Новенькая дикого. Закрытая школа.
1
Моргаю. Дикий тоже моргает. Поморгали ещё немного и я, наконец, собрала мысли в кучку:Окстись. Из Филатова мой бывший, как из меня балерина, - вспоминаю свои бревенчатые навыки танцовщицы.
Не бывший? - недоверчиво переспрашивает Артём.
Филатов - прилипучий банный лист. Прямо как ты, - не могу НЕ подколоть.
Какой он мне парень?! Доставал до той поры пока я не нажаловалась директору. Родителей Антона вызвали в школу и после беседы с ними, он отстал.
То есть...Я для тебя какой-то другой вид банных листиков? - усмехается дикий.
В каком плане? - не понимаю я его этих усмешечек.
На него нажаловалась, а на меня нет. Получается, я для тебя особенный? - наступает опасно.
Делаю шажочек назад, но там шагать некуда как бы. Дверь подъезда.
Только, если прыгать через перила и беря пример с сайгака, улепётывать. Но я помимо того, что не балерина плюс и НЕ акробатка.
Не успела я. Не успела. Понятно? И тыне надвигайся на меня.
Почему? Чувствуешь себе некомфортно? Сердечко начинает стучать? Волнуешься? - с бесовщинками в наглючих глазах, цепляет мажор меня за куртку. Тянет на себя.
Давай помогу определиться с ответом, - ласково заставляет поднять голову.
Между нашими губами сантиметры несчастные. Дыхание становится рванным.
Ты имей ввиду... - храбрюсь.
Что?
Посмеешь и я тебе опять ударю, - пытаюсь вырваться.
Но у этого ирода, вероятно, силушки богатырские вернулись.
Ни что не напоминает о том, что недавно он валялся в больнице и был чуть ли не при смерти.
На лице Артёма возникает мыслительный процесс, у меня же он давно идёт. Но что-то никак не прогрузится до гениальной идеи по моему спасению.
Хорошо, - достаётся мне мягкая улыбка.
Что? - хмуро догадываюсь, что парень опять задумал нехорошее.
Это стоит того, - склоняется.
Надо оттолкнуть его. Вот сейчас.
Ну, давай, Варя. Оттолкни. Жаркое дыхание на губах и
ВАРЯ!
Голос мамы действует, как ушат в котором подтаивает ледник из Антарктиды.
То есть по темечку и водичкой, и глыбой «прилетело, стукнуло».
Два в одном.
Взбодрилась до такой степени, что, если бы Артём не среагировал быстро, и не переложил руку мне на талию, чтобы удержать от падения. Точно расшибла бы свою глупую «головешку» об асфальт.
Здравствуйте, Виктория Ивановна, - здоровается плохой, очень плохой парень.
Откуда он имя-отчество мамы знает? Бежит панической строкой мысль.
Я - парень Вари. Артём, - забирает из рук мамы пакеты...мой парень.
Чтоб его черти до китайской стены гнали.
Артём? Варя! - строго сводит брови матушка.
А? - робею я.
Почему я ничего не знаю об этом?
Ну...просто замоталась, забыла рассказать, - хихикаю как дурочка, распиливая дикого, сжигая, пепел его по ветру развеивая, но лишь в своей фантазии.
В жизни то, что с ним сделается?!
Только, если ноги себе сумками с закрутками от бабушки отдавит.
Но для этого он должен быть слабым доходягой.
А то, что у Артёма ни слабости, ни доходягости - очевидно.
Не уронит.
Стоит себе непоколебимо.
***
Сидим на нашей потёртой кухонке.
Дикий в своих вещичках, общая стоимость которых, наверняка, как вся наша квартира будут, выглядит на ней инородно. Оно и логично.
Но, что странно, пьёт себе чай, заботливо заверенный мамой. И ни словом, ни делом не показывает пренебрежение или брезгливости.
Очень вкусно, Виктория Ивановна, - уплетая вторую слойку с вишней, скалится, при этом прожигая взглядом меня.
Между прочим, ест мои любимые пирожочки, а мне - человеку, для которого они и пеклись, не даёт.
Не физически, конечно. Навряд ли он стал бы меня голодом морить. Зачем ему это?
Но просто кусок в горло не лезет, когда он так таращится.
У-у-у. Демонюка адова.
Кушай, кушай, Артёмушка, - расплывается в улыбке «не» моя матушка.
Поворачиваюсь к ней.
Кто вы и куда дели мою маму?
О чём ты, Варюш? - щипает под столом за ногу, невербально говоря: «прекрати меня позорить.»
