В конце концов, я была игрушкой Бенингтона, а он вполне даже добрым рабовладельцем. Лишь однажды вечером, когда у меня уже мозги из ушей вытекали от переизбытка полученной информации, я бессовестно соблазнила Торнтона. Это был порыв какой-то.
Бен сидел рядом со мной в кафедральной библиотеке. Народу еще было достаточно много, но мне стало на это наплевать. Мне нужно было отвлечься. Уверена, он тоже не будет против.
Знаешь, где взять исследования Крадена по Римскому эпосу?
Знаю, кратко ответил Бен, не переставая перепечатывать что-то из книги в файл.
Проводи, пожалуйста.
Попроси методиста. Она сама принесёт.
Я сжала губы, ликуя на пустом месте Он так и не запомнил ее имя, а мое часто произносил во сне.
Мне взглянуть только на оглавление. Одним глазом. Не хочу оформлять запрос. И тебе не помешает пройтись.
Ох, ладно.
Бен захлопнул ноут и встал. Я видела раздражение на его лице и предвкушала маленькую ссору, которая обязательно закончится оргазмом.
Так и вышло. Торнтон ворчал, пока вел меня к стеллажу, даже попытался отчитать, когда я открыла нужную книгу и тут же вернула ее на место. Но все его слова застряли в горле, едва я опустилась на колени. Разумеется, больше он не спорил и не сопротивлялся. А я исполнила все так четко и виртуозно, что даже не помяла блузку, только блеск пришлось добавить на губы, хотя они и так горели, как пожар. Пока Бен переводил дыхание, я уже вернулась на место. Мы больше не разговаривали, но я заметила, что Торнтон даже не пытался сосредоточиться на учебе.
Пойдем домой, прошептал он мне на ухо через четверть часа.
Мне нужно еще пару минут.
Я специально его злила. Он тут же включился в игру. Его ладонь легла на мое колено, заскользила вверх, по бедру, по внутренней стороне, лаская кожу над кружевом чулок. На мне, как обычно, не было трусиков. Этот запрет никто не отменял. Я боялась, что не удержусь и начну умолять его. Но Бен не усугублял ситуацию, а держал меня на грани. Я даже смогла закончить мысль для эссе по истории Англии. Домой меня Бен практически тащил на себе, бегом, потому что я категорически не успевала за его ногами от ушей.
Дразня его, я попыталась спрятаться в ванной, но Торнтон не пожелал ждать и затолкал меня в душ. Там мой лорд снова встал на колени, чтобы отправить свою рабыню на небеса. Мы ужинали в постели, болтали, пока не отключились от усталости.
Утром Бен снова был отстраненным, немного раздраженным, сдержанным. В принципе, таким он был всегда. Но я знала другого лорда Торнтона и, кажется, любила его. Нет, я любила все его ипостаси. Мне было сложно принять эту мысль. Я старалась не думать о любви, но иногда сердце щемило от таких банальных вещей. Один раз я чуть не расплакалась, когда Бен разгладил пальцем морщинку у меня на переносице.
Не хмурься. Это плохая привычка, прокомментировал он свои действия, не стесняясь приятелей из клуба, которые обедали с нами.
Они как сделали вид, что не заметили, но я знала, что уже через час это будет обсуждать весь кампус. А Бену было плевать. Он и бровью не повел. Меня это так тронуло. Вроде бы ничего особенного, но он повел себя, как заботливый бойфренд, даже как близкий человек, не постеснялся продемонстрировать нежность и заботу.
Перепады в его настроении никуда не делись. Иногда Бен не высыпался, становился нервным. Я как-то предложила ему перенести пробежку на вечер, так он зашипел на меня как чёртов Воландеморт, предложив разбираться с собственным расписанием и привычками. Я даже не обиделась, да и Торнтон остыл почти мгновенно. До корпуса мы шли уже без обид и разборок, как всегда в обнимку.
Наконец наступили каникулы. Бен уехал из Торнвуда на день раньше меня. Мы толком даже не попрощались. Он утром как всегда отправился бегать, а я готовить завтрак. Мне было ужасно интересно, куда он поедет и когда, но я не решалась приставать с расспросами. Вернувшись, Бен принял душ и словно ниоткуда достал чемодан от Луи Витона. Когда он успел собраться, я так и не поняла.
Витонклассный, прокомментировала я его багаж.
Бен сморщил нос.
Сестра подарила. Он удобный.
Я кивнула, стараясь сдержать удивление. Бен впервые упомянул в разговоре сестру.
