Больной
Лагерь таджикских беженцев. Провинция Бадахшан, Афганистан 1993 год.
Зима близилась к концу, впереди оставалось каких-то двадцать дней. Андрей понемногу приходил в себя. Силы возвращались, а с ними приходило и душевное беспокойство. Мальчику было тяжело и тоскливо от того, что по какой-то роковой случайности он теперь находится за сотни километров от дома и неизвестно, когда сможет вернуться обратно. Но помня то, что сказал ему при первой встрече Файзали, он старался оставаться сильным.
Андрей уже мог передвигаться, хотя пользовался при этом длинной палкой, сделанной ему дядей Файзали. Тот оказался очень добрым и мудрым человеком. Несмотря на то, что он работал врачом в районной больнице, Файзали оказался очень эрудированной и знающей личностью. Мужчина практически каждый день занимался с Андреем языком, рассказывал про народные обычаи и правила поведения в таджикском и афганском обществе. Андрей даже уже начал привыкать к своему новому имени Ануш.
С другой стороны, Андрей старался меньше общаться с беженцами. Он очень боялся выдать себя и снова попасть в беду.
Все это время, под неусыпным присмотром отца, за ним старательно ухаживала Мадина. Девочка была веселая, смышленая и разговорчивая, и она быстро нашла контакт с Андреем, которому было интересно смотреть, как она деловито, хозяйничает по «дому» (палатке), приносит дрова, воду, убирается, при этом, что-то напевая или разговаривая с Андреем, зачастую сама же отвечая на задаваемые ему вопросы.
Андрей познакомился и с тетей Зухро, женой Файзали. От этой женщины исходило непонятное материнское тепло и чувствовав его, Андрей всегда забывал про свои страхи и печали. Зухро работала до войны учительницей и поэтому, когда она говорила проскальзывали поучительные нотки. Но Андрею, в его положении, это даже нравилось. Он снова ощущал себя в школе и как будто разговаривал с учителями.
Наступил момент, когда он окреп настолько, что смог впервые выйти из палатки. Его собственная одежда пришла в негодность, однако у Файзали нашлось кое-какая его собственная одежда, которая стараниями Зухро и Мадины, перешившими ее, теперь стала Андрея.
Андрею глубоко запал в память тот момент, когда он, опираясь на палку-костыль, впервые вышел на улицу из палатки. В лицо ему ударил холодный воздух, принесенный ветром. Земля вокруг, редкие деревья и горные вершины были покрыты снегом. Андрей огляделся. То, что он увидел, поразило его: несколько десятков палаток, хижин, построенных из глины и хвороста, раскинулись по небольшой долине у подножья горного хребта. На первый взгляд в лагере было около пяти сотен человек, которые теперь занимались тем, что пытались найти пропитание для себя и своих семей. Женщины, закрыв лица платками, готовили еду в казанах, кастрюлях или другой приспособленной посуде, прямо на улице. Воду таскали в кувшинах из родника на склоне горы. Как сразу было видно, положение людей, вынужденных покинуть свою родину и насиженные места, было весьма бедственным. Нехватка продуктов питания, лекарств и вообще вещей первой необходимости делали импровизированный лагерь беженцев очагом болезней и страданий.
Андрей, слышал от Файзали, что иногда сюда наведывались люди из иностранных гуманитарных организаций и привозили с собой продукты: муку, крупы, масло и т. д. Но это была капля в море. Иногда местные, афганские, полевые командиры привозили сюда кое-какие продукты, но за это местные жители (беженцы), в основном мужчины, должны были отрабатывать у них. Никто не знал, какую работу они делали. Иногда некоторые мужчины не возвращались, но даже те, кто возвращался, ничего не говорили.
Самым добротным зданием в лагере была мечеть. Это было одноэтажное глинобитное здание, выкрашенное и отбеленное в белый цвет. Местный священник, мулла, пять раз в день созывал всех на молитву. Практически все мужчины в лагере, повинуясь его призыву сходились и начинали коллективно молиться, читать намаз. Помимо молитвы, мулла вел среди своих прихожан проповеди. В них он рассказывал о долге каждого мусульманина перед Всевышним защищать свою родину и призывал мужчин вступать в отряды вооруженной оппозиции и возвращаться в Таджикистан для ведения джихада. Он обещал рай на небе и благополучие на земле тем, кто последует его призыву. Некоторые молодые люди, вдохновленные его призывами, вступали в ряды таджикской оппозиции и покидали лагерь беженцев. В ответ священник раз в месяц передавал их семьям либо небольшие суммы денег, либо незначительное количество продуктов. Но все равно этого для жизни тоже не хватало.
