Однако обещание своё он не выполнил всех троих назначили в выездной караул. Одна радость туда же попал и Захаров.
Слушай, Юрка, спросил Кравец после поверки, ты что-нибудь понимаешь? Почему Шалов взял нас в выездной? Он же нас терпеть не может Меня, по крайней мере
Шут его знает, Сань, чё ему на ум взбрело?.. Может, и не он составлял караул
А кто тогда?
3
Инструктаж Епифанцев начал высокопарно:
Таварищи курсанты! Вам даверена высокая честь паехать в выездной караул. Этай чести вы удастоены как пабедители сациалистическава саревнавания в честь истарическава двадцать пятава съезда КаПаэСэС. Вы учитесь без троек и патаму, надеюсь, справитесь с паставленнай задачей
Кравец чуть было не заорал: «Слава КПСС!», да вовремя сдержался руководящую и направляющую силу советского общества в стенах училища всуе поминать было не принято. Да и как иначе? Коммунистическая партия Советского Союза альма-матер всех политических училищ. В январе 1967 года ЦК партии принял постановление «О мерах по улучшению партийно-политической работы в Советской Армии и Военно-Морском Флоте», по которому и был создан институт ротных политработников, открыто несколько военных училищ, в том числе и Курганское высшее военно-политическое авиационное. Оно же КВАПУ.
Правда, ещё одно обстоятельство удержало Кравца от готовой сорваться с языка здравицы. В седьмой роте, вопреки расхожему анекдоту, что «Слава КПСС» вообще не человек, был курсант с таким именем и фамилией. Ненец по национальности.
В училище ежегодно принимали представителей разных народов СССР. В роте были украинцы, белорусы, азербайджанец, грузин, узбек, гагауз Словом, весь интернационал налицо. Кроме немцев и евреев. Последних, по какому-то негласному распоряжению, в училище не брали.
Слава Капээсэс (именно так в военном билете и было записано) отличался от остальных не только фамилией, но и каким-то необыкновенным трудолюбием. Большую часть времени он, кривоногий и невзрачный, проводил в подвале казармы, где была устроена слесарно-столярная мастерская. Слава всегда что-то строгал, пилил, сверлил. Ни на какие построения он не являлся. Даже в столовую приходил самостоятельно, а не с ротой. В казарму поднимался только перед отбоем. Книг никогда не читал, конспекты не переписывал. Как он сдавал экзамены и зачёты, для однокурсников так и осталось тайной. Наверное, ему просто ставили тройки за происхождение и «золотые руки». Но забавнее всего, как Слава ездил в отпуск. Его отец-оленевод постоянно кочевал где-то за полярным кругом.
Кагда вернетесь, Капээсэс? строго спрашивал Славу ротный.
Когада пурга кончица, однако, невозмутимо ронял тот.
Точно. Все остальные курсанты, прибыв в положенный срок, успевали проучиться уже добрую половину следующего семестра, а Слава только появлялся в училище, всё такой же невозмутимый.
Самалета не летал докладывал он Бабе Кате. И Славе всё прощалось.
Слава, а почему у тебя фамилия такая необычная? как-то поинтересовался Кравец.
Зачем необычная? удивился Капээсэс. Кароший фамилия. Отец давал. Он у меня б-а-альшой коммунист, однако. Главный в совхозе Слава надолго замолчал, потом сказал совсем неожиданное: Сам отец другой фамилия имел.
Какой? Кравец невольно перешёл на ломаный язык.
Олесов.
Как же так: отец Олесов, а ты Капээсэс?
Разве неможно? снова удивился Слава.
У русских так не принято
Плохо
Отчего же плохо?
Слава внимательно посмотрел на Кравца: не подшучивает ли тот, и сказал с глубоким убеждением:
Отец главная в семье. Как захочет, так и правильно. Он в сельсовет меня записать приехал. Над сельсовет плакат висит: «Слава КПСС!» Отец обрадовался. Значит, Торум его сыну имя подарил
Торум это кто, председатель сельсовета?
Лицо Славы окаменело:
Торум это бог!
Слава, ты же сказал, что твой отец большой коммунист Как же он может верить в Бога? усомнился Кравец.
Разве неможно? изумление Капээсэс было таким неподдельным, что Кравец только рукой махнул: о чём разговаривать с дитём природы?..
Капээсэс вспомнился Кравцу неспроста. В этот самый момент Епифанцев, успевший уже рассказать, что можно и чего нельзя делать в выездном карауле, заговорил, как раз про Славу:
Не забудьте атремантиравать ящик для баеприпасов. Курсанты из семьдесят четвертава раскалатили его в прошлом карауле Как умудрились? Железный ведь Капаэсэс я задание дал Всё нада сделать сегодня. Выезд завтра в семь тридцать от штаба училища. Ясна?
