Я не знаю, зачем.
Посмотреть на нее еще раз? Спросить какого хрена она оказалась в одном городе со мной? Положить руки на ее горло и сжать изо всех сил, а потом смотреть, как она подыхает, как пытается вдохнуть хотя бы крупицу воздуха, как это делал когда то я?
Не знаю.
Но иду.
И захожу в холл как раз в тот момент когда она подходит к входной двери.
Рывоки вот я уже касаюсь ее локтя.
Ты так быстро уходишь Разве ты не рада видеть меня, На-астя?
Замирает. Застывает статуей, чтобы тут же ожить и невероятно грациозно развернуться. Я тут же возненавидел ее за эту грациозность. Она превратилась в хищницувдали от меня.
А ведь могла бы
Оборвал свои мысли.
Или они сами исчезли? Утонули в серо-зеленых омутах? Наверное, такого же цвета были болота, в которых ведьмы топили нерадивых путников.
Омуты, в которых вдруг мелькнула злость и что-то непонятное, вроде сожаления.
С чего бы мне радоваться? криво ухмыльнулась, Или ты что-то значишь для меня?
По лицу понялничего.
И почему так хреново-то от этого?
Раньше ты говорила, что значу.
Раньше я просто не знала тебя и других мужчин, равнодушно пожала плечами, а я взбесился.
Дернул ее на себя и рывком утащил за угол, туда, где хотя бы никто на нас не пялился.
Значит все остальные платили тебе больше?
Вздернутая бровь:
Ведмедик, а напомни мне, когда это ты вообще мне платил?
Будто дала пощечину.
Помнит это прозвище. Я никому не позволял называть себя всякими пуси-муси. Только ей. Я вообще ей много чего позволял.
Зря.
А она стоит и смотрит насмешливо. И ни капли не боится. Даже не нервничает. И не скрывает больше свою истинную натуру.
Вопреки всему я снова почувствовал дикое возбуждение. Как зверь, который унюхал именно ту самку, которую будет интересно загнать. Такую же дикую и непокорную, как он.
Я внимательно осмотрел ее с ног до головы и облизнулся. Нет, не Барби. И не змея. Пантера, которая одним ловким движением может прибить или исчезнуть. И кто ее сделал такой?
Укол неудовольствия скривил губы.
Я наклонился вперед, вжимая ее в стенку, чувствуя пахом ее бедра и еще больше сатанея от ощущения податливого тела. Приблизил лицо так, что мы вдохнули один воздух на двоих:
Я трахал тебя бесплатно, ты права. А ты с удовольствием раздвигала ноги
Что-то мелькнуло на ее лице. Ненависть? И хорошо. Не я один буду ненавидеть.
Не думай, что я тебе не благодарна.
Что? произнес полузадушенным шепотом. Внутри нарастала настоящая бурята, которую я всю жизнь подавлял в себе, потому что слишком хорошо знал последствия каждой такой выходки.
В висках застучало, а кулаки непроизвольно сжались.
А эта смертница только лениво улыбнулась:
Ну же, Миша, не делай вид, что не понимаешь, о чем идет речь. Ты так старательно учил меня, и я сполна усвоила все уроки
Она обхватила меня за шею своими змеиными руками и резко дернула на себя, выдыхая последние слова. А потом прикусила мою губу, проникла горячим языком в рот, одновременно прихватывая за ягодицы, отчего я просто озверел, мечтая взять ее прямо здесь, стоя, у стенкии плевать на людей, которые ходят вокруг.
И весьма эффективно их использую. А ты свою возможность упустил.
Она откинулась назад и прислонилась к стене, разглядывая мой крах через полузакрытые веки. Совершенная и отрешенная, будто секунду назад и не было этого выжигающего душу поцелуя.
О нет, я всего лишь упустил момент, когда ты начала превращаться в продажную тварь, просипел, пытаясь восстановить дыхание.
Ее губы снова сложились в презрительную усмешку. Она одним гибким движением, так напомнившим мне нашу первую встречу, выскользнула из под меня, и просто двинулась прочь, бросив напоследок совершенно холодным тоном.
Ты ведь сам начал лепить эту тварь. Наслаждайся.
А я остался с безумным стояком.
И полным ощущением того, что меня только что уделали и размазали по стене одной левой.
ГЛАВА 6
Мазохистка.
