Она сидела рядом с Владиленом Серафимовичем и все время ощущала его крупное тело рядом с собой. Ей даже казалось, что он должен слышать, как бьется тревожно ее сердце.
У окна с другой стороны сиденья находился московский гостьплотный невысокий дядька в отличном министерском костюме и белой сорочке. Его звали Петром Тимофеевичем. В машине разговаривали не очень много. Может быть, хозяин не хотел говорить ни о чем в присутствии сидевших впереди водителя и охранника. Следующая машина с охраной неотступно следовала позади.
Они приехали на дачу Владилена Серафимовича в тридцати километрах от города, расположенную на берегу реки. Там был большой двухэтажный каменный дом с балконом, гараж на три машины, еще какие-то постройки. Но пикник решено было устраивать на природе, в ста метрах от усадьбы, на опушке леса.
Строго говоря, никто ничего не устраивалпросто все знающие и готовые ко всему охранники сделали все сами. Пока Владилен Серафимович, его гость и Лена стояли возле реки, любуясь пейзажем, здоровенные молодцы-охранники, которых оказалось четверо, натаскали на опушку дрова, развели костер. Потом притащили два покрывала с подушками и положили их возле костра. Затем наступила очередь сервировки.
Все тут было предусмотрено, видно было, что такие пикники высокое начальство любит и потому известно, что нужно делать. Мясо для шашлыков было уже приготовлено, вымочено, и оставалось только насадить куски на шампуры и разместить над костром. Из коробки достали бутылки со спиртным, украшенные иноземными марками, закуску. Одним словом, пикник был подготовлен на славу.
Мужчины вели себя благодушно, они говорили о своих делах. Видно было, что московский гость оказал здешнему повелителю какую-то услугу. Теперь Владилен Серафимович благодарил его, впрочем, не теряя чувства собственного достоинства. К Лене тоже иногда обращались с какими-то пустяками, но она отвечала односложно и бессвязноот растерянности и смущения язык прилипал к гортани. Впервые в жизни она оказалась вознесенной на Олимп, впервые была в обществе таких высокопоставленных людей.
Сначала в ее бедной голове крутились вопросы: зачем ее сюда пригласили? Что будет дальше? Что скажет об этом Володя? Но потом, отчаявшись понять что-либо, а тем болееповлиять на ход событий, Лена просто прекратила об этом думать. Так было проще всего, проще смириться с неизбежным. В конце концов, ей было всего восемнадцать. Что она видела в своей жизни, кроме больной матери, бедной комнаты в бараке, убогой советской школы и заштатной провинциальной парикмахерской?
Наконец охранники кивками показали, что все готово и можно приступать.
Ну и молодцы у тебя, с завистью произнес московский гость. Все знают, ничего объяснять не надо. Раз-два, и готово.
Достигается упражнением, усмехнулся генеральный директор и победно взглянул на собеседника. У вас там тяжелая жизнь в Москве, добавил он. А у меня здесь все есть. Все, что только душа пожелает.
У тебя и не только здесь все есть, ответил спокойно гость из Москвы. Не прибедняйся, Владилен Серафимович. Наслышаны мы о твоих покупках.
О каких покупках? невозмутимо поинтересовался директор, усаживаясь возле костра и протягивая руку к ближайшей бутылке с водкой, чтобы налить гостю.
Да о разных, прищурился шаловливо гость. И во Франции, и в Италии Про другие виллы не слыхал
Наступила короткая пауза, в течение которой хозяин, видимо, раздумывал, как следует отреагировать на нескромные слова. Потом он облегченно рассмеялся и сказал как бы в шутку:
Что поделаешь, грешен, люблю классику Тицианы там разные да Тинторетто Да и тепло в Италии, не то что у нас тут. Надо же и про старость подумать, чтоб не зябнуть тут, в сырости.
Теперь охранники отошли к дому и находились от костра на довольно большом расстоянии, чтобы не слышать разговоров. Потом они вообще ушли в дом, видимо, отдыхать, а на крыльце остался только один, который издали внимательно следил за тем, как хозяин пирует у костра со своими гостями.
Пили у костра довольно много. Лена сказала все-таки, что не может пить водку, так что ей наливали шампанское с ликером. Половинашампанского, а половина ликера.
Ты сладкое любишь? спросил Владилен Серафимович у девушки.
