"У нас с Нетти, - бормотал он про себя, пятнадцать тысяч долларов на общем банковском счету. Я просто сниму восемь тысяч - скажем, на деловые расходы. Марионетка наверняка окупится, и даже с лихвой. А Нетти незачем знать". Смит открыл дверь и мигом очутился в спальне. Там была Нетти - огромная, бледная, погруженная в благостный сон.
- Милая Нетти. - При виде ее безмятежного лица в полумраке угрызения совести едва не сглодали его. - Стоило б тебе проснуться, и ты бы сокрушила меня поцелуями и воркованием. Право же, ты заставляешь меня почувствовать себя преступником. Ты всегда была такой хорошей, любящей женой. Иной раз мне даже не верится, что ты вышла за меня, а не за этого Бада Чэпмена, который когда-то так тебе нравился. Похоже, за последний месяц твоя страсть ко мне стала еще более безумной. Слезы навернулись ему на глаза. Внезапно Смиту захотелось поцеловать жену, признаться в любви, разорвать карточку, забыть обо всем. Но стоило ему потянуться к ней, как в руку вернулась боль, а ребра затрещали и заныли. Он остановился, отвернулся; в глазах его застыла мука. Он вышел в холл и в темноте пересек комнаты. В библиотеке он открыл ящик стола и извлек чековую книжку.
- Взять восемь тысяч, и все, - произнес Смит. - И дело с концом... - Он замер. - Минуточку! Он судорожно перелистывал страницы.
- Это еще что такое? - воскликнул он. - Десяти тысяч не хватает! - Он так и подскочил. - Осталось только пять тысяч! Что она сотворила? Что Нетти с ними сотворила? Опять тряпки, шляпки, духи! Или нет - я знаю! Она купила тот домик над Гудзоном, о котором в минувшем месяце прожужжала мне все уши, и хоть бы словом обмолвилась! Смит ринулся в спальню, пылая праведным гневом. Да что она себе думала, когда швырялась так их деньгами? Он склонился над кроватью.
- Нетти! - рявкнул он. - Нетти, проснись! Она не шелохнулась.
- Что ты сотворила с моими деньгами? - взвыл он. Она беспокойно пошевелилась. Свет из окна румянил ее прекрасные щеки. Что-то было в ней такое... Его сердце яростно заколотилось. В горле пересохло. Он затрепетал. Ноги его подкосились. Он рухнул на колени.
- Нетти, Нетти! - возопил он. - Что ты сделала с моими деньгами?! А потом пришла жуткая мысль. Потом ужас и одиночество поглотили его. Потом боль и разочарование. Ибо, сам того не желая, он нагибался все ниже и ниже, пока его горячее ухо не прижалось крепко и плотно к ее округлой розовой груди.
- Нетти!
Тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик-тик .
Пока Смит уходил по ночной улице, Брэйлинг и Брэйлинг-два закрыли за собой входную дверь.
- Я рад, что он тоже будет счастлив, - заметил Брэйлинг.
- Да, - рассеянно отозвался Брэйлинг-два.
- Тебя ящик дожидается, Б-два. - Брэйлинг вел второго за локоть вниз по лестнице в погреб.
- Как раз об этом я и хотел с тобой поговорить, - сказал Брэйлинг-два, когда они ступили на цементный пол. - Этот погреб. Он мне не нравится. Мне не нравится в ящике.
- Я постараюсь придумать что-нибудь поудобнее.
- Марионетки должны двигаться, а не лежать. Как бы тебе понравилось почти все время проводить в ящике?
- Ну...
- Никак бы не понравилось. Я функционирую. Меня невозможно отключить. Я тоже живой, и у меня есть чувства.
- Осталось всего несколько дней. Я уеду в Рио, и тебе не придется жить в ящике. Ты сможешь жить наверху. Брэйлинг-два раздраженно махнул рукой.
- А когда ты хорошенько отдохнешь и вернешься, я снова отправлюсь в ящик.
- Продавцы марионеток не предупредили меня, что мне попался образец с норовом, - заметил Брэйлинг.
- Они о нас многого не знают, - сообщил Брэйлинг-два. - Ведь мы новинка. И мы чувствительны. Мне даже думать противно, что ты уедешь, и будешь смеяться, и полеживать на солнышке в Рио, а мы тут торчи в этой холодине.
- Но я мечтал об этой поездке всю жизнь, - тихо вымолвил Брэйлинг.