Какой «Артёмушка»? Ты его знаешьп-б-т, - замычала, так как «добрая» женщина вбила в мой рот пирожок.
Варенька, сердце кровью обливается. Совсем исхудала. Ешь быстрее, - подставляет опасная женщина ко мне чашку с компотом поближе.
Откусываю сдобу.
Спасибо, мамуль, - жую, делая вид, что бить в нашей семье выпечкой - норма.
Артём, а вы с Варей вместе учитесь? - любовно подливает ему чайку бергамотового родительница.
Исчадие признательно лыбится.
Спасибо большое Виктория Ивановна. Да. Мы одноклассники.
Ой, как интересно. А расскажи-ка.. - звонок маму перебивает.
Оно и слава богу.
Так и уверуешь в него. Помолилась, чтобы хоть кто-нибудь её остановил и остановил же.
Кушайте, дети, - встаёт из-за стола клон моей матери.Я скоро вернусь, - убегает он-она к телефону.
Что творится? Что творится то?
У тебя прекрасная мама.
Пораженно оборачиваюсь к дикому.
Он с лёгким налётом грусти смотрит в сторону гостиной.
Именно там мама шагая туда-сюда, с кем-то общалась.
Тянусь к компотику. Что-то пить захотелось, но руку перехватывают на полпути.
Артём подаётся вперёд.
Еле успеваю поставить чашку, чтобы не разбить её.
Лёгкий скрип оповещает, что парню не составило труда пододвинуть к себе стул на котором я сидела.
От рывка заваливаюсь вперёд, но Артём не даёт расплататься на нём.
Его запах заполняет лёгкие. Время замирает. Парень чуть-чуть наклоняется.
В этот миг я и дышать забываю как.
Там вроде надо носом работать. Диафрагмой?
Я забыла как дышать. Забыла. Помогите.
Поцелует? Он поцеловать меня хочет?
Но дикий лишь проводит у края моих губ.
Ты испачкалась в варенье, - объясняет легко, отодвигаясь и облизывая с пальцев джем, любовно приготовленный опять же для меня бабулечкой.
Сладко, - хрипло говорит и беспечно точит себе пирожок дальше.
У меня кровь в густую лаву преобразовалась, а этотслов не находится, чтобы описать его.
Держи, Варюш, - водружает аптечку между нами мама, приводя в себя.
Смотрю на жестяную коробку из под печенья. Она - на меня.
Позаботься о своём парне. Ты же причина того, что он пострадал, - гладит по плечу мама.
Натянуто улыбаюсь.
Хорошо. Обязательно.
Спасибо, Виктория Ивановна, - вылезает со своей благодарностью Артём.
Родительница уходит - телефонный разговор заканчивать.
Подождав, чтобы она отошла на приличное расстояние, от души пинаю ирода ногой.
Ты что моей маме наплёл?
Как знала не надо было их одних оставлять. Но, если мама сказала поставить чай, с ней лучше не спорить, а то может чайничком то и огреть заботливо.
Давай, новенькая! - и бровью не ведёт Артём.
Слабо врезала. Надо было сильнее.
Чего тебе давать?
Лечи меня, - пододвигается ближе.
Жить будешь, - откидываюсь я на стуле назад, пытаясь убраться подальше.
Надоело примагничиваться.
Но нюансик маленький в том, что дикому не надоело, поэтому он мою блузочку с клубничками «хвать». И отрегулировал, и её, и меня, как ему нужно.
Бессердечная ты, новенькая. Я кровью истекаю, а тебе всё хиханьки да хаханьки, - надувает губы капризно.
Пирожки же ты как-то лопал. Даже чайком с кофетками их зашлифовывал, - указываю я на несоответствие.
Уж пластырем сможешь воспользоваться, - верю в него.
Артём качает головой.
Что?
Сам он в себя не верит?
Можешь со рта начинать, чтобы он не болтал лишнего, - советую едко.
2
Надо опускаться до шантажа то есть? - складывает брови домиком парень.
До шантажа? Ты о чём?
Позаботься обо мне, - пододвигает коробку.
Или я скажу твоей маме, что я за тобой бегаю и бегаю. Бегаю и бегаю. Но ты жестоко отвергаешь меня, - цокает языком подлый вымогатель.Попрошу её о помощи.
О какой помощи?
По взятию неприступной крепости под названием «Варвара Кренделева».
Обмираю.
Как думаешь... - невесомо удерживая моё лицо, гладит по щеке большим пальцем невозможный. ...твоя мама мне поможет?
Ты не посмеешь этой глупой глупостью страдать. Артём, ты выше какого-то жалкого и недостойного шантажа.