Та кивнула и потупилась.
Ничего, продолжил он. Если будешь умненькой и будешь хорошо себя вести, то у тебя будет много сладкого. Сладкая жизнь будет. Он посмотрел искоса на гостя и при этом засмеялся. Только если будешь себя хорошо вести, добавил он, напирая на слово «хорошо».
Хорошоэто как? вдруг решилась спросить Лена. Она держала в дрожащей руке бокал, а глаза уставила в огонь костра.
Сама все поймешь, со смешком ответил Владилен Серафимович. Хорошозначит правильно, наставительно, почти отеческим тоном произнес он.
Если будешь слушаться старших, неожиданно добавил гость, который до этого с Леной не разговаривал, но которого, похоже, стала забавлять эта сцена.
Лена довольно быстро опьянела и даже не заметила, как генеральный директор сначала приобнял ее за плечи, потом положил руку ей на колено и стал гладить его.
Потом на какой-то миг наступило протрезвление, когда Лена увидела, что гость по имени Петр Тимофеевич совсем опьянел, еще сильнее ее самой. Голова министерского работника клонилась на грудь, он бормотал что-то нечленораздельное.
Хозяин сделал несколько безуспешных попыток отрезвить своего гостя, однако то ли принятая доза была слишком непривычна для Петра Тимофеевича, то ли он был в третьей стадии алкоголизма, когда человека валит с ног один стакан
Кто его знает, Лене больше никогда не довелось видеть этого человека. Владилен Серафимович, видя тщетность своих усилий, подозвал охранника, который тотчас же взвалил себе на могучие плечи тело Петра Тимофеевича и отнес его в дом отсыпаться.
Другой охранник тут же занял место первого на крыльце и продолжил наблюдение.
Не умеют пить в Москве, равнодушно произнес Владилен Серафимович. Чуть-чуть пригубили, и на тебе Завтра головной болью маяться будет, придется врача вызывать Эх, чего не сделаешь ради пользы дела, вздохнул он, видимо, имея в виду необходимость пить со всем начальством ради блага любимого комбината.
Но потом он больше не разговаривал с Леной. Он оглянулся на сидящего вдали охранника и сказал девушке:
Пойдем, пройдемся по лесочку, воздухом подышим.
Лена и тут ничего не возразила на это предложение. Да оно и не было предложением, потому что прозвучало вполне как повеление. Как, впрочем, и все, что говорил Владилен Серафимович
Он поднялся на ноги и, взяв Лену за руку, увлек ее в лес, подальше от горящего костерка.
«Интересно, охранник пойдет за нами в лес?»подумала вдруг Лена. Ей почему-то вдруг захотелось, чтобы пошел. Наверное, при охраннике, пусть даже и своем, Владилен Серафимович не посмеет сделать ей ничего дурного
Но тут, видно, все было расписано годами. У каждого была своя роль и ее границы. Охранник никуда не пошел, он не сдвинулся с места.
Там, в лесочке, за несколькими кустами и парой деревьев Владилен Серафимович и овладел девушкой.
Нет, конечно, это не было изнасилованием в прямом, уголовном смысле этого слова. Лена не кричала, не звала на помощь. Тут, правда, и некого было звать, но даже если бы и было кого, она бы все равно не кричала. Потому что была как бы заворожена этим человеком и самой ситуацией
Она не отбивалась и только что-то лепетала невразумительное:
Не надо Прошу вас, что вы делаете
Директор был груб и немногословен. Он не обратил внимания на слова Лены и на то, что она дрожала всем телом. Он повалил ее на мох под сосной и, разорвав на ней одежду, быстро овладел ею.
Сразу же он засопел от удовольствия, и его сопение сливалось с болезненными стонами девушки, распростертой под ним. Лена лежала, запрокинув голову и вцепившись ногтями в мох под собой.
Она не помнила, сколько времени это продолжалось. Очнулась только, когда директор уже стоял над ней и деловито застегивал брюки. Лена спохватилась и, торопливо сдвинув ноги, села на траве.
А ты мне понравилась, сказал Владилен Серафимович. Правильно я тебя понял с самого начала. Я, как тебя увидел вчера, так сразу и понял, что ты будешь моей. Понравилась ты мне. Можно сказать, любовь с первого взгляда, он хихикнул и сплюнул на траву.