— Себастьян пустил в ход свой коронный мерцающий взгляд из—под полуопущенных ресниц, однако я еще не настолько пришла в себя, чтобы это на меня подействовало должным образом. — На цветы и аплодисменты мы не претендуем, но от поцелуев не отказались бы…
— Нет, вы сначала объясните! — выйдя из состояния обледенения, Надя немедленно начала нагреваться.
Лица у ангелов сделались кислые и озадаченные, а Даниель немедленно запустил руку в волосы и принялся ожесточенно наматывать прядь на указательный палец.
— Ну—у—у… — затянул Себастьян, складывая руки на груди. — Это была… м—м—м… вынужденная мера, то есть необходимость, то есть…
— Не поняла! — рявкнула Надя. — Выражайтесь яснее!
— Это было недоразумение, — наконец сформулировал Себастьян. — Я знаю, что вы переживали… Но вы должны быть готовы… Если случится так, что нас призовут обратно…
Договорить он не смог. Дело в том, что я, вслед за Надей, мгновенно нагрелась — не хуже включенного чайника, только гораздо быстрей, и звук моего голоса был подобен свистку, раздающемуся на всю кухню под действием водяного пара:
— А, так это была проверка на вшивость?!
— Да нет, — робко попытался высказаться Даниель, — дело совсем в другом… Но вы… Мы… Конечно, сейчас мы вернулись, но можем и не вернуться… Это может произойти в любое время, и вы должны быть готовы… Мы просто хотим, чтобы вы поняли, что…
— Мы поняли! — просвистела я. — Вы относитесь к нам как к подопытным кроликам! Как к низшим существам!
— Это не любовь! — проклокотала Надя. — Это… Это черт знает что, а вы оба — просто последние сволочи!
— Нет, — внезапно успокоившись, холодно возразила я. — Они не сволочи. Дело в том, что сволочами могут быть только люди. А они ангелы. Ничего общего с людьми. Наших чувств им не понять. Они здесь временно. Сидят на чемоданах. А мы, Надя, так — чтобы скрасить досуг. Вспомни оперу «Чио—Чио—сан». Мы с тобой — две идиотки на роль мадам Баттерфляй.
— Все не так просто… — начал было выглядевший очень несчастным Даниель. — Вы не должны на нас сердиться…
Но мы уже не слушали. Не сговариваясь, взяли свои сумки и, растолкав ангелов плечами, без лишних слов спустились по лестнице вниз и покинули здание агентства, вместо прощания оглушительно грохнув дверью.
— А знаешь, — горько сказала Надя, когда мы сели в ее золотистую «десятку», — я ведь поклялась, что все ему прощу, только бы он вернулся целым и невредимым.
— И простишь, — мрачно ответила я. — Немного погодя. Такие фокусы нельзя оставлять безнаказанными.
Я благоразумно умолчала о том, что и сама дала точно такую же клятву, как и о том, что если бы Себастьян в романтическом порыве кинулся за мной вслед, я бы простила его немедленно. Но мужчины совершенно не понимают, как надо вести себя с женщинами, даже если эти мужчины — ангелы.
Вся эта мелодрама произошла в пятницу. Расставшись столь нелюбезно с любовью моей жизни, я срочно погрузилась в пригородную электричку и отправилась в гости к единственной и неповторимой кузине — поближе к природе и подальше от чар Себастьяна.
Впрочем, при желании Себастьян мог разыскать меня без особого труда, но, очевидно, такого желания он не испытывал. Провентилировав подмосковным кислородом загазованные московским смогом легкие и остудив душевный и физический жар в водах озера с редким благозвучным названием Бульдозер, поздним вечером воскресенья я вернулась домой отдохнувшая, но слегка разочарованная — опальный ангел явно не собирался каяться в совершенных грехах.
И вот вновь наступило малоприятное время — утро понедельника. В голове моей не было никаких соображений относительно того, как себя вести и что вообще стоит делать, а в душе — ни малейшего желания идти на работу.