Мария Воронова - Здравствуй, сестра!

Мария ВороноваЗдравствуй, сестра!

Глава 1

Когда Элеоноре исполнилось шестнадцать лет, стало ясно, что выйти замуж ей вряд ли удастся. К этому возрасту у нее определились черты лица и фигура. Девушка была хорошего роста, с тонкой талией, но для аристократки в ней было слишком много костей. Те, кто знал ее родословную, недоумевали, откуда в семье Львовых взялись тяжелые бедра, крупные ступни и кисти рук. А лицом Элеонора вообще напоминала азиатку. Самое естественное объяснение в расчет, конечно, не принималось, поэтому говорили об игре природы.

Состояния у Элеоноры не было, как и перспектив его получения. Ее отец, беспутный князь Львов, изрядно потрудился над этим, а потом умер, оставив дочь круглой сиротоймать Элеоноры скончалась еще раньше.

Клан Львовых сдал одиннадцатилетнюю бедную родственницу на хранение в Смольный институт за государственный счет. В отличие от воспитанниц, происходящих из более благополучных фамилий, она легко приняла строгие правила Смольного и проявила прекрасные способности, но, когда подросла, на балах не блистала и даже в выпускном классе не обзавелась поклонником.

Годы учебы, с задушевными разговорами в дортуарах, с кофе по праздникам вместо обычного чая и с рождественскими елками в присутствии императорской семьи, пролетели быстро. Ведь все хорошее быстро кончается. Тетушка Элеоноры, считавшаяся главой клана, успела уже и позабыть о существовании племянницы, когда получила неприятное предложение забрать сироту и в дальнейшем распоряжаться ее судьбой по собственному усмотрению.

Что ж, энергичная Ксения Михайловна поехала за Элеонорой, надеясь, что за лето, в крайнем случае в первый сезон, племянницу удастся спихнуть какому-нибудь влюбленному идиоту. Можно будет, думала она, даже собрать небольшое приданое Эти надежды угасли, стоило только ей увидеть азиатскую физиономию и костистую фигуру девушки.

Но все равно Ксения Михайловна вынуждена была поселить Элеонору у себя и официально взять под свое покровительство. С грустью она думала о том, что девушку придется вывозить в свет, а это представлялось ей совсем напрасной тратой времени и денег.

 Что нам делать, ума не приложу!  жаловалась она мужу вечером, когда племянница была уже отправлена спать.  Почему именно мне выпала задача устроить будущее Элеоноры?! Мы не очень богаты и не можем содержать ее всю жизнь.

Петр Иванович рассеянно покуривал у камина. Он никогда не входил в семейные заботы, полностью предоставив это супруге. Возможно, сейчас он даже не слышал ее, погруженный в обдумывание какой-нибудь медицинской проблемы.

Ксения Михайловна в очередной раз пожалела, что злодейка-судьба сделала ее профессоршей. Петр Иванович Архангельский был хирургом, его имя знали в Англии и во Франции, и это было лестно. Но он целиком был поглощен своей профессией и не желал участвовать ни в светской жизни, ни в домашней.

 Друг мой, позвоните, пусть принесут портвейну,  вот и все, что он ответил супруге.

Та пожала плечами. В такие минуты она начинала понимать суфражисток. Мужчина, думала она, всегда имеет возможность самоустраниться. В повседневной жизни он поступает подобно ныряющей утке, всплывая на поверхность, только когда ситуация усилиями женщин как-то устраивается.

 Да вы знаете ли о том, что на нашем попечении оказалась моя племянница, княжна Львова?  воинственно спросила Ксения Михайловна.

 Разумеется, мы встречались за обедом и после. Приятная девушка.

 Наверное, вам любая девушка кажется приятной,  холодно сказала супруга.  На самом деле она совсем не хороша собой, к сожалению. Поэтому мужа для нее не найти. И как определять ее судьбу, я ума не приложу.

 Она же не единственная девушка без средств,  заметил Петр Иванович,  и все они как-то устраиваются. Надеюсь, наша не исключение. Да и не объест она нас.

Ксения Михайловна начала выходить из себя. Равнодушие мужа всегда раздражало ее, но если он вдруг начинал интересоваться семейными проблемами, то это раздражало еще больше.

 Дорогой, вы не понимаете ничего. Как это не объест? Вы что же, собираетесь в завещании выделить ей часть средств? И вообще, на каком основании она будет жить у нас?

 Она наша близкая родственница. Что плохого, если она будет жить у нас? Думаю, мы должны взять на себя все заботы о ней.

