Глядя на сына, с удовольствием бренчащего на гитаре, Софья Марковна вздыхала украдкой. В своё время она надеялась, что единственный сын пойдёт по её стопам, на рояле Шура играл бегло, но научился игре, только чтобы угодить матери. И после того как она перестала просить его сесть за инструмент, он и не смотрел в сторону рояля.
Зато друг Шуры сотрудник детективного агентства «Мирослава» Морис Миндаугас играл на рояле великолепно! И можно без преувеличения сказать, самозабвенно, так как во время игры полностью уходил в мир музыки. Но музыкантом тоже не стал. Мечтал стать адвокатом. А стал сыщиком. Правильно заметил поэт, что «нам не дано предугадать» и не только, как отзовётся наше слово, но и наши планы на будущее.
Софья Марковна считала, что у Миндаугаса талант, и когда он появлялся в их доме, усаживала его за рояль. Он и не возражал. Глядя на его летающие над клавишами длинные ухоженные пальцы, она думала о том, что причиной его пребывания в их городе была Мирослава. Не встреть её Морис, только бы его здесь и видели.
Интересно то, что Наполеоновой никогда не приходило в голову, что её Шура тоже может влюбиться в Мирославу или она в него. Эти двое с самого первого дня, а познакомились они в раннем детстве, относились друг к другу, как брат с сестрой. Правда, был ещё третий, двоюродный брат Мирославы Виктор, самый близкий друг Шуры Наполеонова. Виктор пошёл по стопам своего отца, выбрал профессию военного и давно уже не был дома. Можно вспомнить и о Людмиле Стефанович, которая была четвёртой в их детской и подростковой компании. Но сейчас Шура виделся с Люсей редко, так как интересы их разошлись. У Шуры следственная работа, а у Людмилы автосервис.
Зато с родителями Люси Софья Марковна виделась часто, они по-прежнему жили в одном дворе. Несмотря на то что средства на приобретение новой квартиры у них теперь имелись: отец был в бизнесе компаньоном дочери, менять старое привычное жильё на новостройку старшие Стефановичи не собирались.
Ма, ты о чём задумалась? окликнул Софью Марковну сын.
О тебе, Шурочка, тотчас откликнулась она.
Ты знаешь, ма, я бы съел ещё одну ватрушку, но боюсь, что тогда не пролезу в дверь своего кабинета. Он весело рассмеялся.
Потом доешь, сказала Софья Марковна, ватрушка от тебя никуда не убежит.
Ты уверена? спросил он, и на лице его было разлито большое сомнение.
Уверена, улыбнулась мать.
Так и быть, оставлю её на потом, но только под твою личную ответственность, проговорил он строгим голосом.
Иди уж на работу, прокурор!
Ма! Ты что-то путаешь! Я не прокурор, а следователь.
Но тон у тебя прокурорский, не сдавалась мать.
Наверное, до прокурора я дорасту в будущем, улыбнулся Шура, а пока голос тренирую.
Софья Марковна шутя замахнулась на сына кухонным полотенцем, и он тотчас испарился. Уже из прихожей она услышала его голос:
Пока, мамуля! Я тебе позвоню!
А где обнимашки? спросила Софья Марковна капризно. Но за сыном уже захлопнулась дверь, и она рассеянно улыбнулась, переключаясь мысленно на дела, которые у неё запланированы на сегодня.
Из дома Шура вышел в прекрасном настроении, весело напевая себе под нос одну из песенок собственного сочинения. Вывел из гаража свою белую «Ладу Калину», любовно погладил её по капоту:
Ласточка моя, и сел за руль.
Пробки ещё не успели образоваться, да и дороги, вычищенные ночью, ещё не успел занести снег, так что своё прекрасное настроение до работы Шура Наполеонов по дороге не расплескал.
Войдя в родное учреждение, он едва удержался от того, чтобы не побежать вверх по лестнице вприпрыжку, но сдержал себя и поднялся чинно и степенно, как и полагается ответственному лицу, то есть следователю. Проходя мимо секретаря Эллы Русаковой, он приветливо с ней поздоровался и даже улыбнулся девушке.
Она, по всей видимости, тоже была рада его видеть и, не в силах сдержать распирающее её чувство, даже подскочила на стуле. Наполеонов слегка попятился назад. Не собирается ли она, чего доброго, броситься ему на шею. К этому он был не готов. Он уже хотел было сказать ей, что нельзя так бурно проявлять свои чувства. Но нет, она не собиралась бросаться в его объятия, просто громко воскликнула:
А я прямо заждалась вас, Александр Романович!
