Облизнув губы, герцог задумчиво повёл взгляд вышек лицу и непокорной пряди, из-за которой на него испытующе смотрели знакомо-раскосые глаза. Вальфа словно обожгло озарением. Глаза. Да и губы похожи. Сыном он, ясно, быть не можетне настолько он младше маркграфа. Значит, братнезаконнорожденный, поскольку официально Джеффриединственный отпрыск рода.
Юноша продолжал смотреть на него с настороженностью, так что Вальф улыбнулся и встал.
Прошу прощения, я задумался. Полагаю, мне тоже стоит взять книгу. Я ведь за этим сюда пришёл
Он рассеянно оглядел полки и выхватил томик наугадэто оказалась «Кривая любовь». Судя по всему, составитель этой библиотеки был настоящим поклонником поэзии. Вернувшись в кресло, Рандвальф открыл книгу и наклонился ближе к пламенивпрочем, света всё равно было слишком мало. Юноша, следивший за его действиями, тоже вернулся к чтению.
В сумрачном помещении сгустилась тишина. Шорох страниц. Потрескивание свечи. Едва уловимый звук дыхания. Впрочем, этого звука как раз вовсе не было слышнопросто Рандвальф искоса наблюдал за молодым человеком и видел, как легко поднимается его грудь. Чем-то его привлекало это едва уловимое движение К тому же ему не давали покоя длинные крепкие пальцыто ныряющие в волосы, то переворачивающие страницу книги
Молодой человек поднял глаза, и Вальф, спохватившись, нахмурился в свой томик.
Можно вас спросить? после тишины шёпот показался оглушительным.
Конечно, герцог легко улыбнулся.
Говорят, ваш господин освобождает рабов? И даже даёт им деньги?
Рандвальф задумался. Болтовня кухонной черниэто одно, но самолично подтвердить «вольнодумные» взгляды Впрочем, рабы не имеют права свидетельствовать в суде
Но всё же он выразился осторожно:
Полагаю, рабам герцога повезло больше, чем многим другим.
И ещё говорят, юноша даже наклонился, снова вглядываясь в его лицо, будто во владениях Сорсет не держат ни кнутов, ни плетей?
И Рандвальф, глядя в эти ждущие ответа глаза, глубоко вдохнул и сказал:
Одна плеть есть, на всякий случай. Но её уже несколько лет не использовали.
В конце концов, даже если этот разговор станет достоянием гласности, он готов хоть перед самим королём отстаивать свою позицию касательно кнута и прочих, на его взгляд, варварских методов, ничуть не способствующих улучшению нравов.
Молодой человек продолжал испытующе смотреть в его лицо, и герцог смутился.
Здесь тяжело с этим?
Юноша сразу опустил глаза и выдохнул, ссутулившись.
Бывает по-разному. Просто Хочется верить, что где-то есть другой мир. Другие страны. Такие, как пишут в книгах. Может, это правда. Или нет, я не знаю, молодой человек невесело улыбнулся. Вы бывали в других странах?
Да, конечноРандвальф спохватился. В нескольких.
А где вам понравилось больше всего? в ответ на потрескивание свечи юноша мельком взглянул в её сторону, и в его распахнутых от любопытства глазах мелькнуло отражение пламени.
Герцог задумался.
Пожалуй, в Италии.
Там действительно настолько тёплое море, что можно купаться даже зимой?
Да. А на берегу цветут апельсины и гранаты.
И архитектура, и много чудесных произведений искусства, молодой человек мечтательно улыбнулся. И горы, и песчаный берег, и закат. Я видел рисунки. Неужели всё это правда?
Рандвальф улыбнулся в ответ.
Да. Море на закате даже прекраснее, чем это могут передать слова или краски.
Улыбка сползла с лица юноши, он кивнул и через пару секунд вновь склонился над книгой. Вальф, смущённо кашлянув, тоже перелистнул страницу.
Вскоре молодой человек закрыл книгу и поднялся.
К сожалению, мне нужно идти. Скоро начнётся работа. Только нужно убратьон неуверенно взглянул на свечу, от которой остался лишь маленький огарок.
Да, конечно, Вальф тоже встал. Спасибо за приятную беседу. Кстати, если вам нужно
Он вернулся за своей свечой, оставленной рядом с окном, и протянул её юноше. Тот беспокойно спросил:
Но как вы найдёте дорогу? Хотите, я вас провожу?
Нет-нет, не стоит, Рандвальф поймал себя на том, что сказал это слишком торопливо. Я помню, как шёл сюда.
