Глава 3
Александр уже полгода жил нормальной жизнью, но перепуганная девчонка на дороге вызвала у него тяжелые воспоминания. Наверняка у этих, терзавших ее мужиков были семьи и дети, только их дочерям, возможно было немного поменьше лет, и они не думали в этот момент, что какие-нибудь пьяные подонки нарушат любовную прилюдию их девочкам, как они сейчас, ради сиюминутной прихоти ломая чью-то жизнь.
Несколькими точными ударами он "вырубил" обоих и наклонился над дрожащей, истерично рыдающей девушкой.
Пробираясь сквозь кусты вслед за девчонкой, которая наконец сообразила, что ее спутнику тоже нужна помощь, и смогла более-менее внятно нарисовать сложившуюся ситуацию, Сашка подумал, что с них достаточно, но когда, выйдя на небольшую полянку, он увидел то, что стало с пацаном, волна ярости вновь захлестнула его. Оставшийся подонок склонился над лежащим вниз лицом мальчишкой и тыкал горящим окурком в его руку, чтобы тот пришел в чувство. Возможно, сесли бы пацан лежал кверху лицом, он тыкал бы ему и в лицо.
Услышав треск веток, мучитель обернулся, он подумал, что это возвращаются дружки. Он уже начал трезветь, и поэтому жалел о том, что ввязался в это дерьмо. Мужчина только успел заметить, что тот, кто пришел, одет не так, как его друзья, и попытался выпрямиться, но тут же свлился рядом со своей жертвой.
Сашка наклонился над мальчишкой и, увидев, что тот не дышит, нащупал на шее слабый пульс. Он не знал, насколько тяжелы его травмы и сам их характер, поэтому, прежде чем решиться его тронуть с места, он быстро ощупал его руки, ноги и голову. Лицо было залито запекшейся кровью, которая все еще сочилась из рассеченной губы. Возможно была сломана и челюсть, но открытой травмы на голове больше не было. Девчонка упала рядом на колени и плакала, зажав на груди лохмотья того, что ранее именовалось сарафаном, и что-то причитала. Она очень раздражала Александра этим нытьем и он велел ей заткнуться. Девочка замолчала, но продолжала судорожно всхлипывать. Пока он возился с мальчишкой, поверженный мужчина поднялся на ноги и попытался встать в стойку для боя. Сашка обернулся и, вскочив на ноги, тоже занял оборонительную позицию. Он оценивал противника: по весовой категории Сашка явно проигрывал. Мужик начал делать какие-то пассы руками, и Саша понял, что тот, хотя и имеет спецподготовку, не может являться для него серьезным претендентом на поединок. Девочка замерла, судорожно сжавшись, но успела лишь заметить, как водитель остановленной ею машины сделал какое-то движение, и мучивший их подонок стал плавно опускаться на землю.
- Лучше не поднимайся, сука! - процедил сквозь зубы парень, увидев, как мужик, всхлипывая, ловит руками воздух, словно пытаясь за него уцепиться.
Саша поднял на руки застонавшего парнишку и почувствовал едкий запах мочи. Да, били его действительно серьезно. Не было ничего постыдного в том, что организм отреагировал на внешнее вмешательство таким образом. Он не раз видел ребят, которые оказавшись там, куда затем на выручку бросали их, спец.назовцев, лежащих по уши в собственном дерьме и размазывающих слезы по грязным щекам. Это случалось со многими, столкнувшимися с ужасной действительностью войны без правил, но обычно, если им удавалось выжить, страх проходил и оставалась только слепая злость на тех, кто заставил их пережить такое унижение, и тогда уже мир делился только на черное и белое, все краски и полутона стирались.
Неудивительно, что по возвращении у большинства из них "срывало крышу" и жизнь других людей теряла свою ценность.
Он с трудом дотащил пацана до машины, девчонка семенила сзади, стараясь не отставать. Оба мужика не стали дожидаться возвращения боевого хозяина машины и, придя в себя, отползли в кусты.
