредить Люси о предстоящем посетителе, она немного испугалась и во время ужина почти ничего не ела, но когда около трех часов пришел сыщик из отдела по раскрытию убийств, у него даже не было ордера. Только письменное уведомление, подписанное окружным прокурором. Через четыре часа она позвонила и сказала, что находится уже дома. Ею занимались по очереди капитан из отдела и два помощника окружного прокурора. Один из них был довольно груб, но она не потеряла самообладания. Трудности с людьми, которые что-то скрывают, заключаются только в выборе одного из двух путей: просто сидеть и смотреть на них или же сажать их под замок. Но Люси была Армстед, у неё был собственный дом, она имела много друзей и возможность оказаться убийцей Элен Тензер равнялась одному из десяти миллионов. Поэтому четвертое июля она провела в коттедже на берегу моря с ребенком, няней, кухаркой и служанкой. Там было пять спален и шесть ванных комнат. Что если все комнаты окажутся заняты, а сыщик из бюро по расследованию убийств, который вздумает посетить коттедж, за хочет принять ванну? Нужно быть готовым ко всему.
Обычно, когда я отдыхаю, то забываю наш кабинет, текущую работу и, особенно, Вулфа. Но в это воскресенье моей хозяйкой была клиентка. Поэтому, лежа на песке, пока она в доме кормила ребенка, я пытался заглянуть в будущее. Стопроцентный мрак. Часто бывает так, что не знаешь с чего начать, но всегда находится крохотная площадка для разбега. На этот раз было не так. Мы бились над делом около пяти недель. Мы проследили две линии и оба раза зашли в тупик, а третьей возможной линии не было видно Я готов был остановиться на мысли, что Ричард Вэлдон не был отцом ребенка и никогда не встречал девушки, ставшей его матерью. Она была просто чудачкой, читала его книги или видела по телевизору, и когда родился ребенок, воспитывать которого не хотела, решила дать ему фамилию Вэлдон. Если дело обстояло именно так, единственное, что оставалосьпреследовать убийцу, то есть делать то, чем в течение уже двух месяцев без перерыва занималась полиция. Я громко произнес нечто нецензурное, и услышал голос Люси: