Да он надо мной откровенно насмехается!
Бухая козлина
Варя, Варя, стоп Помни о Европейской конвенции по защите позвоночных животных!
Я понимаю, ты сейчас не в адеквате, снисходительно отзываюсь, глядя в его свирепое лицо. Выставляя указательный палец вверх, акцентирую:Поэтому, так и быть, я пропущу это неуместное мычание, жук ты навозный!
Что, бля? Мычание, нах?
А? Что-что? Прости, я матерным не владею.
Ты, мелкая ракушка, назвала меня жуком навозным?
Я? изображая удивление, в сердцах прижимаю к груди ладонь. Тебе послышалось, братец, мило улыбаюсь.
Закрой рот и замри, вроде как предупреждает это животное. Чтобы я тебя в первый же вечер не убил.
Проходя мимо меня в распахнутую дверь, Бойко снова что-то сваливает и разбивает. Не думаю, что специально. Хотя Кто его знает? Похоже, он ненормальный.
Выдохнув скопившийся негатив, вхожу в дом следом и прикрываю дверь. Нужно отыскать какой-то инвентарь и заняться уборкой разбитых вазонов.
Надеюсь, эуфорбии удастся спасти. Иначе я этого придурка сама убью!
Это что такое?
Вздрагиваю от ярости, которая вибрирует в приглушенном голосе Рената Ильдаровича, и невольно застываю рядом с Кириллом. Отчим, словно граф Дракула, выплывает из мрака. Вид у него такой Жуткий. Не понимаю, что в нем мама нашла.
Она, кстати, тянется за ним из темноты. Таращит на Кирилла глаза. Жаль, лица своего супруга сейчас не видит. На наших с «братцем» глазах несколько оттенков радуги оно перебирает. Пока не достигает того самого насыщенного последнегофиолетового. Замираю, разинув рот, пока Ренат Ильдарович сбрасывает краски обратно до красного.
С удивлением улавливаю трансформацию внешнего облика Кирилла. Секунду назад он фонтанировал злой иронией и бравировал излишней самоуверенностью. Сейчас же выглядит как настороженный зверь. Кажется, даже хмель его отпускает. Лишь глаза блестят.
Не при ней, едва заметно дергает подбородком в мою сторону.
Только отчиму, похоже, плевать на эту просьбу.
Я просил тебя не задерживаться! Знаешь, что сегодня важный для нашей семьи день, и что ты делаешь? Не пойми где таскаешься до самой ночи и заявляешься домой в свинском состоянии! рубит он свирепым тоном. Кирилл молчит, но отчима это, судя по всему, еще сильнее злит. С шеей что, твою мать? Без следов ума не хватает? Шалавам своим не можешь объяснить? Как ты с этими сосняками среди нормальных людей покажешься?
- Шарфик повяжу.
Приглуши свой юмор.
А ты не втирай мне, голос Кирилл не повышает, но слышится в нем жгучая ненависть. Сам все знаю.
Неблагодарный щенок, со свистом выдыхает Ренат Ильдарович.
Какой есть. Радуйся, что вообще в этот дом прихожу.
Отчим шагает к нам, явно намереваясь еще что-то выпалить, но мама вдруг хватает его за руку.
Ренат, может, не надо? Давай утром поговорим. На свежую голову.
Он смотрит на меня, затем на маму. Пару секунд колеблется. Затем бурно переводит дыхание и, словно ломая себя изнутри, меняет тему.
Сколько у тебя очков сегодня?
Будто тебе еще не доложили, бубнит все так же сердито Кирилл. Тридцать три.
Тридцать три, неодобрительно цокает языком Ренат Ильдарович, хмыкает и замирает, словно отлаженный взрывной механизм. Выдерживает глубокую паузу, прежде чем заорать:Тридцать три вшивых очка против шестидесяти восьми общих! Всего сорок восемь процентов! Я уж молчу про разницу в одно очко! На своем полеэто позорище! Это нельзя считать победой!
Ренат, снова подает голос ошарашенная, как и я, мама.
Кирилл же несколько раз сжимает и разжимает кулаки, но молчит.
Может, тебе стоит еще больше тренироваться? не унимается отчим. Вместо того чтобы шататься ночами где не попадя. Много энергии? Иди на площадку и атакуй кольцо!
Хорошо, папа, в этот момент мне кажется, что он просто использует один из правильных ответов.
И это срабатывает.
