Ему еще раз пришлось
миновать пригородную пивную, ещеразонпосмотрелнаместо
своегоночлега там осталось что-то общее с его жизнью, и Вощев
очутился в пространстве, где былпереднимлишьгоризонти
ощущение ветра в склонившееся лицо.
Черезверсту стоял дом шоссейного надзирателя. Привыкнув к
пустоте, надзиратель громко ссорился с женой, а женщинасидела
уоткрытогоокнасребенкомнаколеняхиотвечаламужу
возгласами брани; самжеребенокмолчащипалоборкусвоей
рубашки, понимая, но ничего не говоря.
Это терпение ребенка ободрило Вощева, он увидел, что мать и
отецнечувствуютсмысла жизни и раздражены, а ребенок живет
без упрека, вырастая себе на мученье. Здесь Вощев решил напрячь
свою душу, не жалеть тела на работу ума,стемчтобывскоре
вернутьсякдомудорожногонадзирателяирассказать
осмысленному ребенку тайнужизни,всевремязабываемуюего
родителями."Их тело сейчас блуждает автоматически,-- наблюдал
родителей Вощев,-- сущности они не чувствуют".
-- Отчеговынечувствуетесущности?--спросилВощев,
обратясь в окно.-- У вас ребенок живет, а вы ругаетесь -- он же
весь свет родился окончить.
Мужижена со страхом совести, скрытой за злобностью лиц,
глядели на свидетеля.
-- Если вам нечем спокойносуществовать,выбыпочитали
своего ребенка -- вам лучше будет.
--Атебе чего тут надо?-- со злостной тонкостью в голосе
спросил надзиратель дороги.-- Тыидешьииди,длятакихи
дорогу замостили...
Вощевстоялсредипутине решаясь. Семья ждала, пока он
уйдет, и держала свое зло в запасе.
-- Я бы ушел,номненекуда.Далекоздесьдодругого
какого-нибудь города?
--Близко,-- ответил надзиратель,-- если не будешь стоять,
то дорога доведет.
-- А вы чтите своего ребенка,-- сказалВощев,--когдавы
умрете, то он будет.
Сказавэтислова,Вощевотошелотдома надзирателя на
версту и там сел на крайканавы,новскореонпочувствовал
сомнениевсвоейжизни и слабость тела без истины, он не мог
дальшетрудитьсяиступатьподороге,незнаяточного
устройствавсегомираитого,куда надо стремиться. Вощев,
истомившись размышлением, лег в пыльные, проезжиетравы;было
жарко, дул дневной ветер, и где-то кричали петухи на деревне --
всепредавалосьбезответномусуществованию,одинВощев
отделился и молчал. Умерший, палый лист лежал рядомсголовою
Вощева,егопринесветерсдальнего дерева, и теперь этому
листу предстояло смирение в земле. Вощев подобрал отсохший лист
и спрятал его в тайное отделение мешка, где он сберегалвсякие
предметынесчастья и безвестности. "Ты не имел смысла жизни,--
со скупостью сочувствия полагал Вощев,-- лежи здесь,яузнаю,
за что ты жил и погиб.