Ничего спросить о ней я, конечно, не успела. Торнтон выкатил чемодан к двери, попросил:
Потирай мои вещи, пожалуйста.
Я снова кивнула, едва сдерживая слезы.
Счастливого Рождества, Кэти, пожелал он, поцеловав меня в лоб.
Бен взгляну на часы и тут же за окном раздался сигнал клаксона. Он вышел на улицу, катя свой шикарный удобный чемодан. Водитель помог убрать багаж, открыл Бену дверь, и он сел на заднее сидение машины.
Этот день я провела как зомби в одиночестве. Казалось бы мне нужно радоваться предстоящему празднику и возможности провести в шикарном коттедже Торнтона целый день. Но мне было безумно скучно. Так тоскливо без Бена, что прачечная показалась отличным развлечением, а ночью я даже продолжила работать над проектом для Робертса, но быстро вспомнила, что тоже нужно собрать вещи.
Слава богу, сборы меня утомили, и я спокойно уснула. В постели Бенингтона, разумеется. От подушки пахло его одеколоном, это успокаивало. Утром я закрыла коттедж, взяла себе латте в кофейне и отправилась на вокзал. Дорога была не из легких, но я всегда любила путешествовать.
Ви встретила меня в аэропорту и крепко обняла.
Боже, Кэти, ты потрясно выглядишь. Обожаю твои рыжие волосы. Это вообще законно быть такой милой? Ты точно не ирландка?
Ты тоже отлично выглядишь, дорогая, счастливо рассмеялась я, понимая, что ужасно соскучилась по болтушке Вайолет.
Брось, я как бездомная. Мотаюсь сегодня по городу весь деньищу подарок для Коуди. Представляешь, родители поругались. Отец ухал кататься в Альпы, а мама решила, что наш дом идеально похож на гостиницу для всех дальних родственников. И я не против в принципе, но Коуди Боже, в наше время и с его средствами можно уже вылечить прыщи. Или пересадить кожу. Я не знаю.
Реинкарнировать, наверно, тоже можно, хихикнула я, семеня за длинноногой Ви.
Везет мне на высоких аристократов. Я лишь на миг вспомнила о Бене, но тут же эти мыли вытеснил новый поток информации от Вайолет.
Погода паршивая, но в принципе тепло. Влажность убила кладку за полчаса. Машину пришлось оставить чуть дальше на парковке, и еще раз сто Ви повторила, рада меня видеть. Это было взаимно. Я села в ее шикарный Бентли, откинула голову и улыбалась всю дорогу, слушая новости о родственниках до десятого колена и знакомых, и знакомых знакомых, которые тоже немного родственники. Старая добрая Англия.
Коуди действительно тот еще персонаж. За обедом у Йорков я слышала только его. Даже мать Ви, Маргарет, тактичная но кончиков, ногтей не выдержала и попросила закончить историю об игре в гольф с герцогом Кроули позже.
Йорки жили в самом центре Лондона и от обычных людей отличались королевским английским, королевским гонором и баснословными деньгами. Я до сих пор не понимаю, почему Ви обратила на меня внимание и решила подружиться. Да так близко, что мы почти все каникулы проводили вместе. Она даже приезжала в Россию однажды. Я знала почти всех близких родственников семейства, которые гостили у них время от времени. Маргарет обожала поддерживать семейные связи и утверждала, что они сильны, пока держатся вместе. Аристократы, разумеется.
На первый взгляд казалось, что их мир традиций и ритуалов незыблем, но с каждым годом, даже приезжая в гости на пару недель- месяц, я все глубже погружалась в очень обычные проблемы Йорков. Отец Ви почти не бывал дома, а когда появлялся, предпочитал запираться в кабинете. Маргарет злоупотребляла портвейном. Сестры Мэри и Шарлотт почти не общались с Ви и родителями. Возможно, из-за разрухи в собственном доме Маргарет и пыталась создать видимость благополучия. Я не очень понимала такую разновидность лицемерия, но и осуждать не имела права.
Все Йорки всегда относились ко мне очень тепло. Я чувствовала себя у них в гостях, как дома. Возможно, потому что наши семьи были немного похожи. Мой отец тоже давно перестал скрывать любовниц. Мать игнорировала и их наличие да и собственного мужа. Мы не были богаты, но мать никогда не работала, поэтому и уходить не спешила. Я понимала обоих родителей, но и теплоты семейного очага в моей жизни давно не было. Именно поэтому, наверно, я очень ценила приглашения Маргарет и Ви, старый церемониал званных обедов в большой столовой.