Ведь догадывалась, что все не просто так. В этой жизни у меня не будет просто. Что если уж мне налили этой отравы, то я должна выпить ее до дна. Пока меня не вывернет несколько раз и я, наконец, не успокоюсь.
А может дело не в этом?
Может у меня долбанный стокгольмский синдром и я просто жажду снова пройти все уровни боли? Или все еще надеюсь, что найду в нем хоть что-то человечное? Просто для того, чтобы снова обрести уверенность, что я не совсем ненормальнаяи тогда была не полной идиоткой?
Не знаю.
У меня не было точного ответа.
Зато возникла четкая уверенность, что зря я не послала Григория Яковлевича и не осталась дома, как и планировала. Потому что на этом дебильном празднике жизни я опять оказалась в поле воздействия Веринского. По-другому и не назовешь.
Он появился спустя два часа, как мы сюда приехали, и тут же привлек внимание всех собравшихсяи мое тоже.
Может, я втайне на это и надеялась, когда, после долгих уговоров, согласилась сопровождать своего босса? Тот недавно развелсяседина туда же, куда и все остальноеи справедливо предположил, что в загородный клуб, который с большим пафосом в нашем городе величали «местом встречи миллионеров», на переговоры и попойку бизнес-элиты соваться со случайным эскортом не стоит.
Поэтому что?
Поэтому меня выдернули из постели, где я валялась с сериалами в свой законный выходной, и чуть ли не в приказном порядке потребовали надеть все лучшее разомпусть формат таких вечеринок предполагал не более чем коктейльное платьеи сопровождать его в качестве говорящей накрашенной головы.
«Ты умная. Красивая. Интересная. Я хочу чтобы все мне завидовали. Пожалуйста, Анечка»
Анечкой на работе меня не называли. Видимо совсем приперло.
Я еще поморщилась, открыла рот, чтобы выдать в телефонную трубку решительное «нет»
И ответила согласием.
Потому сейчас стояла и смотрела на красиво и модно одетых людей на идеально подстриженной лужайке с разбросанными открытыми шатрами и чуть ежилась. Начало сентября в этом городе было временем ясной, солнечной погоды, но температура даже днем поднималась не слишком высоко. И в коротком платье с открытой спиной было неуютно.
Впрочем, мурашки по моей спине побежали не поэтому.
Я разглядывала Веринского, пока он меня не видел.
Холеная сволочь. Еще более харизматичный и какой-то возмужавший, что-ли. Еще более опасный, упертый и неулыбчивый. Как ни странно, один. Ну, не считая сухопарого и немного нескладного парняпохоже, помощника. А ведь раньше ни на одно мероприятие он не являлся без сопровождения. Видимо, не озаботился этим в чужом городе.
Хотя какой там чужой город. Местные богатеи толпились вокруг него с такой готовностью, будто планировали этот самый город отдать со всеми потрохами. Я чуть пролистала страницы в Гугл, посвященные современной «Волне» и поняла, что холдинг вплотную занялся внешними инвестициями.
Еще бы, Веринский всегда любил играть. И в деньги тоже.
И играл хорошо. Во всех случаях. Так, что даже взрослые, умудренные опытом люди не могли разгадать, по каким правилам и чей сейчас ход. Что уж говорить о молоденькой девчонке, в свое время принявшей все за чистую монету.
Я продолжала разговаривать с партнерами Григория Яковлевича, сдержанно улыбалась, прохаживалась по дорожкамвтыкаться каблуками в землю совсем не хотелосьвысказывала свое мнение, если меня спрашивали; в общем, была довольно занята.
Но взгляд все время возвращался к Веринскому, а мысли к тому, зачем я сюда сунулась.
Мужчина вдруг переместился, отошел к одной из площадок, на которой стояли закуски и разливали напитки, и стал таким образом ко мне немного ближе.
А я почувствовала настойчивое желание развернуться и сбежать.
Опять.
Я действительно развернулась иИ вот на этой мысли я себя остановила.
Опять бежать? После того как я несколько лет осознанно лепила из себя другого человека? После того как мне понравилось, что получилось? Нет, на самом деле я не хотела бежать. И приехала сюда не потому, что решила помучить себя напоследок.
Еще вчера, когда мы столкнулись в ресторане, и я смогла дать отпор, я почувствовала неимоверное облегчение и даже ощущение торжества от того, что могу это сделать. Что чувствую себя в праве, достаточно уверенно, чтобы перестать бояться последствий и санкций и прятать голову в песок.