А сколько ты получаешь? поинтересовался любознательный Далиримпл.
Я? Шестьдесят. Сказано не без вызова.
С самого начала?
Я? Нет, сначала я получал тридцать пять. Он сказал, что повысит мне зарплату, как освоюсь с ассортиментом. Он всем так говорит.
И давно ты тут? поинтересовался Далиримпл; сердце у него упало.
Я? Четвертый год. И чтоб я сдох, если застряну еще и на пятый.
Далиримпла совсем не восхитило присутствие дежурного детектива, как не восхитила и фиксация времени прихода. С детективом он столкнулся почти сразу же по причине того, что в магазине запрещено было курить. Этот запрет немедленно стал ему как кость в горле. Он привык выкуривать по три-четыре сигареты за утро и, продержавшись без них первые три дня, не вынес и отправился вслед за Чарли Муром кружным путем по черной лестнице на балкончик, где можно было спокойно затянуться. Однако долго это не продлилось. В начале второй недели детектив перехватил его в закутке на лестнице, когда он спускался вниз, и строго предупредил, что в следующий раз доложит обо всем мистеру Мейси. Далиримпл чувствовал себя нашкодившим школьником.
Ему открылись и другие неприятные факты. В подвале магазина обитали «пещерные люди», которые проработали там по десять-пятнадцать лет, получая шестьдесят долларов в месяц: с семи утра до половины шестого вечера они катали бочки и таскали ящики по влажным бетонированным коридорам, теряясь в гулкой полутьме; как и Далиримпл, несколько дней в неделю они вынуждены были работать до девяти.
В конце месяца, отстояв очередь, он получил на руки сорок долларов. Заложив сигаретницу и полевой бинокль, он умудрился существовать дальше есть, спать и курить. Впрочем, надо сказать, что с большим трудом: пути и способы экономии были ему решительно неведомы, и когда через месяц жалованье ему не прибавили, он забил тревогу.
Ты пойди потолкуй со стариной Мейси, может, он тебе и накинет, посоветовал Чарли, отнюдь не обрадовав его таким ответом. Но мне он первую прибавку сделал только к концу второго года.
Мне нужно как-то жить, напрямик ответил Далиримпл. Рабочим на железной дороге я получал бы больше, но мне, черт возьми, хочется работать там, где есть надежда на продвижение.
Чарли скептически покачал головой, да и ответ мистера Мейси на следующий день был немногим более воодушевляющим.
Далиримпл зашел к нему в кабинет перед самым концом рабочего дня.
Мистер Мейси, я хотел бы с вами поговорить.
Говори, раз надо. На лице показалась безрадостная улыбка. В голосе сквозила неприязнь.
Я хотел поговорить о прибавке к жалованью.
Мистер Мейси кивнул.
Ну сказал он неуверенно. Я не вполне представляю себе, чем ты занимаешься. Я переговорю с мистером Хэнсоном.
Он прекрасно знал, чем Далиримпл занимается, и Далиримпл знал, что он знает.
Я работаю на складе, и сэр, раз уж я к вам пришел, хочется узнать, долго ли мне еще там оставаться.
Ну, этого я сам точно не знаю. На то, чтобы изучить ассортимент, нужно время.
Вы говорили мне то же самое два месяца назад, когда я поступил на работу.
Да. Ладно, я побеседую с мистером Хэнсоном.
Далиримпл помялся.
Спасибо, сэр.
Через два дня он снова появился в кабинете принес результаты инвентаризации, которую попросил сделать мистер Гессе, счетовод. Мистер Гессе был занят, и Далиримпл, дожидаясь его, начал от нечего делать перелистывать конторскую книгу на столе у стенографистки.
Он рассеянно перевернул страницу и увидел свое имя; то был список выплат.
Далиримпл
Демминг
Донахью
Эверетт
За это имя взгляд его и зацепился:
Эверетт60 дол.
Получалось, что Том Эверетт, племянник Мейси с безвольным подбородком, начал свою карьеру с шестидесяти долларов, а через три недели был переведен из упаковочного отдела в управление.
Вот оно что! А он теперь сиди и смотри, как другие прыгают через его голову: сынки, племяннички, дети друзей, вне зависимости от их способностей, а он бегай шестеркой и гляди на вывеску «Пойдешь на повышение», которая болтается у него перед носом, а от него тем временем отделываются стандартными фразочками: «Поглядим. Я разберусь». Может, к сорока он дорастет до счетовода, как старина Гессе уработавшийся, ко всему равнодушный Гессе, давно и прочно погрязший в скучной рутине и скучных разговорах с соседями по пансиону.
