Платье мне не нравится, проговорила я, не придумав ничего умнее.
Идиотка, прости господи. Могла сказать, что он тоже хорошо выглядит. Нонет. Надо было ляпнуть про платье.
Громов качнулся на пятках, кажется, тоже не в силах ответить мне что-то. Слава богу, нас окрикнула охрана, приглашая пройти к Боровицкой башне.
Уже в машине, разумеется, потрепанной, я сказал:
Это так глупо. Мы бы пешком дошли за пять минут, а ехать через пробки будем полчаса.
Минут пятнадцать максимум, мисс Торнтон, поправил меня водитель.
Я закатила глаза.
Конечно. Извините. Это совсем другое дело.
Сарказм не оценил никто, кроме Андрея. Он усмехнулся, взял меня за руку, поднес пальцы ко рту.
Твой выход на Красную площадь был очень эффектным, Лиз. Но если мы пойдем пешком до театра нас разорвут на лоскуты. А ехать по пешеходным зонам и сбивать людей, как кегли, еще более неуместно.
Я покивала, соглашаясь с ним.
Да, знаю. Не могу привыкнуть просто. Не так уж и удобно быть невестой президента.
Согласен. Смею надеяться, тебе понравится намного больше быть моей женой.
Он снова поцеловал мои пальцы, заставляя заерзать и желать большего. У меня из головы вылетело все, что я хотела ему сказать. Что мне скучно и одиноко. Что я обижена из-за экзамена, который он игнорировал. Что платье отвратительное, как и его ужасная помощница-любовница.
Но все это вдруг стало неважным. Ведь его грозовые глаза сегодня были теплыми, нежными. Он то поглаживал, то целовал мои прохладные руки и смотрел, почти не моргая.
Этот взгляд погрузил меня в транс. Очнулась я уже у Большого.
Мы на месте, оповестил водитель.
Все по стандартной схеме, отрапортовал охранник и вышел первым.
Мы с Андреем очнулись. Он быстрее и сразу проинструктировал меня.
Лиза, ни с кем не разговаривай. На реплики не реагируй. Возьми меня под руку. Никуда не отходи.
Я и кивнуть не успела, а второй охранник (откуда он только взялся) уже открывал мне дверь. Андрей сразу оказался рядом. Я привычным движением прицепилась к нему якорем и позволила увести меня внутрь.
Журналисты жужжали, как улей пчел. Я ослепла от вспышек камер.
Все хорошо, тихо проговорил Андрей, и я почти поверила ему.
Придется привыкать. Наверно не зря он посадил меня дома, и сам пользуется тайными проходами. Я точно не хочу пристального внимания к себе.
Андрей предъявил билет на входе. Контролёр едва ли была в сознании, но пробормотала что-то вроде: «Приятного вечера»
Разве мы не могли войти через служебный? поинтересовалась я.
Я стараюсь не злоупотребить служебным положением и такими же входами. Это дурной тон. К тому же наш выход спланирован. Нужно было обязательно появиться вместе после твоего экзамена. Знак моей поддержки и твоей уверенности в себе.
План Карины? догадалась я.
Андрей подтвердил:
Конечно. Она занимается связами с общественность.
На моем лице застыла приветливая улыбка, а в душе бушевал ураган.
А ты знаешь, что она пользуется твоим телефоном, отвечает на звонки?
Конечно, снова невозмутимо проговорил Громов. А что такое?
Ничего, мой голос стал больше похож на рычание. Я звонила тебе, а она взяла трубку.
Это нормально.
Нет.
Мы с Кариной близки, Лиз.
Это я знаю.
Она не только мой помощник, но и добрый друг.
Очень добрый. Наверно, самый лучший.
Смешок вырвался через плотно сжатые губы, превращаясь в какое-то бульканье.
Я не видела, куда мы идем. Мне было не до красот внутреннего убранства Большого театра. Перед глазами была пелена отравленного тумана. Меня ослепила ревность.
Андрей остановился, и я почти налетела на него, едва не наступив на ногу.
Лиза обратился он, привлекая мое внимание. Посмотри на меня.
Я задрала голову, но тут же опустила снова. Он слишком сильно мне нравился. Это было совершенно неуместно для брака по расчету, о котором мы договорились.
Вернее, на который я вынудила Громова.
Он взял меня за подбородок, заставляя посмотреть на него.
Тебе не стоит переживать из-за Карины.
Моргнув, я приказала себе прекратить тихую истерику и ответила Андрею:
Да. Хорошо.
Хорошо?
Он склонил голову на бок, не веря ни одному моему слову.
