А название вашей статьи: «Долой мужеподобных женщин»? усмехнулся я, прислонясь к косяку.
Кто вы? насторожился он.
Ваш поклонник. И полностью согласен с тем, что женщина должна быть рабой мужчины. Но боюсь, вам придется отложить работу, если не хотите, чтобы вас втянули в судебный процесс.
Может быть, вы все же представитесь?
Разрешите мне войти, тогда я непременно это сделаю.
Он с неохотой посторонился, пропуская меня. Его приятное лицо, обрамленное черными и довольно длинными волосами, оставалось мрачным, а руки нервно полезли в карман куртки, словно он боялся, что помимо воли задушит непрошеного гостя.
Адвокат Рэндол Робертс, представился я, перешагнув порог.
Какой сюрприз! Он насмешливо улыбнулся. Всегда думал, что адвокатыджентльмены, а вас можно принять за опустившегося сыщика.
Со словом «опустившийся» он дал махутеперь мне было много легче приступить к делу, в успехе которого я очень сомневался.
Видите ли, начал я, Ланетте Холмс не нравится все, что вы пишете и тем более что говорили при встрече лично. Поэтому она решила обратиться в суд с жалобой на вас.
При упоминании имени главной из гневных амазонок хозяин квартиры улыбнулся, как паук, почуявший в своих сетях муху.
И сколько же она собирается с меня содрать?
Миллион долларов.
Он презрительно захохотал и прошел в гостиную, в которой стояли белоснежные кресла и красная кушетка. На полу перед застекленной дверью на балкон лежал красивый светлый ковер.
Я подошел к окну. Вид на бухту и Голдентеймский мост был великолепен.
И все-таки очень советую вам охладить пыл, особенно в отношении угроз в ее адрес, заметил я спокойно.
Он остановился у бара и оперся рукой на полированную поверхность, а затем повернулся ко мне с наглой и в то же время смущенной улыбкой.
Признаю, я допустил ошибку, заявил журналист. Но что бы на моем месте сделали вы, когда бы вас схватила в охапку толстая баба и вышвырнула за дверь, чуть не проломив затылок!
Не знаю, не доводилось испытывать такого. Я пожал плечами.
Она ничего не рассказала? удивился репортер.
Нет. Заявила только, что вы угрожали и продолжаете делать это по телефону.
Морган засопел.
Эта ведьма отлично понимает, что все мои угрозыне больше чем слова.
Конечно, заметил я, когда набрасывается разъяренная женщина, трудно выбирать слова и может сорваться какое-нибудь неосмотрительное замечание в ее адрес. Мне интересно однодо какой степени оно было неосмотрительно?
Право, не знаю. Он покачал головой и достал из бара бутылку бурбона. Что-то вроде: «Стерва ты поганая, когда-нибудь я доберусь до тебя и прикончу!»
Очень остроумно.
Плевать! Я был вне себя от бешенства.
Значит, вы утверждаете, что к вашим словам нельзя относиться серьезно?
Само собой разумеется. Я говорил все это в запале. Он наполнил себе стакан. Линда заявила, что между нами все кончено, и это вывело меня из себя. А тут еще эта чертова баба Да к чему рассказывать
Выпив, он воинственно поднял голову. Мне тоже хотелось выпить, но я не обиделся, а только заметил:
Может, и стоит рассказать. В суде вам тоже придется объяснять, как было дело, так что сейчас у вас как бы репетиция.
А вам-то какое дело? он ухмыльнулся. Мне ваши советы не нужны, я вас не нанимал. Что касается моих статей, то все вопросы согласованы с редакцией, к тому же я могу писать все, что хочу. Важно, чтобы было интересно, ну и соответствовало истине. Кстати, будет вам известно, в нашей газете тоже есть юрист, и он просматривает все мои материалы, выходящие в печать, так что эта стерва вряд ли найдет, за что зацепиться! А что касается личных угроз да я заявлю на суде, что меня спровоцировали! Или вообще от них откажусь, вот так-то! Его глаза торжествующе блеснули, но тотчас опять наполнились ненавистью. Мы с Линдой собирались пожениться, пока ее не заразила своими бредовыми идеями эта вонючая лесбиянка!
Может, возьмете эти слова обратно? не без иронии спросил я.
Он отмахнулся.
Чего ради? Свидетелей нет, я у себя дома и говорю, что хочу! запальчиво выкрикнул Морган.
