А мои карманы были изрядно тяжелы. Их содержимого было вполне достаточно, чтобы в очередной раз насладиться временной отставкой. К концу года придется браться за расследование очередного дельца, если кто-нибудь будет озабочен тем, чтобы вернуть свою законную собственность, и захочет отдать мне половину за возможность получить ее назад. Половинаэто все же лучше, чем ничего.
Поломка оказалась сущим пустяком. Я бы и сам с ней справился, если бы знал, в чем дело. Потом я услыхал об омуте и вспомнил, как Мейер умеет подманивать хорошую рыбку поближе. Вот так и получилось, что в ночь с понедельника на вторник мы оказались под мостом во взятом напрокат скифе, привязанном к одной из мостовых опор. Начался прилив, и клев был потрясающий. Я добился блестящих результатов, используя «раненое привидение»леску с прикрепленными на ней железками, которой болтал в воде, пугая рыб, чтобы поднять их со дна. Нам попалось по меньшей мере десять штук, семь мы потеряли, вытягивая между опорами моста, зато три вытащенных были от трех до пяти килограммов каждая.
Нас охватил настоящий азарт. В июне в понедельник после полуночи движение на мосту почти прекращается. Тот пролет, под которым мы сидели, возвышался над водой метров на восемь, и его тень делала нас совершенно невидимыми. Внезапно наверху взвизгнули тормоза. А мгновение спустя вниз полетела девушка. Ногами вниз. Светлая юбка задралась, обнажая длинные ноги. Промелькнула и, окатив нас брызгами, скрылась под водой в полутора метрах от борта. Мотор взревел, и машина умчалась прочь.
Она пролетела метров шестнадцать. Восемь метров в воздухе и восемьв воде. Может, я бы подождал, пока она всплывет, если бы не одно обстоятельство. Она попала прямо на мою удочку. Поплавок оказался совсем рядом, и она потянула его за собой на дно, так что вытащить теперь удочку, зацепившуюся за драгу, было невозможно.
На этой катушке у меня висел пятикилограммовый груз. Я дернул за него, но леска лишь натянулась, как струна. Я швырнул бумажник на дно скифа, передал свою удочку Мейеру и попросил держать ее покрепче. Потом сбросил ботинки и прыгнул за борт, вдохнул поглубже, выдохнул половину и заскользил вниз, сжимая леску большим пальцем и подушечками остальных. Скоро в кромешной тьме я коснулся плавающих волос, запустил в них пальцы, покрепче схватился и попытался поднять ее. Две руки с необыкновенной нежностью меркнущего сознания мягко сошлись на моем запястье.
Пытаясь понять, почему мне не удается оторвать ее ото дна, я опустился ниже и почувствовал двойной выступ провода, врезавшегося в нежную кожу. Провод уходил вниз и был пропущен сквозь одно из трех овальных отверстий в тяжелом бетонном блоке. Я быстро нащупал место, где он был закручен, почувствовав, как крепко он примотан к блоку. Я понимал, что стоит мне подняться, чтобы глотнуть воздуха, а потом вернуться, как девушки не станет. Мои легкие уже пытались втянуть воздух, так что приходилось собрать всю волю, чтобы не открыть рот под натиском окружающей темной массы. Я понял, как можно раскрутить этот толстый проводплоскогубцами. Повредив себе кожу на подушечках пальцев, я схватился за карман рубашки, оторвал его, обмотал им острые концы провода и стал раскручивать изо всех сил. От недостатка кислорода я потерял ощущение реальности. Но провод стал отматываться, и свободные концы упрощали дело, давая больший размах. Мне хотелось вытянуться, зевнуть, запеть какую-нибудь старую, печальную песню и всплыть на поверхность в ласковый прилив. Провод был отмотан. Я вытащил концы из цементного блока, посильнее оттолкнулся и медленно всплыл, видимо, улыбаясь, чуть покачивая головой, небрежно поддерживая бедра девушки. Сперва, выбравшись из недр вечного сна, я яростно откашливался и отплевывался в неровном лунном свете, а затем постарался держать ее так, чтобы лицо не касалось поверхности воды. Потом я увидел темный силуэт Мейера, стоящего в скифе и осторожно вытягивающего нас, как двух больших рыбин. Вскоре я смог помочь ему. Он стал на колени, принял девушку и втащил ее в скиф со стороны плоской кормы. Ухватившись за борт, чтобы отдышаться перед тем, как влезть, я увидел, что он грубо швырнул ее лицом на сиденье, сам встал над ней, широко раздвинув ноги, подсунул ладони под тело, медленно приподнял, отпустил и с размаху шлепнул по спине, чуть повыше талии.
