Ну да. Воздвигнут тебе памятник и будут курить фимиам.
Лучше так, чем от водки и от простуд.
Это точно
К восьми утра, как и было запланировано, добрались до Музея археологии на Пласа Боливар. Высокие окна жёлтого двухэтажного здания были неприветливо забраны чёрной решёткой, за которой к тому же темнели наглухо закрытые чёрные ставни, но парадный вход уже раскрыл свои двери, и по бетонным ступеням Максим поднялся прямиком во внутренний двор со стриженым газоном. Аня и Дима молча последовали за ним и вскоре увидели, что по обе стороны двора тянутся крытые галереи с шахматной плиткойоттуда посетители попадали в отдельные комнаты экспозиций.
Максим свернул налево, к билетной стойке. Спросил там о Гаспаре Дельгадо. Аня перевела его вопрос на испанский. Кажется, заодно добавила что-то от себя. Администратор поначалу развёл руками, но потом согласился сходить в дирекцию, уточнить, работал ли когда-нибудь Дельгадо в музее и где мог сейчас находиться.
Дима в разговоре участия не принимал. Какое-то время разглядывал ближайшие витрины с экспонатами, а затем вдруг оживился и быстро зашагал по левому крылу галереи. Охранник с подозрением посмотрел ему вслед.
Макс! позвал Дима. Смотри.
Максим, проигнорировав недовольство охранника, последовал за другом и вскоре увидел застеклённую громадину барельефатого самого, что был изображён на открытке Дельгадо. Стела Раймонди. Жутковатое изображение коренастого человека со звериными клыками и когтями. В руках он держал толстые копья, больше напоминавшие тотемные столбы, а на его голове возвышалась многоуровневая шапка со змеями и похожими на лица узорами.
Жуть какая-то, подошла Аня.
Если бы открытку отправил твой отец, сказал Дима, я бы не сомневался, что он неспроста выбрал именно этот барельеф. А так
Максим, будто не уверенный в сходстве, достал открытку. Приложил её к стеклу витрины.
Совпадает.
«Ли́ца на стеле выглядят законченными вне зависимости от того, смотрите вы на них сверху вниз или наоборот, прочитала Аня на табличке. Высокая сложность художественного исполнения подчёркивает исключительный уровень развития цивилизации чавин, несмотря на то что они жили и развивались задолго до нашей эры».
Чавин Максим не сводил взгляда с барельефа.
Отец упоминал этот народ в своих зашифрованных тетрадях. Шустов-старший писал, что узоры на теле Инти-Виракочи, главного символа Города Солнца, напомнили ему именно чавинские узоры. Значит, стелу, полтора столетия назад найденную и впервые изученную итало-перуанским географом Антонио Раймонди, Гаспар Дельгадо выбрал не случайно. Однако, если в её изображении на открытке и был какой-то скрытый смысл, он пока что ускользал от Максима.
А ведь правда. Аня скособочилась, стараясь взглянуть на барельеф снизу вверх. Если так смотреть, то появляются другие лица. Такие же страшные, но другие.
Дима хотел последовать примеру сестры, но к ним из-за стеклянной будки сувенирного магазина вышел Лиус Васкес Санта Крусруководитель библиографического фонда историко-археологических исследований. Именно так он представился. Субтильный мужчина с раздутым бурым лицом и грубоватыми индейскими чертами. Его взгляд выдавал любопытство, но лицо казалось насупленным. Из последовавшего разговора выяснилось, что Лиус знал Гаспара Дельгадо и даже встречался с ним незадолго до его смерти, однако сообщить каких-либо особых сведений о нём не мог.
О Шустове-старшем никогда не слышал.
О Затрапезном тоже.
Возможно, встреча так бы и закончиласьнапрасная, бесплодная, но под конец Лиус заметил в руках Максима открытку и оживился.
Можно? спросил он по-английски и тихо добавил что-то по-испански.
Что он сказал?
Сказал, таких открыток давно не выпускают, перевела Аня.
«Приезжай, мой друг, всё готово», прочитал перуанец. Что же вы сразу не показали?
Дима с Максимом удивлённо переглянулись. Значит, их план сработал. Зацепка в самом деле оказалась зацепкой, к чему бы она в итоге ни привела.
