Душа раскололась на две части, а нечто дьявольское обосновалось посередине. Не хотелось, чтобы он увидел эту версию Арлен Проснер, хотя и прежняя мне не особенно нравилась.
Все это сразу отрезвило и уничтожило мимолетную радость. Я напоминала пересмешника, который больше не мог петь. А чем был пересмешник без своей песенки, ведь теперь смысл его существования утрачен?
Чуждая сторона меня, с которой еще не успела толком познакомиться, знала ответ, но по-прежнему утаивала его. Гримм стоял передо мной, уверенный, как и прежде, словно именно он должен был все объяснить, будто это его долгвзять на себя мое бремя и облегчить его.
Неужели это не бред? Разве, до этого момента, не справлялась со всем? Хлесткое «нет» стремительным эхом отозвалось в голове. Не понимала ничего по-прежнему, поэтому и не стремилась.
Прочистив горло, покачала головой, изображая лучшее безразличие, на которое только способна. Не прошло и секунды, как его рука коснулась моего подбородка и заставила посмотреть прямо в глаза.
Когда общаюсь с тобой при помощи слов, ты смотришь мне прямо в глаза и отвечаешь. Так происходит беседа.
Гримм, многие люди болтают, не обращая внимания на то, что делают другие.
Нахмурившись, оттолкнула его руку; он спокойно отпустил меня, но затем провел пальцами по лицу, чтобы заставить вновь сосредоточиться на нем.
Насколько помню, мыне «многие». Хочу, чтобы твой взгляд был прикован ко мне. Усекла, малявка?
Звучало так, будто он оставил что-то недосказанным в этой фразе, но достаточно хорошо знала Гримма, чтобы понять, если он не договорил сразу, то не станет уточнять.
Вдобавок, он только что назвал меня малявкой. Не думала, что когда-нибудь услышу это прозвище вновь. Откровенно говоря, терпеть его не могла, но знаете что? На данный момент «Малявка» звучало на порядок лучше, чем «Арлен».
В данный момент мне вовсе не нужно ни по первому, ни по второму номеру, уверенно заявила, удерживая его взгляд целых семь секундподсчитала точно.
Это уже прогресс, но могла бы просто сказать, что тебе не нужно по*рать.
Гримм, я выражаюсь не так, как ты.
Ясно, пробурчал он, направляясь к седельной сумке на противоположной стороне байка. Вряд ли у тебя могут быть проблемы с тем, чтобы смотреть людям в глаза. С чего бы прятать такое лицо?
Я моргнула. Это что, сарказм? Скажи он мне комплимент, возможно, все еще считала бы, что грезила наяву. Пока просто пялилась на него, как на невоспитанного болвана, он открыл сумку и вытащил кучу одежды.
Парень безмолвно держал в руках сверток, ожидая, пока я слезу с «Харлея» и надену на себя все прямо там, на обочине. Спустившись вниз, почувствовала, будто только что наступила в чашу с желе.
Осторожней, предостерег, протягивая руку, чтобы поддержать меня, ухватив за плечо.
Я в норме, ответила через несколько секунд, забрав у него небольшую стопку.
Отсортировав все, с удивлением обнаружила пару трусиков и бюстгальтер, свернутые внутри темно-зеленого топа.
Поскольку мы находились на обочине и под открытым небом, то одевалась так быстро, как только могла.
Сначала надела черные трусики, затем облегающие угольно-черные брюки. Далее были коричневые кожаные военные ботинки. В них оказалась засунута пара носков. Полагаю, за все это следовало поблагодарить Кали девушка была очень сообразительна.
Зашнуровав ботинки, стянула через голову толстовку Гримма и развернулась к нему спиной, снимая халат и застегивая подобранный бюстгальтер-бандо.
От ночного воздуха кожа покрылась небольшими мурашками. Схватив майку, торопливо натянула последнюю и попыталась не обращать внимания, что все это время на меня неотрывно пялился Гримм.
Что теперь? спросила, поворачиваясь к нему лицом в ту же секунду, как только соблюла приличия.
Мне нужно в город
Ты меня не бросишь, вклинилась я.
Никогда и не планировал оставлять тебя, малявка, просто решил, что захочешь одеться, прежде чем мы отправимся.
Вполне логично.
Ох, ну, тогда вот.
