Тоня примостилась на деревянную жердочку, окружавшую газон. На газоне лежали прошлогодние бурые листья. Тоня не совсем понимала, что с ней происходит. Она осторожно покосилась на старуху. Та сидела, положив подбородок на клюку. Тоня увела взгляд. Ей было немного страшно. И уже точно, чтотрень-бом- динь! это не ее город, а изумрудный или еще какой- нибудь. И может, ей все это снится. Она еще раз покосилась на старуху. Старуха была на месте. Говорила что-то соседу. «Сейчас я что-нибудь узнаю»подумала Тоня и прислушалась.
И вот дом горит, говорила старуха, а я все вверх-вниз, вверх-вниз. Вытаскиваю, что могу. А сын все не идет и не идет. А на улице темно уже. Только сугробы белеют. И дом горит И тогда-то ОН и появился. Черный такой, мрачный Я выношуа ОН принимает. А сына все нет. А я старая, что я с НИМ сделаю? Я его боюсь. Что ему стоит? Я выношуа ОН принимает. Так все и принял. А потом сын пришел, а ничего и не осталось: все ТОТ принял. Только один самовар и остался. Я его в сугроб сунула. Серебряный
Трень-бом-динь
«Все правда, думает Тоня. Так оно и есть».
М-да, говорит сосед. Тяжелые были времена
А сейчас что? А сейчас что? как-то звонко и скороговоркой напала старуха. Вот шари тот тридцать рублей стоит!..
«Тридцать рублей!»эта новость пронзила Тоню. Она как-то и не подумала об этом: таким все странным было вокруг.
Тридцать рублей!-..
Тоня вскочила.
Бабушка! Бабушка!
Что, деточка?
А Портовый проспект есть в этом городе?
А как же, деточка. Совсем рядом. А что тебе?
Ой, обрадовалась Тоня, я там живу!
Странная девочка, не правда ли? сказала старуха соседу. Как выйдешь, деточка, так направо поверни и все иди и иди, все прямо и прямо. Там и будет твоя улица.
Бабушка, а я успею? встревоженно сказала Тоня.
Куда успеешь?
Я вернусьшары еще будут?
Вот уж не знаю, деточка. Этого я сказать тебе наверняка не могу. Не знаю. А ты бегом, бегом
И Тоня побежала. И тоже очень легко нашла свою улицу. Да, это ее улица. Совсем такая. Народу было по- прежнему много, но колонн уже не было. До дома было еще довольно далеко. Тоня бежалашар, шар! и совсем уже еле дыша взлетела по лестнице.
Папы дома не было. В отчаянии Тоня опустилась на диван и тут же вскочила: она же не поспеет, опоздает Помчалась на кухню. Там у плиты, распаренная и сердитая, возилась Марья Карповна. Необъятная, она с легкостью носилась по кухне, ожесточенно громыхала мисками и кастрюлями, словно те были живыми и на них можно было сердиться. И рук ее почти было не разглядеть, так они мелькали.
А тебе что тут надо? Уходи, уходи не переставая мелькать, буркнула Марья Карповна.
Тетя Мария, дайте мне, пожалуйста, жалобно растягивая слова, говорила Тоня, папы нет дома, вечером он вам отдаст, дайте, пожалуйста Ну честное слово, папа бы мне наверняка купил, только дома его нет.
И ходят, и ходят Чего тебе?
Дайте мне тридцать рублей до вечера
Тридцать рублей! Ишь чего захотела. Так вот вдругвозьми и дай какой-то девчонке говорила Марья Карповна, шлепая тесто красными и пухлыми руками. А зачем тебе?
Шар такой!.. сказала Тоняи взмахнула руками какой.
Воздушный, что ли?
Ну да, уже обрадовавшись, сказала Тоня.
И это тридцать рублей за воздушный шарик! ужаснулась Марья Карповна. Тридцать рублей, шутка сказать, дерут-то как! Тридцать рублей-то еще заработать надо Деньги-то какие!..
Ну тетенька Марья Папа вам вечером отдаст.
Вечером, говоришь? Да и то, какие ж это сейчас деньги!.. Два мороженыхи все деньги Э-эх
Она обтерла руки о фартук и вразвалку проковыляла к себе в комнату. Вернулась с красненькой.
И то ведь ребенку радость, говорила она, разглядывая тридцатку. Праздник ведь Как же тебя не побаловать, сирота моя несчастная Ой, горит! Ах ты господи! бросилась она к плите, потом к ТонеНа, хватай да беги, пока не раздумала Ох ты господи, праздник!.. рычала Марья Карповна, хватаясь за горячую кастрюлю и с грохотом сбрасывая крышку.
