Так вы проверьте, что там у нее в корзине, приказала Маренн. И пусть подойдет. Придется еще раз потревожить господина Пирогова. Без его помощи не обойтись.
Слушаюсь, госпожа оберштурбаннфюрер!
Пирогов пришел спустя несколько минут, на ходу застегивая сюртук.
Слегка задремал, замешкался, простите, фрау Сэтерлэнд.
Это вы меня простите, все покоя вам не даю. Вы всех в округе знаете наверняка. Кто это? Маренн указала на женщину в платке. Та подставила унтершарфюреру корзинку для осмотра, а сама все время оглядывалась на Маренн.
Так это тетка Пелагея Скрипко, женка лесника нашего из Зеленой Брамы.
Из Зеленойкак вы сказали? переспросила Маренн. Брамы? Что это?
Это лес так зовется. Зеленая Брама. Еще можно сказатьЗеленые ворота, чтоб понятнее. Так назвали, ну, вроде того, что кроны деревьев смыкаются и свод образуют. Вон там, по правому берегу реки Синюхи, этот лес начинается. Это там бои шли, там грохотало.
Что ж, понятно. Маренн кивнула.
А зачем тетка Пелагея сюда пожаловала? удивился Пирогов.
Думаю, она сама нам сейчас расскажет, предположила Маренн. Для того и побеспокоили вас, Иван Петрович, что без вас не разберемся.
Госпожа оберштурмбаннфюрер. Унтершарфюрер подвел лесничиху к Маренн. Как приказали.
Ты чего пришла-то, Пелагея? Случилось что? с ходу спросил Пирогов. Лесничиха прижала к груди края платка. Без корзины, которую отобрали эсэсовцы, она чувствовала себя неуютно. Женщина была полная, круглолицая, с яркими коричневыми, как вишня, глазами, из-под платка выбивались темные с проседью волнистые волосы.
Я ж тебе шукала, Иванко, сказала она, облизнув губы. До дохтору мне треба. А ты туточки все знаешь.
Вот доктор. Пирогов указал на Маренн. Говори.
Так то не доктор, то королевична. Лесничиха всплеснула руками. Одно слово.
И в таком неподдельном изумлении распахнула глаза, разглядывая Маренн, что та едва сдержала улыбку.
Ты не тяни, Пелагея, строго предупредил ее Пирогов. У фрау времени мало. Говори скорее.
Так дивчина поранена у меня лежить в хате, протяжно проговорила лесничиха. Мне б лекарства да перевязать ее. Ничим даже. Помрет, боюся. Дивчина, не боец. Ликарь собачий. Очень плохаТы скажи, скажи, Иван
Фрау Сэтерлэнд, она говорит, в избе у нее ветеринар, женщина. Видимо, из того отряда, что и собака. Ранена, сообщил Пирогов.
Куда ранена? спросила Маренн.
Так куды тильки не поранена. Лесничиха всхлипнула. Миста живого нет. Крови багато вытекло, вся хата моя в кровище, сознания нема.
Как давно нашли ее? спросила Маренн, нахмурившись. Пирогов перевел.
Таки я и не искала. Тетка Пелагея пожала плечами. В погребу сидели мы со стариком моим. Стреляли, стреляли так, что лес дрожал. Перепугалися очень. А к ночи как все притихло, вылезли, слышим, кто-то стонет на дворе. Глянулигосподи свят! Дивчина в форме защитной лежит ничком, доползла, видать, до сторожки нашей. Мы ж одне в лесу, деревня-тоона подальше будет. Мы к ней подбежали, хотели в дом тащить, а тут ещеписк. А при ней винтовка пустая и сумка санитарная, а в нейтри щенка барахтаются, тощие, драные! Того гляди помрут от голода, едва и голос-то подают. Но мы их молочком накормили, вроде полегчало им, заснули. А вот дивчинаплоха. Мы и перевязали ее, да не хватает этого. В жару мечется, что делать-тоне знаем! Вот Микола-то мой и говорит: сходи до гошпиталя, недалече тута, в усадьбе господ Свирских он. Може, Иванко подможе, у дохтура ихнего, нимицкого то есть, спросит лекарства какого. Сам он, Микола-то мой, хромой, как ты, уж годов шесть, как медведь подрал. Он покуда дойдет, так месяц в речку окунется и назад вынырнет. А жаль дивчину-то, молодая совсем, дитятко, одно слово. Ось я и пришла, а повертаться боюся. Може, и не жива уже та дивчина. Даже имени ее не знаем. Помоги, Иванко!