Оставь себе, он проигнорировал протянутую толстовку и забрался обратно на мотоцикл.
Пожав плечами, натянула ее через голову, максимально засучив рукава, и вновь забралась к нему сзади, стараясь не обращать внимания на разболевшуюся задницу.
Все это было ничто по сравнению с тем, что ощущалось когда бы то ни было. Он снова завел двигатель, и мы поехали, бросив позади клочок изношенной ткани.
Глава 9
Гримм
Ей незачем было так крепко прижиматься ко мне, но останавливать ее не собирался.
Впервые в жизни женщина сидела на заднем сиденье моего байка, а не волочилась за ним. Находиться в таком положении было непривычно, но не так уж невыносимо, как это представлялось ранее.
Старался не думать слишком усердно, насколько правильным было это ощущение. Сосредоточился на размышлениях о том, почему же произнес то, что сказал. Хотелось донести ей, что у нее слишком привлекательное личико, чтобы скрывать.
Это было мягко сказано. Малявка была настоящей взрывоопасной штучкой. Одна лишь мысль об этом выбивала из колеи. Я был старше ее почти на одиннадцать лет, но мой нравственный ориентир не собирался внезапно начинать функционировать из-за этого.
Думая о том, что у меня были женщины разных типов от смуглых красоток до бледнокожих, рыжеволосых с веснушками, но ни одна из них не походила на нее. Даже на малую толику они не выглядели такими же соблазнительными; в противном случае все еще были бы живы.
Оставалось лишь представить, как великолепно она будет выглядеть с возрастом. Было достаточно очевидно, что член затвердел, пока мы рассекали черный асфальт, но я был не в состоянии что-то исправить.
Это само по себе являлось уже веской причиной, чтобы сконцентрироваться на других моментах, например, забраться ей в голову во время возвращения домой.
Не походить на пубертатного юнца стало бы хорошим началом. Дерьмо, которое недавно вырвалось из моего рта, было просто отвратительным.
Мало того, что фраза оказалась банальной, она не совсем точно передавала то, что яимел в виду. Общение с женщинами не входило в репертуар навыков. Обычно приходилось просто затыкать им рот, чтобы не вопили прямо в ухо. И так происходило в обоих случаях: когда трахал и убивал.
В подобных вещах Кобра разбирался лучше всех; даже Ромеро действовал куда мягче, чем я, а он не являлся Казановой ни по чьим критериям даже по мнению моей сестры.
По выражению лица малявки, понял, что она не уверена, шучу я или серьезно. Маска, которую девушка всегда пыталась нацепить, с таким же успехом могла казаться невидимой. Ее всегда было легко читать, подобно книжке с картинками мне не нужно было произносить ни слова, как впрочем, и ей.
Я только что получил ее.
Вряд ли она осознавала что-то до сих пор. Много чего девушка вообще не знала.
В этом и заключалась проблема обитателей Королевства, они не жили в реальном мире.
Люди существовали в сказочной стране грез, а когда реальность накрывала, оказывались в полной заднице.
Я не винил малявку за отсутствие жизненного опыта, поскольку никто из нас не в силах повлиять на то, где родиться. Хотя, сам по себе был ничуть не лучше тех ублюдков, которые только что ее поимели более того, знал, что по ряду основных качеств, я даже хуже тем не менее, отказывался мириться с тем, что, как мне было прекрасно известно, с ней сотворили.
Однако, опекать ее не собирался и не интересовался, все ли с ней в порядке. Тупой риторический вопрос. Существуют вещи, которые просто не нуждаются в подтверждении. Ее глаза были широко распахнутыми окнами, которые демонстрировали все.
Мне был вполне понятен тот язык, на котором они общались, даже если она этого не осознавала.
Пламя, которое когда-то освещало всю ее суть, подобно маяку, теперь горело внутри кромешной тьмы, способной конкурировать с моей собственной.
Ей нужно было получить хорошее просвещение.
Девочке было необходимо понять, что во тьме нет ничего страшного, и спасать ее от этого не намеревался.
Я не был героем. Никогда им не стану только не ради нее.
Каждый из нас родился, чтобы жить в этом аду. Поэтому научу ее, как выйти за границы и преуспеть. Если понадобится, опустошу, разрушу, просто чтобы стать тем, кто вновь воссоздаст ее целостность. В моем представлении, это был именно я.