Сашка не стал вдаваться в подробности их исчезновения, осторожно погрузив парнишку на разложенное переднее сидение, он развернул машину и поехал в ближайшую больницу. Испуганная девушка сидела сзади и придерживала руками голову друга, чтобы она не моталась из стороны в сторону. Он все еще не приходил в себя. Неожиданно он изогнулся и начал хрипеть. Сашка прибавил скорость, благо на утренних улицах были только ранние автобусы и машины, собирающие мусорные бачки.
Гаишники, стоявшие около белых жигулей с синей полосой на боках и курившие по последней сигаретке, прежде чем разойтись после смены по домам, с удивлением посмотрели вслед мигнувшим стоп-сигнальным фонарям промчавшейся мимо них машины. Очнувшись, они по-быстому залезли в свой автомобиль и, включив сирену, помчались в погоню за наглым нарушителем спокойствия. Если бы Сашке пришлось удирать на служившей ему верой и правдой "Волге", с форсированным двигателем, приобретенной у комитетчиков через давнишнего друга, которую якобы списали, им не удалось бы его догнать. Но у него была другая цель, и гаишники с удивлением отметили, что водитель, хоть и не остановился на их недвусмысленные сигналы и приказы по "матюгальнику", почему-то заехал во двор больницы, из которого трудно было уйти от погони. От крыльца приемного покоя отъехала "скорая" и "Волга" затормозила напротив дверей. Подъехавшие менты все же решили взять реванш и, выскочив из своей машины, направили на Сашку, тоже вышедшего, чтобы сходить за кем-нибудь из медперсонала и носилками, короткоствольные автоматы.
Сашка присвистнул:
- Все, ребята, я сдаюсь, только моему пассажиру срочно нужна помощь.
Один из четверых гаишников подошел к его машине и, убедившись, что пассажиру преследованной ими машины действительно требуется помощь, разрешил жестом опустить водителю руки. Второй направился в приемный покой и вскоре оттуда выскочили два человека в белых халатах. Погрузив мальчишку на носилки, молоденькая медсестра побежала обратно. Сашка и один из ментов помогли занести носилки внутрь помещения. К ним навстречу сразу вышел усталый, казавшийся старше своих лет, травматолог в зеленой униформе, в которой врачи обычно проводят операции.
Девочке вкололи что-то успокоительное, чтобы она не мешалась под ногами, и усадили ее на кушетке, застеленой белой простыней и накрытой сверху прозрачной клеенкой. Усевшись, она согнулась пополам и, стянув на груди разорванную ткань сарафана, начала потихоньку успокаиваться; бившая ее нервная дрожь постепенно проходила. А судя по тому, что мальчишку после беглого осмотра сразу повезли к лифту, чтобы поднять на второй этаж в операционную, с ним дело обстояло гораздо хуже.
Саша был пока не нужен: с девушкой осталась медсестра, мальчику он тоже уже ничем не мог помочь - вся надежда была на врачей, которые дежурили в эту ночь, - он вышел на крыльцо. Двое гаишников уже попрощались со своими сменщиками, заступающими на утреннее дежурство, и Саша увидел, как они, переговариваясь между собой, уходят в направлении ворот больницы. Оставшиеся, махнули ему, чтобы он подошел. От девочки они получили краткую предысторию событий, но толком ничего добиться от нее не смогли. По рации они уже сверили номер на Сашкиной машине со своей картотекой - за ним никакого криминала не было. Доблестные защитники спокойствия пока решили не сообщать о проишествии, так как рапорт надо было бы составлять тем, что сменялись, это было еще в их дежурство. По какой-то причине, между собой, стражи порядка решили, что можно немного обождать и поконкретнее узнать, что же случилось. Они на всякий случай составили предварительный протокол в больнице, потому что, если дать делу ход, то расследованием уже будет заниматься совсем другой отдел, и тогда начальство непременно поинтересуется, почему они тянули время. С другой стороны, наверняка уже участвующих в избиении и попытке изнасилования не найдешь, и еще одно дело придется переложить в сейф с нераскрытыми преступлениями. Врачи сказали, что парнишке повезло - его доставили вовремя и есть все шансы на выживание и почти полное выздоровление, если не произойдет ничего непредвиденного.