Лиус увлёк их по галерее в дальнюю часть двора, где за белой невзрачной дверью обнаружился его кабинетобставленный по-офисному однообразно, если не считать нескольких выставочных плакатов и расставленных по книжным полкам цветастых быков с нелепым чубом между рогами.
Присаживайтесь.
К разочарованию Максима, перуанец не стал оспаривать гибель Дельгадо. На большинство вопросов вновь пожимал плечами, однако открытку не выпускалто и дело переворачивал, словно не верил в её подлинность. Наконец достал из ящика в столе продолговатую, сантиметров пятнадцать в длину, картонную коробочку. Крест-накрест перемотанная скотчем. Никаких надписей или рисунков. В такие, надо полагать, в музейном сувенирном магазине упаковывали глиняные поделки.
Вот. Я должен передать вам это, произнёс Лиус.
По тому, с какой надеждой он посмотрел на Аню, Максим понял, что перуанец действительно знал не так уж много. Возможно, и сам надеялся услышать от неожиданных гостей что-нибудь интересное.
И ещё. Лиус ненадолго отвлёкся, чтобы найти нужную запись в блокноте. Три года назад сюда приходил племянник Гаспара.
Племянник?
Да.
И вы не отдали ему коробочку? удивился Максим.
Аня переводила непринуждённо и быстро.
У него не было открытки. В голосе перуанца угадывалась улыбка. Племянника Дельгадо зовут Артуро. Он оставил номер своего телефона. На случай, если что-то станет известно о гибели или жизни Гаспара. Вот, возьмите, Лиус вырвал из блокнота листок и передал его Ане.
Открытка была условным знаком, да? спросил Дима.
Не переводи, вмешался Максим. Это и так ясно. Лучше спроси, кто оставил коробочку.
Её оставила Исабель, жена Гаспара, ответил перуанец. В тринадцатом году.
Через четыре года после смерти Дельгадо
И в тот самый год, когда Сергей Владимирович получил открытку, добавил Дима.
Максим, качнув головой, попросил Аню не переводить их разговор. Потом спросил у Луиса:
А открытка? Её отправил именно Гаспар?
Этого я вам сказать не могу.
Потому что не знаете или потому что не хотите?
Как вам больше нравится, так и считайте. И вновь при общей хмурости Лиуса весёлость в его голосе прозвучала неестественно, почти натужно.
Максим положил коробочку себе в сумку. Уловил разочарование в глазах перуанца. Тот, конечно, надеялся увидеть содержимое посылки. Напрасно. Коробочку Максим решил вскрыть уже в хостеле.
Глава третья. Два ключа
В Индии, когда они заполучили статуэтку Инти-Виракочи, когда осознали, что намеченный Шустовым-старшим путь увлекает их в далёкое Перу, Аня согласилась написать родителям подробное письмо о своих и Диминых приключениях. Позже брат поддержал её решение. Они тогда рассудили, что папа их подстрахуетв случае чего выложит все материалы в интернет. Письмо в итоге было написано и отправлено, вот только его содержание в конечном счёте оказалось иным.
Максим верно заметил, что Скоробогатов едва ли решится похитить Василия Игнатовича. Папа был видным человеком, и его исчезновение вызвало бы значительно больше вопросов, чем исчезновение Абрамцева из «Старого века» или Погосяна из Русского музея. Скоробогатову не было нужды так рисковать. С другой стороны, папа, узнав имена тех, кто преследовал его детей, захочет вмешаться. Это точно. И тут никакими доводами его не остановить. Ещё не зная, на что способен Скоробогатов, папа погорячится, а значит, погубит и себя, и маму. Так что от идеи написать правду Аня отказалась. Но и молча игнорировать звонки родителей виделось ей нестерпимо жестоким. На выручку пришёл Дима.
Брат предложил подкинуть родителям историюдостаточно правдоподобную и способную на время отвлечь их внимание. Первое время не удавалось придумать ничего путного, а потом Дима, развеселившись, заявил, что его очаровала сумасшедшая индуистка:
С выбритой головой, с тоннелями в ушах
И с татуировкой колибри на лице? не сдержался тогда Максим.
Именно так!
Как необычно. Совсем никого не напоминает. И что же дальше?