А Тоня уже мчалась по Портовому проспекту, сжимая в кулаке тридцатку, обегая, протискиваясь, проскальзывая, мелькая рыжей головой.
Зеленый дом. Большие белые женщины. Круглый скверик во дворе. И в скверике никого нет. И старухи нет. «Опоздала, опоздала»стучала кровь в голове. Тоня взлетела на третий этаж. Хорошо еще, что сразу ясно, какая дверь. Одна всего. Другая заколочена.
С налету Тоня позвонила. И тут же испугалась. Позвонить в незнакомую дверьраньше она постеснялась бы, а может, и не решилась вовсе. Тоня еще не отдышалась, и сердце стучало на всю площадку.
Дверь долго не открывали.
Открыла ее полная, дряблая женщина, еще не старая и удивительно белая. Все у нее было вниз: и щеки, и фигура. Казалось, она стекала вниз. Она была растрепанная, запыхавшаяся и белая-белая.
Что тебе? спросила она грубо.
Шар У вас шары? сказала Тоня и разжала кулак с побелевшими пальцами. Вот.
Так она стояла перед большой белой женщиной, держа перед собой на ладошке красненький комок.
Женщина смерила это все: и Тоню, и комок.
Нет здесь никаких таких шаров! сказала опа и захлопнула дверь.
У Тони немного закружилась голова, все поплыло куда-то вправо, вправо. Что-то внутри с замиранием ухнуло вниз, как в лифте. Тоня ухватилась за перила.
Потом из белого тумана выплыли, в обратном порядке, чем исчезали: перила, лестница, потолок, площадка, дверь и звонок на двери. «А как же шар? Самый большой па свете Самый круглый самый красный и золотой на нем кораблик?»
Шара не было. Но его не могло не быть. Это Тоня понимала. И не сходила с места.
Так она простояла около часа. Какие-то люди спускались и поднимались по лестнице, и Тоня отворачивалась от них в сторону. Она хотела еще раз позвонить, по не могла. И только смотрела на узкую щель почтового ящика и в его пять дырочек внизу и тихо приговаривала: «Вот сейчас откроется Раз, два, три Три-и-и Вот сейчас» Она достала из кармана катушку, погладила шелковую проволоку и с замедлением: «Ра-а-аз два-а-а-а»
За дверью послышался смех, и она распахнулась. Подобранная и веселая, появилась та самая большая белая женщина с мусорным ведром.
Ты все еще здесь, девочка? сказала она уже значительно мягче. Шаров нет. Они были, но все уже кончились. Ты иди домой, иди
И она стала спускаться.
Тоня не верила. Она гладила шелковую проволоку и уже знала, что шара не может не быть. Когда женщина поднялась с пустым ведром и увидела Тоню на том же месте и встретилась с ней взглядом, она вдруг побелела еще больше и левая щека у нее запрыгала.
И ты все стоишь?.. сказала она. Да я бы сейчас для тебя хоть десять сделала Но нету. Ах ты бедная моя Ну что мне с тобой делать? Ах ты господи!! вдруг вскрикнула она. Ведь есть же один, есть! Только с брачком Бочок у него подгорел Да ты подожди, я сейчас, сейчас Мигом. Только надую. Газ еще остался. Ты подожди
И торопливо она исчезла за дверью и дверь оставила полуоткрытой.
Трень-бом-динь! Трень-бом-динь! приближался издалека звон колокольчика. Ближе, ближе. Что-то разрывалось в Тоне, распйрало, и она всхлипнула.
И появилась женщина, неся перед собой огромный красный шар. А вот и золотой кораблик
Трень-бом-динь!
Тоня, ничего не видя, шагнула с вытянутыми вперед руками и взялась за веревочку.
Женщина улыбалась.
Бери, милая, бери
Тоня протянула на ладошке красненький комок.
Радость исчезла с лица женщины. Какие-то тени прошмыгнули по ее опущенному лицу. Все это в одну секунду. Она взяла Тонину тридцатку и, не поднимая глаз, тихо ускользнула за дверь.
Тоня спускалась. Трень-бом-динь! звенело в ней. Трень-бом-динь! Она смотала шнурок и взяла шар руками с двух боков. Еле хватило рук обхватывать его. Она слегка сжимала шар и чувствовала под ладошками его, упругого, почти живого. Она слегка нажимала на шар пальцами, всеми пятью по очереди, словно играя гамму, и трень-бом-динь, трень-бом-динь!
Потом она увидела, что шар не такой уж круглый: в одном месте он был словно перетянут ниточкой. И большое рыжее пятно было с одного его боку. Но все это было ничтожно и не смогло ее омрачить. Трень-бом- динь! это ее огромный красный шар и золотой на нем кораблик!