Так точно, за всех ответил Шалов.
Харашо. А теперь распишитесь в журнале инструктажа Каждый напротив сваей фамилии.
Для чего расписываться-то? шёпотом спросил Захаров у Кравца, пока Шалов ставил свою подпись в амбарной книге на столе у Бабы Кати.
Ротный страхуется Вдруг с нами что случится
Типун тебе на язык!
Разгаворчики! призвал к порядку Епифанцев.
После инструктажа Шалов отправился в штаб за караульной ведомостью и проездными документами. Захарова и Мэсела он послал с накладной за сухпайком. Кравцу, как тот и предполагал, поручил починку ящика.
Потом, май дарлинг, пройдёшь на вещевой склад к прапорщику Нечитайло. Захаров и Масленников подойдут туда же. Получите полушубки и телогрейки. Ю андестенд? Шалов был в приподнятом настроении.
Понятно, буркнул Кравец. Но, отойдя, улыбнулся: никакой Шалов не может отравить радость от предстоящего караула.
Так, улыбаясь, и зашёл в мастерскую.
Зачем смиёсся? поинтересовался Слава, отрываясь от работы. На верстаке лежал ящик, над замком которого он колдовал.
Разве неможно?
Можно. Только потом, однако. Когда снова в училисче приедешь
Я в приметы не верю.
Ты стрелять умеешь? неожиданно спросил Капээсэс.
Умею. На стрельбах пятерку получил
А белка в глаз попадёшь? хитро прищурился Слава.
Не знаю.
Плохо. В караула надо стрелять метка
А ты сам-то белке в глаз попадал?
Попадал, однако
А в караул тебя не взяли! отыгрался Кравец. В общем, ты мне зубы не заговаривай, ящик чини, а то у меня дел по горло
4
Полушубки были ослепительной белизны, не надёванные ни разу. Начальник склада прапорщик Нечитайло, выдавая их, запричитал:
Загубитэ таку красу, бисовы дэти! Який командир зрозумив у караул таку нову вещ видаваты? Там жэ гряз, копот Глядыте, хлопчики, вы ж мэни за них головой отвечайетэ!
Ответим, товарищ прапорщик. Не беспокойтесь! примеряя полушубок с серебристым мехом на отворотах, отозвался Захаров и крутанулся перед Кравцом. Ну, как, Сань, идёт мне такой прикид?
Хоть в кино снимай! В фильме «Морозко»
В роли Бабы-Яги тут же ввернул Мэсел.
На эту роль ты уже кинопробы прошёл вступился за друга Кравец, но дальше тему развивать не стал. Ссориться не хотелось. Даже с Мэселом.
Полушубки действительно были загляденье.
Почему нельзя прямо в них из училища поехать? вслух стал размышлять Кравец, прикидывая, что в таком наряде было бы неплохо прошвырнуться по улицам Кургана: вдруг кто-то из знакомых встретится
Это караульная форма одежды, а не повседневная, загубил мечты невесть откуда взявшийся Шалов. Рашн коллорит Он в деревне хорош да на посту. А в городе тебя первый же патруль сцапает
Так ведь тащить сколько тут же застонал Захаров. Сухпай, боеприпасы, полушубки, телогрейки, автомат, подсумок Так и пупок развяжется, товарищ сержант
Своя ноша рук не тянет! Ты, Захаров ещё не успел за ворота училища выйти, а уже ноешь. Вспомни, как в уставе сказано: военнослужащий обязан стойко переносить тяготы и невзгоды военной службы
Так то тяготы. Они не в килограммах измеряются, а тут на каждого по два пуда придётся
Утром, когда Шалов построил их, чтобы ещё раз проверить готовность снаряжения, оказалось, что ноши и впрямь больше, чем рук у караула. Четыре вещмешка, набитых до отказа. Сверху приторочены скрученные в скатку полушубки. Ящик с боеприпасами и документацией. Автоматы в чехлах да ещё две тяжеленные коробки с сухпайком. Телогрейки, не поместившиеся в вещмешки, курсанты вынуждены были надеть под шинели, отчего сразу приобрели мешковатый вид. Только сержант ухитрился впихнуть свою телогрейку в ящик для боеприпасов и теперь выгодно отличался от караульных. Его отутюженная шинель была перетянута офицерским ремнём, на котором красовалась кобура с пистолетом.