Я, конечно, тронут. Но с чего бы это? отозвался он осторожно.
Так вас уже несколько раз Фёдор Поликарпович спрашивал! Вот я и сижу, вас дожидаясь, как на иголках.
Такую рань? вырвалось у Наполеонова.
Элла только пожала плечами.
Солодовников Фёдор Поликарпович был начальником Наполеонова, и если он искал его с самого утра, то это не могло предвещать ничего хорошего.
И зачем я ему понадобился? спросил он Эллу на всякий случай.
Мне об этом он не доложил, Элла развела руками, словно выражая таким образом меру своего сожаления о нежелании начальства вводить в курс дела секретаря.
«Вот, подумал следователь, всегда найдутся люди, которые испортят тебе самое распрекрасное настроение». Наполеонов не раз убеждался в этом на собственном опыте, но всякий раз верил, что уж сегодня-то всё будет ровно и гладко. Так нет же! Вздохнув, он отправился к начальству. Можно было бы, конечно, позвонить из своего кабинета и спроситьчего, мол, сударь, изволите.
Но лучше сразу предстать пред взором полковника, чем откладывать и теряться в догадках.
Шура постучал в дверь и услышал ласковое:
Кого там в такую рань принесло? и без паузы: Заходите, раз уж всё равно пришли!
Шура толкнул дверь и вошёл.
Здравствуйте, Фёдор Поликарпович! бросился он сразу с места в карьер. Элла сказала, что вы меня искали.
Искал, скажешь тоже, хмыкнул полковник, мы, чай, не в прятки играем здесь.
Ну, я в том смысле, начал Наполеонов.
Ладно, Саша, не обращай внимания на моё стариковское ворчание, махнул рукой полковник.
Какой же вы старик
И этого не надо. Обойдёмся без комплиментов.
Как скажете.
Ты, Саша, присаживайся.
Солодовников был единственным человеком, который никогда не называл Наполеонова Шурой. Только Саша, Александр и в особых случаяхАлександр Романович.
Я тебя чего искал? проговорил полковник.
«Чего?» хотел спросить Наполеонов, но благоразумно промолчал.
У нас происшествие, убийство.
«Эка невидаль», подумал Наполеонов.
И не просто убийство, проговорил меж тем Солодовников, а зверское, можно сказать. Ребята, полковник имел в виду группу, уже там. Так что ты тоже поезжай! Адрес я тебе сейчас скажу
Наполеонову захотелось сказать: «Что, без меня и послать некого?» но он благоразумно промолчал, запомнил адрес и потопал к двери. Уже в дверях обернулся и спросил:
Разрешите идти?
Иди уже, махнул рукой Солодовников.
Хоть бы слово какое напутственное сказал, пробурчал себе под нос Наполеонов, оказавшись за дверью, и сам себя передразнил: Может, тебя ещё перекрестить начальство должно было? «А может, он и того этого, промелькнуло в мыслях у Шуры, я же не оглянулся».
Глава 2
Прибыв на место, Наполеонов вытащил удостоверение и собрался сунуть его под нос полицейскому в оцеплении, но его узнали.
Здрасьте, Александр Романович! Проходите. Вас уже заждались.
И вам не хворать, буркнул в ответ следователь и поспешил зайти в подъезд.
Чего это он? спросил один полицейский другого.
Здоровья нам пожелал, хмыкнул тот в ответ.
А я думал, что он не в духе.
Не без этого, отозвался первый.
И то верно, чему тут радоваться. Собачья работа.
Так шёл бы в офис штаны просиживать. Теперь вон, куда ни кинь, везде одни менеджеры и бизнесмены.
Ага, Виталь, засмеялся его напарник, умеешь ты рассмешить человека.
Чего смешного-то я сказал? не понял первый.
Просто я представил себя менеджером, а тебя бизнесменом. И ржуне могу.
Первый тоже невольно улыбнулся.
Войдя в квартиру, Наполеонов поздоровался со всеми сразу. Ему ответили, правда, не хором, а вразнобой.
Опаздываешь, Александр Романович, пробасил эксперт Незовибатько.
Начальство не опаздывает, а задерживается, Афанасий Гаврилович, попытался отшутиться Наполеонов.
Полицейский фотограф Валерьян Легкоступов, не переставая щёлкать фотоаппаратом, фыркнул, за что был награждён негодующим взглядом следователя. Но с Легкоступова всё как с гуся вода.