Хочу тебя испортить - Елена Тодорова страница 2.

В какой-то момент принимаю решение незамедлительно послать всю эту хрень к чертям собачим. Помирать, так с музыкой.

 Валим.

Впрочем, морем мой загул и заканчивается. На вписку не попадаю. К ночи настолько пьян, звезды глаза слепят. Даже если не двигаюсь, сами мечутся и летают. Кажется, что и не звезды это вовсе, а метеоритный дождь.

Телефон безостановочно вибрирует. Проверять нужды нет. Без того знаю, отец наяривает. Только он не понимает, когда «абонент не абонент»будет долбить по вышкам, пока не ответишь. Раньше, если видел хоть один пропущенный вызов от него, впадал в панику. Сейчас же пофигу. В разгар очередного затяжного жужжания вытаскиваю чертову трубу из кармана и, размахнувшись, швыряю в море.

 Ты чего? Что вытворяешь, Бойка?  верещит сбоку Маринка. Дышать сходу легче становится. Еще бы эта ненормальная не приставала с расспросами.  Кто звонил? Что случилось?

 Не твое дело.

Сжимая прохладное стекло бутылки, заливаю в горло очередную дозу алкоголя. Отбрасываю пустую тару и падаю спиной на песок.

 Ну, Кир  заваливаясь мне на грудь, Довлатова скребет, мать ее, ногтем мой подбородок.  Кира? Ты уснул, что ли? Кира?

Поймав ее запястье, грубо сжимаю его пальцами.

 Я тебя просил не лезть своими когтями мне в лицо?  приглушенно цежу.  Ты совсем тупая, что ли? Ни хрена с первого раза не понимаешь?

 Что Что Как ты смеешь?  сердито сопя, Маринка активно хлопает искусственными ресницами. Стопудово этот процесс вызывает где-то ураган. Если уж взмах крыла бабочки способен, то эти замороченные дирижабли и подавно.  Каким тоном ты со мной разговариваешь?  бесится на полном ходу. Только мне похрен. Обычное дело. Попыхтит и успокоится.  Зря я понадеялась, что ты хоть к своей девушке будешь проявлять уважение!

- Ты мне не девушка,  откровенно ржу. Прекращая жалкие трепыхания Маринки, скрепляю оба запястья и дергаю на себя.  Но мне нравится тебя трахать.

 Ты Ты  не знаю, что ей мешает сразу заканчивать фразы. Грешит театральными паузами регулярно. По правде, меня порядком раздражает этот ебанутый стиль. Но, судя по всему, это распространенная бабская хворь.  Мудак ты, Бойко!

 Так и есть, Довлатова. И ты, безусловно, всегда об этом знала. Так что кончай выезживаться. Лучше отсоси.

 Сам себе соси!

 Не будь сукой. Приступай.

 Ты хоть понимаешь, что я могу быть с любым?  кричит со звенящим апломбом.  С любым!

 Так вали. Давай,  разжимая пальцы, отталкиваю ее от себя.  Или заткнись и отсасывай.  Маринка и правда затыкается и даже замирает. Глядит из-подо лба, но молчит.  Не можешь сделать выбор? Знаешь, почему? Потому что ты прешься от моей грубости. Ты хочешь, чтобы я тебя принуждал. И намеренно меня провоцируешь.

 Нет!

 Да,  протяжно выдыхаю, выказывая скопившуюся эмоциональную усталость. Хмель, как правило, делает меня на пару-тройку тонов добрее. Но сегодня могу сказать: меня попросту все заебало. Не прикладывая усилий, двумя пальцами толкаю Довлатову в плечо, и она охотно заваливается на спину. Ее даже не волнует, что совсем рядом у костра сидит толпа других пацанов.  Что и требовалось доказать,  ворчу неразборчиво и накрываю ее податливое и мягкое, словно зефир, тело своим

Опустошив сначала яйца, а несколько минут спустя и желудок, сам не знаю, куда начинаю собираться. Несмотря на пару литров блевотни, которую я оставил за пивным киоском, штормит меня по-прежнему не на шутку. По-хорошему мне бы переночевать в городской квартире. Понимаю ведь, что нарываться не стоит, а все равно за каким-то хером заказываю такси домой.

 Ты серьезно? А как же я?  вопит в открытое окно и одновременно лупит по двери машины Маринка.  Если уедешь Пошел ты на хрен, Бойка! Я иду к Чаре! Буду трахаться с ним!

 Вперед,  даю добро и, откидываясь на сиденье, прикрываю веки.

По дороге в академгородок отрубаюсь. Чтобы растолкать меня, водителю приходится выйти из машины.