Сашка работал в режиме "сутки через трое" и это был уже второй день его выходных, поэтому на работу спешить было не надо и он, правда без особого энтузиазма, сел в машину гаишников и принялся четко, как для протокола, описывать известные ему события проходящей ночи. Обычно люди, ставшие свидетелем каких-нибудь неординарных ситуаций, путаются в своих показаниях, нервничают, забывают что-то главное и не могут оценить проишедшее, и Сашка, привыкший четко определять ситуацию и анализировать факты, показался менту странным, поэтому он настороженно поднял глаза и посмотрел на говорившего. Саша, не отводя взгляда, спокойно подолжал повествование, и бдительный гаишник вновь принялся заполнять протокол опроса. На всякий случай все же решили съездить на место проишествия, и один из гаишников пересел в машину к Саше, по видимому тоже "на всякий случай".
Птицы, распуганные ночными посетителями парка, все же начали петь свои утренние песенки. При свете встающего солнца, это место уже не казалось таким зловещим, и этот уголок природы был довольно мил, очевидно поэтому ребята и выбрали его в качестве интерьера для любовных развлечений. Как сюда удалось забрести тем трем ублюдкам, уже, наверное, никогда не узнать.
Трава перед высоким деревом была примята и выпачкана пятнами бурой крови. Они еще раз оглядели это место и пошли назад, к оставленной на шоссе машине. Один из гаишников нагнулся и поднял какой-то предмет. Он поднес его к лицу и удивленно присвистнул:
- Да, парень, обрадовать тебя нечем. Говоришь, они оставались у машины и могли запомнить твои номера?
Саша утвердительно кивнул, не понимая в чем дело. Но тот не стал ему ничего объяснять и, сунув этот небольшой плоский предмет себе в карман, махнул рукой: мол, пошли дальше.
Движение на шоссе уже становилось все оживленней. Перейдя дорогу и попросив Сашку подождать в машине, гаишники отошли к своей и начали что-то тихо обсуждать. Сашка не мог понять причину того, что старший мент вдруг занервничал и посерьезнел. Он знал, что его не в чем обвинить: конечно, он "навешал" тем мужикам не в порядке самообороны, но ведь он не применял те приемы, от которых они до сих пор валялись бы там, где он их оставил.
Один из гаишников залез в машину и что-то отвечал по рации, а другой подошел и сел рядом с Сашей.
Когда он объяснил ему всю ситуацию, Сашка закурил. Внешне он остался спокоен, но внутри все кипело. Он понимал этих ментов - против соседней "конторы", хоть и не жалуют друг друга, они вряд ли рискнут давать показания, слишком хлипкими могли сделаться улики, если бы бывшим КГБэшникам пришлось держать ответ. Да и до суда дело вряд ли бы дошло, несмотря на заявление потерпевших - это замяли бы и спустили на тормозах. Предмет, поднятый ментом, был документом, удостоверяющим личность и звание одного из офицеров ФСБ, устроивших драку. Теперь, спохватившись, где он это мог "посеять", наверняка догадается, что его могут там же и найти, и поэтому предпримет меры предосторожности, пойдя в так называемую "контратаку". Ребят они не знали, а вот по номерам машины, найти ее владельца, от которого они получили и, конечно, были этим обижены, не составляло для них труда.
- Я переговорю с потерпевшим - продолжил мент. - Будет лучше, если все останется между вами. Дело заводить не будут, поэтому и рапорт наш не нужен.
Саша понимал, что против такого сильного противника, за которым стояла целая организация, бессмыслено было идти и искать правду и справедливость. Самым умным поступком было бы сейчас сделать вид, что неизвестно кто затеял драку. Сашка в сердцах вышвырнул "бычок" в окно и кивнул, соглашаясь с приведенными доводами.
