А мне было страшно уйти и оставить ее здесь одну. Такую крошечную в моем свитере, утопающую в листьях и дрожащую от холода. Не знаю, что там говорилось в этой легенде, но именно тут, прижимая её к себе, я вдруг понял, что больше никогда не смогу ее ненавидеть и что я не хочу, чтоб она исчезла. Она моя Гусеница, и я ее никому не отдам.
Мне холодно, плакала Найса, а я, стиснув зубы, растирал ей плечи, разговаривал с ней. Только пусть не спит. Отец говорил, что если очень холодно, нельзя спать.
Я наврал про зайца, Най это отец его для тебя выбрал и отправил тебе. Я все наврал. И что хочу, чтоб ты исчезла, тоже наврал.
Правда?
Правда. Ты только не плачь, Бабочка. Нас обязательно утром найдут. Отец догадается, где мы.
Она смотрела на меня огромными глазищами и кивала, губы кривились от слез, и мне казалось, что меня продолжает жечь раскаленным железом от каждой мокрой дорожки на ее щеках. Так будет всегда. Я не смогу видеть ее слезы.
Смотри, что я нашла.
Она вдруг схватила меня за руку и вложила что-то в ладонь. Я посмотрел потом, когда она все же уснула у меня на груди, а я думал о том, что нас здесь все же могут не найти, что мы замерзнем насмерть в этой проклятой пещере. И все из-за меня. Это я виноват, что она сбежала. Я ее мучил и издевался над ней все это время а она она меня любила и прощала.
Когда разжал пальцы, увидел на ладони потрепанный цветок в виде сердца. Темно-синий, как её глаза.
Нас действительно нашли на рассвете. Разбудили грохотом лопастей вертолета и лучами фонарей.
Вижу! Они в пещере, Эльран! Будем снижаться!
После того как мы вернулись, я больше никогда не называл ее Гусеницей. Только Бабочкой. Моей Бабочкой.
***
Неон!
Резко поднял голову, пряча засохшие лепестки раона в ладони.
На остров новеньких привезли. Шатл приземлился недалеко от стены.
Да ну на хрен!
Я серьезно. Хен врубил прямую трансляцию. Инициацию, сука, проводит. Они продовольствие привезли и пятерых желторотых. Одну трахают прямо у шатла. Воспитывает, мразь.
Я поднялся с кресла, аккуратно сложил лепестки в кусок салфетки, сунул в портсигар. Новеньких не привозили уже больше полугода. Игра давно вышла из-под контроля Корпорации . Им не было смысла тянуть сюда свежее мясо. Хотя у императора свои интересы. Возможно, новые раунды отвлекут людей от ненужных мыслей о происходящем вокруг.
Ну пошли, посмотрим.
Несколько камер выхватывали в сумерках то лица новеньких, то по животному совокупляющихся солдат. К картинам насилия я привык. Они меня не смущали, но и интереса не вызывали. Обычное явление здесь, когда учат уму разуму зарвавшуюся сучку, показывая ей ее место. У женщин тут свое предназначение даже у тех, которые ушли вместе с нами.
Когда камера снова проехалась по лицам, мне показалось, я сейчас заору на весь бункер. Вцепился в спинку стула, подаваясь вперед.
Останови картинку! Останови, мать твою!
Ты чего орешь! Порнуху давно не видел? Или белобрысая понравилась?
Да какая порнуха. Я не люблю блондинок. На остальных останови. Прокрути. Медленно.
Твою ж мать! Я не мог ошибиться грудную клетку разорвало от бешеного биения сердца еще раньше, чем я осознал, что это действительно она Там, недалеко от северной стены, на проклятом гребаном острове та, кого никогда не должно было здесь быть Я все для этого сделал. Все для того, чтобы купить ей новую жизнь и новое имя! Что же ты натворила, Най? Они же тебя Сука! Маленькая, тупая сука! Куда ты влезла?! И нет времени думать! Нет ни секунды!
Будем брать грузовик! процедил я, сжимая до хруста кулаки.
С ума сошел?! Они вооружены до зубов, а у нас ножи и две винтовки.
Вот как раз и пришло время пополнить арсенал!
Да они нас всех
Я сказал, мы берем грузовик. Сейчас. Двое за мнойостальные остаются на месте.
Ты рехнулся, Неон! Ты совсем чокнулся! У них преимущество. Тачка, оружие и люди! Тебе мало прошлого раза, когда мы своих потеряли? Они нас как котят! Кого ты там увидел? Телок? Пусть забирают.
Я посмотрел на Рика и отчеканил:
Это наш шанс отбить оружие и продовольствие. Какие, нахрен, телки?
Лжешь. Мне ты можешь не лгать. Я слишком давно тебя знаю!
Какая сейчас разница, Рик? Ты со мной? Оторвем Хену яйца?
Усмехнулся мне и подбросил нож, поймав за лезвие.
С тобой, мать твою, больной ублюдок! Давно не жрал деликатесы с материка.
ГЛАВА 7. Мадан
Не знаю, когда у меня от нее сорвало все планки. Может, кто-то помнит точно этот момент собственного превращения из обычного человека в повернутого на ком-то психа, а я не помнил. Иногда мне кажется, я всегда был помешан на этой маленькой ведьме с синими глазами. Я просто достаточно долго отрицал свои чувства к ней и искренне надеялся, что они братские, искренние и платонические. Да я молился и богу, и черту, чтобы все вот это дерьмо оказалось обычной братской любовью, и прекрасно понимал, что ни хрена она не братская! И с каждым годом осознавал все больше. Часами мог смотреть на нее из окна или затаившись за дверью. В ней все было какое-то ослепительно идеальное. Красота яркая, броская, экзотическая. И чем старше она становилась, тем сильнее была моя одержимость ею. Я о ней грезил, я о ней фантазировал и видел грязные, пошлые сны. Просыпался с каменным стояком и сбивал руки о стены, а потом пытался не думать и не вспоминать о них. Будь оно все проклято. Это родство. Этот запрет. Вечный и ничем и никогда неисправимый.
Осознание пришло постепенно с приступами едкого неприятия, отрицания и ненависти к нам обоим. К нейза то, что появилась в нашей семье, а к себеза то, что я паршивый извращенец. Какое-то время держался от нее на расстоянии. Настолько на расстоянии, что мы могли почти не сталкиваться друг с другом в одном доме. Я трахал все, что попадало мне в руки женского пола, и старался выбросить из головы мысли о Бабочке.