Далеко ли Брама эта? спросила Маренн, выслушав Пирогова. У меня в восемь утра обход и две операции назначены, а перед этим жду санитарный транспорт с ранеными. Не исключено, что среди них найдутся и изрядно покусанные, как я сейчас понимаю, а не только с ожогами и с пулевыми и осколочными, как обычно. Она грустно улыбнулась.
Здесь пешком минут сорок будет, ответил Пирогов. Князь Сигизмунд Роганович, дед моей госпожи, намеренно рядом с урочищем усадьбу строил, чтоб на охоту ездить близко. Заядлый охотник был.
Не исключаю, что прогуляться, пока тихо, было бы и неплохо, но времени нет. Маренн посмотрела на часы. На машине можно там подъехать?
Да, кивнул Пирогов. Лесная дорога есть. Я поеду с вами, предупредил он.
Тогда подождите меня у дороги, решила Маренн. Я дам указания медсестре Беккер, возьму свою санитарную сумку и медикаменты, и поедем.
Ой, спасибочки, дякую, запричитала тетка Пелагея, вытирая глаза краем платка. Вот есть Бог на свете, говорила ж я!
Идем, идем, подтолкнул слегка ее Иван Петрович, нечего тут выть, сырость разводить. Только внимание лишнее привлекать к себе. А корзинку с салом забери. Вон стоит, показал он. Пригодится еще.
Машина поднялась на холм и остановилась под сенью высоких вековых дубов.
Все, стоп, дальше дороги нет, только тропинка к сторожке, вполголоса предупредил Пирогов. Выходим.
Маренн взяла автомат, санитарную сумку.
Вылазь, вылазь, Пелагея. Пирогов помогал спуститься лесничихе. Осторожно, юбку раздерешь.
Так-ми то на авто-то не издим, все на возу с кобылою привычнее, оправдывалась та.
Звонко щелкнув, на капот упала шишка. Маренн вскинула голову. Ярко-рыжая белка сидела на ветке и с любопытством смотрела вниз, задрав хвост.
Тьма-тьмущая их тута, пояснила лесничиха, и война им не война. Поки желудь не созреет, старые шишки лущат. Идемте, идемте, пани доктор, я дорогу покажу. Она слегка поклонилась.
Маренн обошла кустарник.
Вот что, Иван Петрович, сказала она Пирогову серьезно. Спросите у фрау, не найдется ли у нее какой старый плащ или салоп, я бы накинула на свой мундир. А то придет наша подопечная в сознание, а перед нейвраг, так все наши старания зря, считайте.
Я понимаю, кивнул Иван Петрович и, наклонившись к Пелагее, зашептал ей на ухо.
Дам, дам, закивала та.
Когда подошли к небольшой избе на поляне, сквозь узорчатую листву дубов засверкали первые проблески солнцасветало. Маренн показалось, что где-то рядом журчит вода.
Здесь ручей? спросила у Пирогова.
Источник. Называют Серебряный, объяснил Пирогов. Существует поверье, что в давние времена один из князей Свирских, обидевшись на сыновей, решил их наказать и закопал в этих местах драгоценный сундук с серебром, трофеи от военных походов. Мол, без наследства останутся. Сыновья искали, искали клад, да так и не нашли. Но это сказка, а на самом деле вода эта на серебре вправду настоена, где-то жила серебряная проходит. Лечебнаябыстро раны заживляет.
То верно, подхватила Пелагея. Вот я как деда своего вылечила? По ликарям не ходили мы. Мочила бинты в ручье да перебинтовывала, вот все и зажило. Если дивчина наша жива до сих пор, так тоже благодаря водичке этой.
Мать, ты, что ли? На крыльце показался высокий старик с седым чубом на бритой голове. Правую щеку и бровь перерезал глубокий шрам. Ты кого привела-то!!
Увидев Маренн, он сердито сдвинул косматые, седые брови.
Я тебя за ликарством посылал, а ты немца привела! рука потянулась к большой тяжелой рогатине с заржавевшим наконечником. И ты, Иванко! Он метнул гневный взгляд в сторону Пирогова.
Погоди, Микола. Пирогов, успокаивая, взял его под руку. Не горячись. Это пани доктор. Она немцев не приведет. Она поможет.
Вот размахався, таки и зашибетне заметит, жалобно произнесла Пелагея.
Пани дохтур? недоверчиво переспросил Микола. Гляди, Иванка. Вон в селе говорять, скоро каратели нагрянут. Все будут жечь огнем. Разозлили сильно их прикордонники с псами, что их солдат покусали. Бабы сказывают, народ в лес повалил, со всем скарбом, со скотом, даже с псами дворовыми. Боятся
А ты почем знаешь? недоверчиво спросила Пелагея. Неужто в село сбегал?