Ренат Ильдарович выдыхает и, махнув рукой, заметно сбавляет тон.
Надеюсь, ты понимаешь, что на грядущих соревнованиях по киберспорту тебе не стоит так лажать? вопрос риторический. Звучит, словно предупреждение. Ты должен показать лучший результат. Во всем лучший.
Да, отец.
Вот и отлично, окончательно успокаивается отчим. А сейчас иди, проспись.
Приобняв маму за плечи, уходит первым, оставляя нас с «братцем» снова наедине. Только я собираюсь по привычке приободрить этого несчастного и сказать, чтобы не раскисал из-за папочки, как он с ненавистью выпаливает:
Чё ты вылупилась, лампочка? Давай, пошла отсюда.
Конечно, после такого я ему «братскую» руку вряд ли подам. На подобное милосердие даже моего ангельского терпения не хватит.
Свет в конце тоннеля держу.
Пошла отсюда, я сказал.
И пойду! Не потому что ты сказал, передразниваю его грубый голос. А потому что я так хочу! Твоя компания мне неприятна, вот!
Хуёт, выдыхает он и, прямо как папочка, сваливает сам.
Стремительно взбегает по лестнице, а я вдруг замечаю, что у меня дрожат руки.
Черте что, блин
[1] Фаерогонь.
3
Сестры не будет!
Катим к общагам посмотреть на льготников? распевает Чара после тренировки. Слышал, у них сегодня заселение.
Эта тема меня не особо занимает. Но когда от родного дома воротит, любой кипиш воспринимаешь, как невесть какое развлечение.
Катим, ухмыляюсь, расправляя низ футболки. Кто, если не мы, им в первый же день лещей отвесит. Пусть сразу выгребают, куда попали и кто тут главный.
В соседнем городе один из государственных IT-универов не прошел аккредитацию и лишился лицензии. Так отец, как владелец и по совместительству ректор не просто коммерческого ВУЗа, а целого академгородка[1], с какого-то перепуга вздумал заделаться меценатом. Впрягся в раскрученное небезызвестной нынче Марией Градской политдвижение и подобрал по спешно сколоченной спецпрограмме ватагу маргиналов. Поддержка с толстым расчетом, безусловно. Только пока понять не могу, в каком рейтинге очки себе набивает. Не перед создателем же. Явно на этом свете что-то задумал Бармалей Ильдарович. Черт в помощь, как говорится!
Закидывая за спины спортивные сумки, шумной толпой высыпаем во двор. Бойким шагом пересекаем его по диагонали, чтобы обогнуть спортивную арену и вывалить к парадному крыльцу нужного корпуса.
Одним своим видом срубаем на ходу торжественный настрой собравшихся.
Ё-ё-ё! Свежее мясо! горланит Тоха при виде въезжающего Спринтера.
Интересно, телки будут? поднимает Чара насущный вопрос.
По-любому будут, мрачно констатирую я. И тут же иронизирую, не тая цинизма:Только вот какие сплевываю и вставляю между губ сигарету.
Ну-с, все как обычно, тряся пальцем, несется в нашу сторону куратор Курочкин, а между нами просто дедушка Франкенштейн.
Вот не сидится ему, мать вашу, дома!
Бойко, Чарушин, Фильфиневич, Шатохин, Георгиев!
Ну прям внеурочная перекличка, блядь. Да так, чтобы любой глухой обратил на нас внимание. Даже косоглазая деканша, занявшая трибуну и примеряющая в этот миг одну за другой гостеприимные улыбки.
Поднимаю для нее большой палец вверх, мол, замри таквсе сразу свалят.
Стопэ. А это кто рядом?
Чертова сводная сестра!
Да какая она мне сестра?!
Сестры не будет!
Мало мне этого геморроя дома, какой-то ненормальный еще и в культурную программу ее включил. Звезда, мать вашу.
Долбаная выскочка за завтраком глаза намозолила так, что еще два часа блевать тянуло.
Доброе утро, братец! верещит личинка, едва я вхожу в столовую.
Хуёброе, хмуро отзываюсь и сажусь за стол.
Жаль, из гостиной уже тащатся отец с мачехой. Опускаю взгляд, чтобы побороть порыв вытолкать ее через террасу на улицу.
Берусь за стакан с соком, как вдруг через стол прямиком мне в морду летит кусок масла. Едва успеваю вильнуть в сторону, жирный шмат влетает отцу в грудь.