Файзали тоже регулярно ходил в мечеть. В первую очередь он не хотел выделяться среди остальных. Он молился со всеми, а также соблюдал все мусульманские обряды, но проповеди муллы пропускал мимо ушей. Он считал, что никакая религия не может натравливать брата на брата, а тем более ислам.
Андрея пока Файзали с собой не брал. Тот был слишком слаб. Но дома он уже начал готовить его к тому, что придется посещать мечеть и стал рассказывать ему как следует себя там вести.
Последнее время они старались разговаривать только на таджикском языке, что бы Андрей к нему привык и не вызвать подозрений у соседей, которые знали, что в палатке у Файзали находится его раненый племянник. Местные жители, афганцы, говорили на языке дари, одной из вариаций персидского языка (впрочем, каковым является и таджикский), но люди, говорившие на этих языках, отлично понимали друг друга. Файзали и сам неплохо владел дари и старался обучить ему Андрея. Он также рассказал Андрею, что в Афганистане, особенно в приграничных и южных районах очень распространен язык пушту, на нем говорят народы пуштунских племен. Файзали еще говорил Андрею о многочисленных узбекских, киргизских, туркменских народах и о загадочных хазарейцах и нуристанцах населяющих эту страну и говоривших на своих языках.
Сам Файзали занимался тем, что лечил беженцев и иногда к нему приходили жители соседних селений. За это они ему давали либо еду, либо одежду или что-то другое, редко деньги. По специальности Файзали был терапевт, но многолетняя практика работы в дальних районах и кишлаках заставила его освоить навыки хирурга, травматолога и еще ряд других. С собой из Таджикистана он привез некоторое количество разнообразных лекарств, однако их было явно недостаточно. Кое-какими медикаментами иногда снабжали медики из гуманитарных международных организаций, которые изредка приезжали в лагерь для проведения осмотра. И тогда в ход шла народная медицина. Сейчас у Файзали по палатке было развешены пучки сухих трав, веточек, в баночках хранилось немного меда. Откуда он их взял зимой оставалось загадкой. Он их просто приносил с прогулок по горам или с выездов в соседние кишлаки.
Лечить у него получалось, и слава о таджикском докторе быстро распространилась в округе.
Ну как самочувствие? однажды спросил Андрея Файзали на таджикском языке.
Хорошо оказаться на воздухе, ответил Андрей.
Пройдись пока вокруг палатки, посиди на свежем воздухе, тебе сейчас это полезно. Еще раз напоминаю, постарайся пока поменьше общаться с соседями. И помни, тебя зовут Ануш. похлопав Ануша (Андрея) по плечу сказал Файзали.
Ануш кивнул в ответ.
Из палатки выскользнула Мадина с большим медным кувшином в руках. Увидев Ануша она улыбнулась ему и повернувшись к отцу сказала:
Пап, я за водой.
Смотри только осторожней, ответил ей Файзали.
Девочка еще раз улыбнулась Анушу и получив улыбку в ответ направилась в сторону родника. От Файзали не скрылся этот факт, и он строго посмотрел сначала на Ануша, потом на дочь.
Ануш старался дышать полной грудью. Чистый горный воздух попадал ему в легкие, и от этого у него немного кружилась голова.
Дядя Файзали, а как в меня привезли сюда? спросил он.
Тебя Мадина нашла в разбомбленном сарае. Там еще было много людей, но все они погибли. Мы погрузили тебя на повозку. Я как смог сделал так, чтоб тебя качка беспокоила как можно меньше. Уходил почти весь наш кишлак, да от него почти ничего и не осталось. Нурулло со своими боевиками говорил, что лучше уйти, что скоро там будет большая война, а в Афганистане можно будет переждать. Говорил, что тут много наших «братьев» и нам тут помогут. Через границу тебя перевезли нормально. «Братья» нам помогли переправиться. Вопросов никаких не возникло, тем более, что у меня были документы племянника. Тут я сменял свою повозку и двух ослов на палатку и кое-какую еду. Я взял с собой лекарства, они тоже пригодились и тебе, и так же их можно было обменять на что-нибудь.