Обожаю душещипательные истории, но спуску никому не даю. – Я хлопнул по боку. – Удовлетворены?
Я полагал, что она удовлетворена, потому что она опустила свой 25-й и сделала утроенный вдох.
– Нам нужна ваша помощь, мистер Спейс. Нам нужна ВАША помощь.
– Кому это «нам»? – спросил я, откидываясь в кресле и укладывая бумажник. Песчаный червь опередил мое время и был уже на полпути к стенке. Я пожелал ему удачи.
– Меня зовут Исма Питкарн Умани. Я с детства удочерена на Венере. Мой отец доктор Имануил Квинтас Умани.
– Ученый чудак?
– Да, – сказала она, кивнув одной из голов. – Он ждет снаружи. Мы хотим нанять тебя.
– Что ж, я работаю по найму, сестренка. Двести соларкредиток в день, плюс расходы. Если я работаю за пределами системы, гонорар удваивается.
Похоже, она решила, что это в самый раз.
– Мы готовы принять твои требования. Мой папа – преуспевающий человек.
– Тогда зови его сюда, – сказал я.
Она предоставила мне набор продолжительных улыбок и вышла пригласить отца. Мне о нем доводилось слышать. Год назад или около этого «Эрспейнс» объявил сенсационные эксперименты доктора Умани в трансплантации мозга. Он оперировал в шикарной клинике за пределами Олднью-Йорка и считался порядком свихнувшимся, но блестящим ученым.
И вот он появился – глаза дикие. Он пересек комнату, шатаясь, подошел к моему столу, причем дочка по пути старалась выровнять папашу.
– Эге, да что за славного парня мы здесь видим, – заговорил он с мощным ирландским акцентом. Он перегнулся через стол и хлопнул меня по плечу. От него пахло запахом дрянного виски. – Ты не из Дублина, малыш?
– Я не ирландец, – сказал я.
– И папа тоже, – заверила меня Исма. – Это его нынешнее тело – тело ирландца.
Я тупо посмотрел на нее.
– В настоящее время, – объяснила она, – он живет в теле пьяного ирландца. В предыдущем теле он был пьяным уэльсцем. Папа предпочитает колоритные тела.
На меня это подействовало.
– Надо полагать, удалась эта затея с пересадкой мозга?
– Да, конечно. Бредовые идеи тут не причем. Мозг папы побывал во многих телах. Вообще-то, мы здесь именно поэтому.
Я развернулся в скрипучем, вращающемся кресле, открыл бутылку скотча, сделал изрядный глоток и почувствовал, как тепло побежало вниз, к самым пяткам.
– Поверь мне, милая душа: один лишь дьявол способен погасить жажду этого достойного человека, – уныло произнес доктор Умэни, глядя на меня кровавыми ирландскими глазами.
– Не давайте ему ни капли, – предупредила меня Исма. – Папочка надирался всю дорогу от Луна-сити.
Я убрал скотч. Исма опустилась в лучшее кресло для клиентов. Чуть ниже трех голов у нее было отличное земное тело, округлое, как гряда марсианских песчаных холмов. Удобно облегающие одежды, которые, надо думать, обошлись папаше в триста соларкредиток минимум, подчеркивали полные бедра. У нее был милый моему сердцу набор рук и ног, а ляжки пухлые, созданные словно нарочно для укуса. Я никогда не упускал случая ущипнуть подобную ляжку, если таковая появлялась поблизости.
– Скажите, что вы от меня хотите? – спросил я.
Она тихонько ответила:
– Это задание будет очень простым. Мы хотим, чтобы вы…
Доктор Умани, уже успевший прикорнуть на моей кушетке, вдруг вскочил и простер к небу кулаки.
– Ей-ей, похоже, они уже снова здесь!
Три лица Исмы побледнели.
II
Мы услышали добрый топот ног бегущих людей в холле. Мой 38-й находился в сейфе, где я хоронил его среди папок с делами. Но Исма уже нацелила на дверь свой 25-й.
Дверь распахнулась и ввалились трое мускулистых Луни, паля в нас из утяжеленных микролазеров «Сиддлей-Армстронг 45». Я нырнул под стол, утащив за собой Исму, но я ничем не мог помочь доктору Умани. Он получил в грудь три лазерных пули 45-го калибра – хоп, хоп, хоп.