Ксения Михайловна только застонала. С горя она налила и себе рюмку портвейна.

 То есть я должна? Вы же ничего не знаете о состоянии наших семейных дел. Больше того, не хотите знать. Мне приходится заботиться обо всем самой.

 Друг мой, мы, кажется, обсуждали будущее Элеоноры,  попытался переменить тему Петр Иванович, уловив, что голос жены звучит выше обычного. Ему прекрасно было известно, что она поступит так, как захочет, поэтому такие дискуссии он полагал пустой тратой времени. Ему хотелось читать.

 Вот именно! И я заявляю вам со всей ответственностью, что мы не можем нести расходы по ее содержанию. Не забывайте, что у нас есть собственная дочь. Думаю, что в первую очередь мы должны заботиться именно о ней. Хотя что я говорю?! «Мы должны»! Всем известно, что в этом доме обо всем заботиться должна только я одна, а вы слишком великий человек для этого.

«Женщины!  меланхолически подумал Петр Иванович.  Любую тему для беседы они трансформируют в тезис «мой муж без меня ничего не может» и виртуозно развивают его. Вести с ними конструктивные беседы бесполезно».

 А что же Смольный институт? Они оставляют неимущих воспитанниц в качестве преподавательниц. Почему они не приняли участия в Элеоноре? Разве она глупа? Или плохо воспитана?

 В том-то и дело! Элеонора была у них первой ученицей, они не хотели с ней расставаться. Но из-за титула ее неудобно делать классной дамой.

 Почему?  Петр Иванович обрадовался, что нашел тему, отвлекшую жену от его личности.

 Боже, они там такие щепетильные! Директриса беседовала со мной почти час. К ним поступают дети титулованных особ, которые могут увидеть оскорбление в том, что представительница аристократии будет у них в услужении. И представьте, директриса всем разболтала, что княжна Львовамоя племянница. Жаба старая!  добавила Ксения Михайловна под влиянием портвейна.

Петр Иванович удивленно приподнял брови.

 Все могло превосходно устроиться, если бы мне удалось найти для Элеоноры место гувернантки,  продолжала его супруга.  Теперь поздно. Если в обществе узнают, что я отправила княжну зарабатывать себе на хлеб, от нас все отвернутся. Как же, она так высокородна! А почему, собственно, я должна содержать ее? Только из-за титула? Но это абсурд! Ее титул меня не интересует.

Петр Иванович засмеялся.

 Вы сейчас рассуждаете, как мой ученик Воинов, а он заправский большевик. Получается, мы в безвыходном положении? Мы не можем отпустить ее работать, поскольку тогда от нас отвернется общество, а на ее содержание вам жаль денег. Так что остается? Только замужество.

 Извините, но здесь я совершенно не вижу выхода. Второй год идет война, невест гораздо больше, чем женихов. Мужчины очень разборчивы сейчас.

 В таком случае, если вы не собираетесь выделять ей определенные суммы для самостоятельной жизни, нужно найти для нее хорошее место. Иначе ей придется стать нашей прислугой.

 Не знаю, что тут можно придумать. Пока пусть живет.  С этими словами Ксения Михайловна удалилась в спальню.

Петр Иванович только вздохнул. Ох, не завидовал он бедной сиротке.

Через несколько дней профессора схватил жестокий приступ радикулита, работать он не мог, пришлось коротать дни на жесткой кушетке в гостиной. Когда его, скрученного наподобие круассана из французской булочной, привезли из института, племянница не растерялась. Убедившись, что Ксения Михайловна отсутствует, Элеонора взяла бразды правления в свои руки, и уже через пятнадцать минут тело страдальца было удобно размещено, укрыто теплым пледом и напичкано обезболивающими облатками. Еще через минуту были поданы свежие газеты и рюмка коньяка с лимономлюбезность, которой Петру Ивановичу никогда не удавалось дождаться от собственной супруги. Потом Элеонора спросила, не хочет ли он, чтобы она почитала ему вслух. Получив отрицательный ответ, девушка села в углу гостиной с вышиванием. Глядя на ее спокойное лицо, исполненное одновременно доброжелательности и чувства собственного достоинства, Петр Иванович искренне недоумевал, почему, по мнению жены, у Элеоноры должны возникнуть проблемы с замужеством. Он сам женился бы на ней хоть сию секунду!.. Потом понял, что жена права: из Элеоноры получилась прекрасная сиделка, но в молодости сиделка не нужна.