Тогда спасибо.
На губах молодого человека мелькнула улыбка, и герцог вновь подумал о том, насколько они похожи на другие губыкоторые он прежде не раз целовал. Эти, пожалуй, более узкие, но это вовсе их не портит
Юноша отошёл к столику и задул свечу. Пошуршал в темнотевидимо, прятал свои вещи.
Рандвальфу вдруг пришла в голову мысль, что они сейчас так близкоон различал силуэт, чёрный в темно-сером сумраке библиотеки, снова чувствовал его незамысловатый, но приятный запах, слышал осторожные шаги. Он мог бы притянуть юношу к себе и проверить, похож ли вкус его губ на Джеффри. Простолюдины обычно не столь искушены в ласках, как аристократы, однако их обаяние состояло в страсти и некоторой грубости, которая так нравилась пресыщенному герцогу
Пойдёмте? Вам помочь?
Нет, благодарю, я вполне ориентируюсь.
Когда за ними закрылись тяжёлые двери библиотеки, и тьма вокруг сгустилась ещё больше, плечо герцога тронули пальцыони действительно оказались сильными, но почему-то вызвали у Вальфа ассоциацию с хваткой утопающего, который непроизвольно пытается нащупать что-нибудьчто угоднолишь бы спастись от холодной пучины.
Вамв ту сторону, прямо. Или всё-таки проводить вас?
И вдруг здесь, в этой темноте, где существовали лишь их силуэты и шёпот, Рандвальфу страстно захотелось, чтобы этот юноша пошёл с ним. Взял бы его за рукукак иначе не потерять друг друга? провёл по огромным залам и, возможно, подсказал, где искать фамильное привидение. А затем они бы сидели в уютной комнате, выделенной герцогу, пили освежающий лимонад, говорили о поэзии, и свет десятка свечей мягко ложился бы на эту очаровательную улыбку
Нет, спасибо. Я действительно ориентируюсь. Хорошей вам ночи.
И вам.
Рандвальф двинулся вперёд по коридоруприслушиваясь, однако за спиной он так ничего и не услышал.
Пробираясь по тёмным коридорам, он пытался вспомнить детали стародавнего скандала, связанного с семейством Кларенс. Вальфу тогда было восемь или девять, так что игрушечный меч и нижнее бельё домашних рабынь его интересовали куда больше светских сплетен, к тому же чопорные родители ни за что не стали бы обсуждать подобную грязную историю в его присутствии, однако скандал был настолько масштабный, что отзвуки сохранились даже в его памяти.
Молодая жена Кларенса развлекалась с рабомне то, что следует выставлять на всеобщее обозрение, но поступок довольно обычный, однако эта связь поистине свела её с ума! Явившись на аудиенцию к Якобу, известному поборнику нравственности и духовности, она во всеуслышание заявила, что не любит своего мужа, а любит другого мужчину, поэтому просит короля позволить ей развод. Придворные аристократы позже в частных беседах, которые слышал и маленький Вальф, закатывали глаза и хихикали в кружевные платки, уверяя, что выражение лица Якоба было совершенно непередаваемым. Кое-как отдышавшисьокружающие уже начали опасаться, что короля хватит апоплексический удар, он начал привычную проповедь о тихих радостях семейной жизни, на что маркграфиня ответила, что на её взгляд семейное счастье никак не сочетается с тем фактом, что муж позволяет себе её бить. На этом моменте все придворные дамы ахнули, а кавалеры смущённо потупили глазаразве можно прилюдно говорить о семейных неурядицах?! Тут уж Якоб не выдержалстукнул кулаком по ручке трона и, дрожа от ярости, повелел госпоже Кларенс немедля удалиться во владения её мужа и не покидать их никогда больше. Через год маркграф, не сделав официального сообщения, надел траур, а вскоре после этого уехал в Новый Свети все втихаря шептались, что это стало наилучшим выходом из «его ситуации».
Рандвальф никогда не спрашивал Джеффри о родителях. В самом деле, не обсуждать же подобные вопросы, когда на соседних оттоманках вы, путаясь в юбках раскрасневшихся девиц, торопитесь расстегнуть штаны? Или за игрой в преферанс, когда ставки дошли до уровня, мягко именуемого «изумительным безумием»? Или когда вы, случайно соприкоснувшись в расслабляющей неге бассейна, вдруг набрасываетесь друг на друга, вызывая у одурманенных вином приятелей пошлые шутки ида, он это заметилзавистливые взгляды? Одним словом, разговаривать им было некогда.