Вот в этот самый момент фее и следовало бы сунуть ему в руку специальную книжку для молодых людей, утративших иллюзии. Только книжка еще не была написана.
В груди у Далиримпла всколыхнулся протест, переходящий в бунт. Полузабытые идеи, нахватанные и воспринятые без всякого разбору, хлынули ему в голову. Двигаться вперед таково главное правило в жизни, и точка. Как именно не важно, главное не превратиться в Гессе и Чарли Мура.
Ни за что! выкрикнул он вслух.
Счетовод и стенографистки в изумлении подняли на него глаза:
Что?
Мгновение Далиримпл таращился в пустоту, а потом подошел к их столу.
Вот сводка, сказал он отрывисто. Я не могу больше ждать.
На физиономии мистера Гессе отразилось изумление.
Не важно, как именно он поступит дальше, главное вырваться из этой дыры. Точно во сне, Далиримпл вышел из лифта в помещение склада и, дойдя до неиспользуемого ряда стеллажей, сел на какой-то ящик и закрыл лицо руками.
В голове кружился мучительный вихрь: он только что открыл для себя пределы своих возможностей.
Я должен отсюда выбраться, произнес он вслух, а потом повторил: Должен выбраться отсюда.
Причем он имел в виду не только оптовый склад мистера Мейси.
В пять тридцать он вышел на улицу; шел проливной дождь, однако он двинулся в направлении, противоположном пансиону, где жил; холодная влага, медленно просачивавшаяся под старый костюм, наполняла его неожиданной свежестью и бодростью. Он хотел оказаться в мире, где все будет таким, как эта прогулка под дождем, пусть он и не видел сейчас далеко вперед, а судьба загнала его в мир складских помещений и коридоров мистера Мейси. Сперва его просто обуревала жажда любых перемен, потом в воображении постепенно начали прорисовываться смутные планы.
Поеду на Восточное побережье в большой город познакомлюсь с новыми людьми влиятельными людьми они мне помогут. Должна где-то быть интересная работа. Черт, да не может ее не быть.
Тут он с тоской осознал, что не очень-то силен по части заведения знакомств с новыми людьми. Уж если и есть место на земле, где он мог снискать известность, и снискал ее, и даже славу, пока не скрыли его воды забвения, так это его родной городок.
Понятно, значит, нужно искать обходные пути. Зацепки связи выгодная женитьба
На протяжении нескольких миль все это крутилось у него в голове, а потом он вдруг заметил, что в густо-серых сумерках дождевые струи сделались плотнее и потеряли прозрачность, а дома постепенно отступают. Район многоквартирных зданий, потом крупных особняков, потом разрозненных домишек все это осталось позади, с обеих сторон простирались завешенные туманом поля. Идти сделалось тяжело. Вместо тротуара под ногами оказался проселок, по которому мчались, ярясь, коричневые ручейки, они хлюпали и рассыпались брызгами вокруг его ботинок.
Обходные пути слова вдруг начали разваливаться на куски, обращаясь в странные сочетания, в мелкие раскрашенные клочки самих себя. А те сбивались в предложения, и в каждом из них звучало что-то знакомое.
Пойти обходным путем значило отказаться от усвоенных в детстве принципов: что успех есть результат верности долгу, что зло всегда бывает наказано, а добродетель вознаграждена, что честная бедность приносит больше счастья, чем неправедно нажитое богатство.
А значит, нужно быть твердым.
Эта фраза ему понравилась, ее он повторял снова и снова. Чем-то она была связана с мистером Мейси и Чарли Муром их методами, их подходом к жизни.
Далиримпл остановился, ощупал одежду. Она вымокла до нитки. Он огляделся и, выбрав у изгороди место под кроной дерева, уселся там.
«Когда я еще был очень доверчив, думал он, мне твердили, что у зла грязноватый оттенок, как у испачканного воротничка, но теперь мне кажется, что зло скорее производная от неудач, или наследственности и среды, или от а тебя застукают. В метаниях идиотов вроде Чарли Мура зла не меньше, чем в нетерпимости всяких там Мейси, а делаясь более ощутимым, оно превращается в ярлык, который мы произвольно навешиваем на то, что нам не нравится в чужих поступках.