Мои ноги стало относить в сторону усиливающимся приливом. Упади она на пять минут позже, я бы до нее ни за что не добрался из-за сопротивления приливной волны.
Я перелез через борт и сел, тяжело дыша.
Пока ты там был, голос Мейера был прерывистым от усилий, я успел смотаться в город и выпить пару банок пива.
Старик, она была жива, когда я туда спустился. За запястье меня ухватила. Пришлось мне кабель отматывать, освобождать ее от якоря.
Какой-то галантный рыцарь, сказал Мейер, никак не мог решиться сообщить ей, что между ними все кончено, у него просто сердце разрывалось. Таких легче убить, чем нанести подобный удар.
Это что, лучший способ воскрешать утопленников?
Заткнись. Это мой метод. И, по-моему, срабатывает.
Я на ощупь нашел ящик с инструментами и достал свой фонарик. Ее мокрая юбка задралась, прикрывая лишь бедра. Как жаль, подумал я, сбрасывать с моста такую чудную пару длинных и стройных ног. Я положил фонарик так, чтобы он освещал ее колени, нагнулся и плоскогубцами перекусил провод. Освобожденные от пут ножки слегка раздвинулись, босые ступни были развернуты вовнутрь. Нагнувшись, я увидел свое «раненое привидение», впившееся в левое бедро. Крючки заднего ряда глубоко впились в ногу. Я выдернул первый прямо за ушко, но не успел я это сделать, как девушка зашлась сухим хриплым кашлем, выплюнула воду и застонала.
Будешь еще критиковать? спросил Мейер.
А изо рта в рот не пробовал?
Это слишком возбуждает и потому отвлекает, Макги.
Дав ей еще немного прокашляться, Мейер, ловкий как косолапый медведь, перевернул ее и посадил на дно скифа, прислонив спиной к планширу. Я посветил ей в лицо. Темные волосы сползли на один глаз. Она медленно подняла руку, убрала прядь за ухо, прищурилась и, отвернувшись от яркого света, сказала:
Пожалуйста
Я опустил фонарь, пораженный до глубины души тем, что лицо ничуть не уступало ножкам, оно было нежное, овальное, милое, с глазами, похожими на ягоды терновника.
Отправляясь вынимать удочки, Мейер сказал:
Ты чертовски везучий, Трэвис. Только без девушки остался, как тебе новую сбрасывают. Кончай вздыхать и давай мотор заводи, ну!
Глава 2
Вернувшись в Маратон, я подвел скиф к корме «Дутого флэша», пришвартованного у пристани Бахья-Мар в Лодердейле.
Пока Мейер удерживал скиф, я влез на борт, перегнулся через перила, подхватил девушку и втащил ее на борт. Потом попытался поставить на ноги и еле успел поддержать, чтобы она не упала. Мейер уплыл на скифе, чтобы вернуть его обратно на лодочную станцию.
Я повел ее в салон, потом дальше, через камбуз к себе в каюту. Она едва держалась на ногах, ухватившись за спинку стула и склонив голову, пока я зажигал свет и зашторивал иллюминаторы со стороны пристани. Потом она взглянула на меня и попыталась что-то сказать, но у нее так стучали зубы, что ничего нельзя было разобрать. Я вытащил из стенного шкафа свой самый толстый халат и положил на широкую кровать, потом достал с верхней полки полотенце и тоже бросил на кровать, сказав:
Снимайте все мокрое и хорошенько вытирайтесь.
Потом отправился к бару, нашел бренди «Метакса» и налил добрых полбокала. Отнес к дверям каюты, постучал, и она дрожащим голосом разрешила войти. Я передал ей стакан. У нее зубы стучали о край. Выпив три глотка, она передернула плечами и, съежившись, села на край постели.
В дверях появился Мейер:
Знобит? От шока. Реакция организма. Мисс, если у вас хватит сил, надо принять горячий душ или, даже лучше, горячую ванну. И еще выпить. Идет?
Она еле заметно кивнула, и Мейер собрал мокрую одежду. Вскоре я услышал шум воды, наполняющей огромную, элегантную и роскошную ванну, установленную здесь первым владельцем, потакавшим вкусам своей бразильской любовницы, еще до того, какя выиграл у него это судноправда, без любовницыв покер на Палм-Бич.