Он чувствовал, что ноги его бьются в воздухе, а руки сцеплены и до боли выкручивают друг друга.
– Диди! – позвал доктор. – Ты мне нужна!
Задыхаясь, вбежала сестра.
– Нужно как‑то расслабить мышцы. Ко мне, быстро! Да чего же ты ждёшь!
Они что‑то делали – Эндер не видел что. Он рванулся в сторону и свалился со стола.
– Ловите! – крикнула сестра.
– Ты только удержи его…
– Держите его сами, доктор, он слишком силён…
– Да не сразу! У него же сердце остановится!
Эндер ощутил, как в шею, чуть выше воротника рубашки, вошла игла. Лекарство жгло, но всюду, куда доходил этот огонь, сведённые мышцы постепенно расслаблялись. Теперь он мог заплакать от боли и страха.
– Эндрю, ты в порядке? – спросила сестра.
Эндрю не мог говорить и не помнил, как это делается. Его снова положили на стол, проверяли пульс, делали ещё что‑то – он ничего не понимал. Руки доктора тряслись. Когда он заговорил, его голос тоже дрожал.
– Они заставляют ребёнка носить эту штуку три года – так чего они ждут? Мы могли просто выключить его, ты понимаешь? Просто выключить. Навсегда отсоединить его мозг.
– Сколько будет действовать наркотик? – спросила сестра.
– Мальчик должен лежать здесь по меньшей мере час. Смотри за ним. Если через пятнадцать минут он всё ещё не сможет говорить, позовёшь меня. Мы ведь на самом деле могли отключить его. Я не жукер, я не могу предусмотреть все.
Он вернулся в класс к мисс Пэмфри за пятнадцать минут до звонка с урока. Он всё ещё не очень твёрдо держался на ногах.
– Ты хорошо себя чувствуешь, Эндрю? – спросила мисс Пэмфри.
Он кивнул.
– Тебе было плохо?
Он покачал головой.
– Выглядишь ты неважно.
– Я в порядке.
– Тебе лучше сесть, Эндрю.
Он пошёл к своему месту, но остановился. А что он, собственно, ищет? Он никак не мог вспомнить.
– Твоё место вон там, – подсказала мисс Пэмфри.
Мальчик сел, но ему нужно было что‑то ещё, он что‑то потерял. Ладно, отыщет потом.
– Твой монитор, – прошептала девочка за его спиной.
Эндера передёрнуло.
– Его монитор, – шепнула она остальным.
Эндер поднял руку и ощупал шею. Там был пластырь. И больше ничего. Монитора нет. Теперь он такой, как все.
– Тебя выперли, Эндер? – спросил мальчик, который сидел чуть впереди в соседнем ряду.
Он не мог вспомнить его имя. Питер. Нет, это кто‑то другой.
– Тише, мистер Стилсон, – сказала мисс Пэмфри.
Стилсон ухмыльнулся.
Мисс Пэмфри говорила об умножении. Эндер баловался со своей партой: рисовал контуры гористых островов, а затем приказывал парте выдать трёхмерное изображение – во всех ракурсах. Учительница, наверное, заметит, что он совсем не слушает её, но не станет его беспокоить. Он всегда знал ответ, даже в тех случаях, когда ей казалось, что он не слышал её.
В углу парты появилось слово и, маршируя, двинулось по периметру экрана. Сначала оно было перевёрнуто и написано справа налево, но Эндер сумел прочесть его, прежде чем оно добралось до нижнего края экрана и встало, как положено: «Третий».
Эндер улыбнулся. Это он придумал, как посылать сообщения с экрана на экран и заставлять их маршировать, и этот метод очень нравился ему, даже когда тайные враги пользовались им, чтобы обзываться. Он не виноват, что родился Третьим. Идея принадлежала правительству, это они дали официальное разрешение – иначе как бы Третий вроде Эндера попал в школу? А теперь у него не было монитора. Эксперимент с кодовым названием «Эндрю Виггин» провалился.