Вы действительно думаете, что Ланетта Холмс лесбиянка?
Уверен в этом!
Значит, Линда
Прекратите! рявкнул журналист. Линда совершенно нормальная женщина, просто она чересчур впечатлительная и легко увлекается всякими бредовыми идеями.
Другими словами, эмансипирована и инфантильна. Я хмыкнул.
Вообще-то, вы мне уже надоели со своими шуточками. Он поставил пустой стакан в бар. Работу я продолжать буду, и газета меня поддержит, понятно?
Стоит ли усложнять себе жизнь? Я равнодушно пожал плечами. Оставили бы в покое этих амазонок, начали бы писать о хиппи, например. Тогда, я думаю, мисс Холмс забудет об инциденте
А я не хочу, чтобы она забыла! воскликнул журналист. Эта баба наверняка разлучила с любимой не меня одного! Ее крайние взгляды опасны, они всем приносят вред, и я сделаю все от меня зависящее, чтобы остановить ее безумный марш против мужчин!
Но, может быть, Линда вернется быстрее, если вы станете более терпимы? Ведь оскорбляя то, во что она сейчас верит, вы лишь укрепляете ее уверенность в правильности выбора.
У меня свои принципы, сухо заявил Морган, подошел и взял меня за рукав.
Ну что ж, отлично. Я усмехнулся. Дело-то пустяковое, речь всего лишь о миллионе долларов.
Он повел меня к двери.
Эта идиотка никогда не выиграет процесс. Он покосился на меня. Тем более с таким адвокатом. И вы это прекрасно знаете.
Я счел, что личные оскорбления совсем уж ни к чему, и не стал отвечать в том же духе. Судя по всему, борца за мужское превосходство из меня не получится. Видно, придется стать почетным членом общества «Гневных амазонок»!
Утолите любопытство, попросил я на прощание, как называется статья, над которой вы сейчас работаете?
Думаю, сейчас мне придется начать другую. Морган мрачно усмехнулся. «Журналиста запугивают судебным процессом»примерно такой будет заголовок.
Великолепно! Я улыбнулся и подумал: «Как же так получается, что такой хитрый адвокат, как я, одновременно может быть таким глупцом, который позволит какому-то журналисту накропать очередной пасквиль?»
Надеюсь, моя статья вам понравится, заявил Морган цинично. Да вы не переживайте, вашего имени я не назову.
Премного благодарен, с сарказмом ответил я, и журналист захлопнул дверь.
Я вошел в лифт, проклиная могущество прессы. Утешало меня одно: вид из нашей с отцом конторы был ничуть не хуже, чем из окна этого писаки, да и расположена она в более роскошном районе Сан Франциско.
Мендел Уормингтон сидела, как обычно, в приемной за огромным письменным столомсидела на своей славной попочке, которую мне всегда хочется ущипнуть. В ее владения выходили двери двух кабинетов, и Мендел была связующим звеном между ними: справа находился кабинет моего отца, слевамой.
Закинув ногу на ногу, секретарша читала газету. Рядом с пишущей машинкой стояла чашка кофе.
Шеф пришел, сказал я.
Нет, шефа нет и сегодня не будет, бросила она.
Но я же пришел И насколько мне известно, должен подписать несколько писем, буркнул я.
Ах да, Рэнди! Они уже отпечатаны. Девушка так и не удостоила меня взглядом. Письма у тебя на столе. А сказав, что шефа нет, я имела в виду твоего отца. Она продолжала читать газету.
Чего только мне не довелось пережить за последние часы! с пафосом воскликнул я. Битва с фанатичной амазонкой, сражение с разъяренным журналистом, а тут еще и мятежная секретарша!
Мендел подняла голову, откинула со лба каштановые волосы и наконец взглянула на меня. О, я хорошо знал эти голубые глаза со стальным блеском и помнил, как сталь может плавиться в огне страсти. Но она давно не давала мне повода увидеть это еще раз.
Знаешь, что мне не нравится в тебе больше всего? спросила вдруг секретарша. Ты, Рэнди, уверен, будто женщина должна подчиняться мужчине, а уж я тем более, поскольку в буквальном смысле твоя подчиненная на работе и потому должна ублажать все твои прихоти! Но ты заблуждаешься! Я не только женщина, но еще и человек, а ты этого, похоже, не понимаешь.