 Пункт назначения, сынок,  без задней мысли оповещает, когда я разлепляю глаза.

 Очень, блядь, смешно,  понимаю по-своему.

Двор рассекаю гуляющей походкой. На крыльцо далеко не с первой попытки восхожуто и дело назад тянет. На террасе и вовсе какие-то черепки сбиваюутром их здесь не было.

 Твою мать

Машинально выбросив руку, ловлю одно из высоких шершавых растений. По итогу часть его остается в моем кулаке, а горшок с землей скатывается по ступенькам вниз. Второй куст так же быстро устремляется следом, а вазон раскалывается по дороге. Грохот такой разносится, подмывает застыть и поморщиться. Это я и делаю. А пару секунд спустя сам не знаю, с чего, начинаю ржать.

Пьяный смех обрывается, лишь когда распахивается входная дверь. Отшвырнув изувеченное растение, на автомате в режим защиты перехожу. Но вместо разъяренной физиономии отца перед моим одурманенным алкоголем взглядом возникает девчонка.

Я смотрю в ее глаза. Она смотрит в мои.

Я сглатываю.

Если говорить о высших материях, убежден в существовании дьявола и прочей нечисти, а не в бога и его приспешников. Но она кажется мне ангелом. И в ту секунду, забывая о творящемся вокруг меня дерьме, на пьяную башню я верю исключительно в то, что вижу.

Я смотрю в ее глаза. Она смотрит в мои.

Сердце напоминает о своем существовании. Без какой-либо причины разгоняется, набирая скорость, которую не всегда во время спринтерского бега выдает.

Я сглатываю. Сглатываю. Сглатываю.

Невесть откуда сорвавшийся ветер резко подхватывает ее длинные золотистые волосы и, разбрасывая пряди, касается ядовитыми плетями моего лица.

Да, она ангел. Ангел смерти.

Если б я тогда понимал

[1] По правилам игрок должен совершить штрафной бросок в течение пяти секунд.

2

Грохот с улицы перекрывает шум закипающего электрочайника, который я, похоже, переполнила выше отметки «максимум». Вздрагиваю и без раздумий бросаюсь из кухни через прихожую к входной двери.

Что могло произойти с моими эуфорбиями?

В том, что кто-то бомбит вазоны, в которые я десять минут назад пересадила мои любимые почти трехгодичные молочайные растения, сомнений не возникает. Все перевезенные цветы не помещаются в выделенной мне спальне, а в других комнатах Ренат Ильдарович «нарушать гармонию» запретил. По поводу террасы скривился жутко, но смолчал.

Распахивая дверь, ожидаю увидеть разъярённого пса, вора-неудачника или даже неловкое приведение Но никак не пьяного вдрызг сводного брата! Догадываюсь, что это Кирилл Бойко, и все равно не могу поверить, что он такая скотина!

Я смотрю на него. Он смотрит на меня.

Зрачки его глаз расширяются, заливая серебристо-серую радужку чернотой. Мои, подчиняясь каким-то необъяснимым законам, повторяют тот же фокускажется, впервые в жизни я ощущаю это физически.

В груди что-то серьезно тормозит. Неужели сердце? Что с ним не так?

Он пьяный, тут все ясно. А я что? Чувствую себя странно.

В горле формируется ком. Во рту сохнет. И все слова, которыми забит мой гиперактивный разум, куда-то в один миг исчезают.

Он высокий. Его светлые волосы торчат вверх и немного в сторону. От него несет алкоголем вперемешку с никотином и каким-то тяжелым парфюмом.

Он не уродец, как я втайне надеялась. Даже слегка наоборот. Совсем слегка. Но выглядит как настоящий кошмар! Самовлюблённый, самоуверенный, злющий и наглый, печально известный на всю округу кошмар.

Ну и придурок же он!

Я про таких только в книжках читала.

Ладно Бабушка учила меня быть дружелюбной. Доброжелательность подкупает и помогает легко установить приятельские отношения практически с любой человеческой особью.

 Привет. Меня зовут Варя. Ядочь Валентины Николаевны. Мы теперь одна семья, поэтому предлагаю сразу подружиться.

Он прищуривается. Смотрит на меня, словно я мелкая букашка, которую трудно разглядеть.

 Варя,  теперь презрение выражает и его пьяный, гуляющий хрипотцой голос.  Вай, вай А ты, походу, тот еще фаер[1], - по тону понятно, что на его притязательный вкус очень наоборот. Очень не очень.  Вареником будешь, зануда. Варя  глумливо хмыкает.  Варя бла-бла-бла. Пиво мне принеси.