Хорошо. Ты сказал, не беспокоиться, и я не буду. Хорошо.
Громов подозрительно и недовольно сдвинул брови, но спорить не стал.
Ладно. Тогда идем.
Он толкнул дверь, и мы вошли в ложу. Почетный караул охраны занял место за дверью, а Гоша и вовсе зашел вместе с нами и забился в угол, стараясь слиться со стеной.
Все мои надежды рухнули. Я вообще не разрешала себе надеяться на нежность Андрея, но хотела его поцелуев так сильно. И не только поцелуев. Но даже слова застряли в горле и не шли с языка. Только ленивый не глазел в сторону ложи. Одни смотрели мельком и сразу отводили глаза. Словно Гоша обычно пускал пулю в лоб особо любопытным. Другие, понаглее, шли к своим местам, сворачивая шеи. Некоторые пользовались биноклем.
Я сидела тихо, как мышка, чувствовала себя мухой под микроскопом. Какая тут нежность? Двинуться было страшно. Кажется, странная магия Андрея сковала и меня тоже.
Какой-то тучный мужчина в смокинге осмелился задержать взгляд и кивнуть. Я взглянула на Громова. Он вежливо улыбнулся и склонил голову. Я забыла все правила и подалась вперед, чтобы уточнить:
Мне тоже нужно его поприветствовать?
Необязательно. Пока. После свадьбы придется. Если честно, я бы предпочел игнорировать всех сейчас.
Он снова взглянул на меня, гипнотизируя и обещая, но тут же отвернулся. Погас большой свет. Софиты озарили сцену, и нам пришлось прекратить разговоры и обмен взглядами. Через полчаса я пожалела, что согласилась.
Мне было скучно. Оказывается, я не фанатка балета. Танцовщики похожи на кукол из зефира с такого расстояния. Сюжет мне был знаком, но собственные приключения в замке казались более захватывающими.
В антракте, естественно, мы никуда не пошли. Закуски и шампанское принесли прямо в ложу. Я съела канапе с черной икрой и поморщилась.
Что-то не так? спросил Громов.
Я не стала отрицать разочарования.
На самом делевсе.
Он посмотрел на канапе, нахмурился и уточнил:
Икра?
Я всплеснула руками, стараясь не говорит громко.
Да, Андрей. Икра. Я не люблю черную икру. Мне не нравится балет. Платье прибавляет мне десять лет, а туфли захотелось снять еще в машине. Я
« хотела побыть с тобой, говорить, целоваться, а в итоге получаю боль и тоску».
Конечно я этого не сказал вслух, а максимально сгладила свои впечатления.
Я немного не так представляла себе этот вечер.
Понимаю, Лиза, неожиданно лояльно отнесся к моим словам Андрей. Но мы иногда обязаны вести себя как приличные люди. Я рассчитываю на второй срок и собираюсь соответствовать ожиданиям народа.
Да. Хорошо. Я постараюсь не ныть и соответствовать ожиданиям народа тоже.
Громов подал мне бокал и очень искренне сказал:
Спасибо. Для меня это очень важно. Ты безупречна сегодня.
Я покивала, решив не говорить, что это совсем не я. Какое ему дело до глупых надежд своей вероломной невесты.
Глотнув шампанского, я вспомнила, что и его не люблю, поставила обратно на поднос.
Перерыв закончился, и я приготовилась мучиться еще один акт. Андрей неожиданно взял меня за руку и шепнул в ухо:
Ты можешь снять туфли. Никто не увидит?
Серьезно? недоверчиво и одними губами спросила я.
Давай.
Громов сам помог мне избавиться от туфель. Я тихонько застонала от блаженства.
Но их придется надеть после спектакля.
Ладно. Это я переживу.
Храбрая маленькая принцесса, шепнул Андрей и ласково щелкнул меня по носу.
Я хихикнула, как малявка и игриво отвернулась. До конца спектакля Андрей гладил мою руку, а потом уверенно придержал за локоть, чтобы я обулась.
Гоша отдал какие-то команды. Я ничего не слышала, завороженная прикосновениями Андрея. А он часто кивал и хмурился.
В этот раз мы вышли через служебный ход.
Спасибо за чудесную компанию, Лиза. На улице Громов взял мое лицо в ладони и поцеловал. Глубоко, горячо, до боли нежно. Я забыла, что мы на виду, что на нас смотрит вахтер и охрана. Мне на все было плевать. Когда губы Андрея ласкали мои. Когда его пальцы гладили мое лицо и шею, я забывала обо всем, кроме удовольствия.