Гаишник вытащил протокол из планшета и отдал его Сашке, позволяя тому поступить с ним по своему усмотрению. Молодой напарник терпеливо ждал его в машине, и гаишник, пожав Сашке руку, открыл дверцу. Выйдя он обернулся и произнес:
- Береги себя. Теперь ты ходишь по лезвию бритвы. Эта сволочь очень злопамятна.
Сашка понял, что он имел ввиду того, чье удостоверение нашли. Он понимающе кивнул и повернул ключ зажигания.
Последующие два дня прошли спокойно, но на третий, возвращаясь после "суток" домой, ему показалось, что его "ведут". Он притормозил, и светло-коричневая серебристая "ауди", шедшая все время сзади, обогнала его и, прибавив скорость, что было теперь уже необязательно, умчалась вперед. За рулем сидел приличного вида мужчина, а рядом с ним черезчур ярко одетая дама. "Может, я становлюсь параноиком?" - задал Сашка себе вопрос, но уже на следующий день получил ответ.
Выехав после обеда на машине из своего двора, он уже через пару кварталов был остановлен ОМОНовцами, якобы для выборочной проверки техдокументации. На обочине стояло еще три машины. Водители двух автомобилей выясняли отношения с одним из ОМОНовцев, разглядывающим их документы. Парень в сером камуфляже подошел к Сашиной машине и, взглянув куда-то на другую сторону дороги и кивнув, наклонился к приоткрытому окошку, представляясь и требуя права. Саша непроизвольно взглянул туда же и он ощутил смутное чувство тревоги - на другой стороне улицы сорвался с места светло-коричневый серебристый автомобиль.
Много позже он понял, что все же не оценил по достоинству своего противника. Уже на суде, по факту обнаружения у него в машине почти трехсот грамм героина, появившегося в руке пошарившего в багажнике ОМОНовца, он решил, что рваться доказать что-то обратное бесполезно. Сам процесс следствия, обычно длившийся месяцами, занял около недели. Саша не подписывал никаких признаний и на очной ставке с каким-то грязным мужчиной неопределенных лет и ярко накрашенной и безвкусно одетой женщиной, понял что те покажут что угодно. В их глазах стоял лихорадочный блеск, и, наверняка, им уже пообещали несколько уколов забвения, если те будут говорить то, что им велели. Он знал за что это ему и не надеялся на чудо. Парнишку, за которого он заступился, и девчонку впутывать не стоило. Гаишники тоже дали ему понять, что не должен на них расчитывать. Тут была своя большая игра, со своими грязными правилами. Он совсем недавно женился и самым лучшим вариантом было, что он примет то, что ему навязали, чтобы не закончилось все еще более плачевно...
...На зоне его не трогали, но относились к нему настороженно. Кто он и откуда было неизвестно. Александр делал то, что требовал тюремный распорядок, не проявлял интереса к тому, чем занимались остальные в "свободное" время. Как-то, уже через полторы недели, он заступился за пацана, только попавшего к ним и в чем-то незначительном провинившимся перед сокамерником, не первый раз отбывающим свой срок и имевшим привелегированное теплое местечко. Для начала подручные этого "местного князька" окунули пацана головой в парашу, а затем наклонили его, и один из здоровых жлобов начал недвусмысленные манипуляции со своей ширинкой. Саша, до этого не вмешивающийся ни во что, понял что сейчас последует. Он знал, что за дверью находится охранник, который и не подумает вмешаться и предотвратить насилие, да и потом сделает вид, что ничего не случилось; он видел, как парнишка перстал орать от полученного в солнечное сплетение удара, и только таращил от предстоящего ужаса глаза, в которых стояли слезы. С его волос капала грязная жидкость и по лицу стекали вонючие струйки. Почти вся камера столпилась в ожидании предстоящего "представления" в углу около параши. Саша поднялся с нар и громко произнес: