Дневники Марии
Май
13
Солнце взошло поздно, едва три птицы успели облететь вокруг моего дома. Я ждала восход и не ложилась спать. Ночью, полночи и некоторое сумрачное времяпрепровождение я искала свои варежки и совсем забыла что завтра май. Да, ночью я читала дневник отца, второй, он записан пеплом, или чем-то похожим на золу. Странные письмена. Я плакала.
14
Готовила сценарий для утреннего шоу. Тези позвонила, похвалила шампиньоны, купленные накануне, мы вместе ходили по магазинам и я расплакалась, увидев как безрукий мальчишка чистил чемодан некоей бородатой сволочи, курившей натощак. Тези дернула меня за кофту и мы ушли вверх. Для сценария я присмотрела колонну мавританских мифов. Сплошные амазонки, скачущие на саранче гигантских размеров, нагие, с округлыми фигурами медного оттенка, обладательницы зоркого зрения, ни разу не зрившего мужской наглой наготы.
15
Вошла в оранжерею, а там полчища муравьёв, оранжевых как хороший вызренный кирпич! Вспомнила дядюшку Агриппу, коллекционировавшего банки крепкого пива. Тот же самый цвет и вкус. Я каждый оттенок мира воспринимаю как ту или иную сладость. У каждой сладости есть своё начало и свой конец. В оранжерее всегда пахнет карамелью. Я сама растворилась в этих парниковых реалиях, начитавшись сотнями самых модных каталогов по многолетникам и т. д. Такая бумага годится только для некрологов, а в неё впихивают изображения совершенства природы. Никуда не годится, мир сошёл с ума. И я вместе с вами. Дядюшка Агриппа был ещё тот пьяница, куда ему понять свою чистоплотную на мысли о красоте долговязую племянницу, которую он в тайне ненавидел да самого самоубийства.
16
Пятница. Валяюсь в постели, лакая холодный кофе через трубочку. Трюфель кончился, осталось парочка изрядно помятых сигарет, тоска, фильм без начала и конца. Всё в жизни идёт всегда в гору. Чем больше твой рюкзак за спиной, тем шире и глубже твои усталые воспоминания. Песчаные почвы так и норовят сбить темп твоей хотьбы. Птицы мерещатся стервятниками, хотя на самом деле они такие же добрые, как эти забытые на время сигареты. Кофе лучше пить, начиная с 6 утра. Потом кофе становится "Оскаром". Ты превращаешься в супергероя. Этакий Хеллбой, затянутый в непробиваемые ткани, подпитывающие не только сердце, но и память. Только в таком облачение есть смысл взбираться на собственный Голливуд. Даже кофе, купленный в бистро, тогда становится слаще пищи богов.
17
Пишу сценарий набело. Забросила куда-то моя кошка карандаши, пришлось идти к соседу-архитектору и попросить пару-другую самых разноцветных фломастеров. Жер встретил в поварском колпаке, улыбка до ушей, поздоровался по-испански, приглашал на круассаны. Говорит, научился кормить себя со студенческой поры. Интеллектуал, а руки хозяйственные. Зачем-то повесил табличку в подъезде соседской многоэтажки, что в тамошних стенах бывал Наполеон. В сценарии я вывела февральский дневной сон Наполеона. Да, спал он мало и исключительно днём, после сытного обеда, предпочитая газету и козий сыр. Великий француз располагает и к дальнейшим моим фантазиям. Упоминаемый дядюшка любил смотреть на коленки этого самого Величайшего Француза. Смотрел и молчал, а после также молча брёл на кухню и глушил нутро деревенским самогоном, поставлявшимся ему от его брата. Парочка любителей дешёвого спиртного на все времена и эпохи. Два йети, чудом шагнувшие к нашу иллюзорную современность прямо из каменного века.
18
Второй день работаю над завершением телевизионного сценария. Готовы 36 страниц, осталось править ещё 10. Тяжёлые будни, хотя хотелось бы парижских развлечений. Друзья не звонят, Люси пьёт нашатырь и пишет стихи. Мы с ней разговариваем через записки, что передаёт друг другу наш почтальон. Почерк у подруги поистине из того самого каменного века, я разбираю и то с трудом, через лупу. Люси очень мало читает, от того и такая ужасная хромающая каллиграфия. Я всегда пишу на машинке, давно позабыла свой рочерк, а дневники записывала всегда Люси. Мои дневники всегда записывала Люси, бедняжка Люси. Ей всегда нужны были ассигнации, катастрофическая нехватка денежных ресурсов. А со мной она всегда в плюсе. Теперь я веду дневник электронным способом, так легче сохранить спокойствие. Простые чёрно-белые закорючки, с помощью которых я создаю свою словесностную вселенная. Они не имеют эмоциональной наполняемости, обычные книжные знаки. Разве есть какая-то эмоциональная наполняемость в моём сценарии? Лишь красота момента. Завтра Люси отнесёт его в редакцию и узнает о гонораре. Получит 10% от него себе. Я никого не обманываю и всегда делюсь росинками своего счастья.
19
Не дышу в предвкушении решения редакции о полезности моего сценария. Телефон молчит, ноутбук выключен принципиально. Только живое слово. Иначе я потеряю нить смысла для следующей работы. Как тогда мне существовать? Люси одела самое красивое своё платье, повязала платочек. Мадемуазель Будущее. Мечтает сфотографироваться с победителем велогонки тур де Франс. Я не помню, когда впервые чего-то захотела больше чем следующего дня жизни. Солнце и вода, зачем ещё нужно что-то второстепенное. Любви кроме платонической я никогда не знала, всё любила через призму искусства. Написать сотню любовных историй - это моя любовь. Там я разная и всегда такая как я сама хочу. Там я богиня, а на низшее я не согласна. Мужчины? Увольте, это лишняя трата времени. Они желают невозможного - нас целиком. А мы желаем лишь только видеть в нас богинь. Каждая - единственная. Это способно воплотить лишь только беспредметное искусство. Шедевр рождается единолично. Люси это не понять, поэтому она получит свои 10% и останется навсегда моей помощницей. Звонит телефон, замолкаю.
20
С Люси мы едва не уничтожили пожаром моё поместье одинокой писательницы. Странное чувство непонятной известности, когда твой многосерийный фильм ставят в уекенд, да ещё в прайм-тайм. Люся заискивающе произносит какие-то сумбурные фразы из киносеансов своей молодости, а я молча смотрю в сад и представляю пейзаж моря, где одинокая яхта на фоне рыжих скал готова уйти в далёкий океан навстречу берегам своей мечты. Кипр. Маршалловы острова. Новая Зеландия. На школьном глобусе не найдёшь подробностей этих таинственных мест, а писательский дар иногда истачивается как усталый гранит. Люси это безрачлино, она зациклена на сиюминутных радостях, ей океан не придаст уверенности в своей исключительности. Она знает, что Мария всегда где-то справа от неё, и именно это придаёт ей комфорт. Приключения вряд ли имеют для неё сакральные знаки. Люси, тебе так идёт твоя посредственность. Ты - моя жрица.
21
Получила новый заказ на следующий сценарий. Нечто японское, например, Ао-ниобо шепчет полудетским голоском кристалльно чистого ручья что некий вагон или несколько таковых токийского метрополитена уходит в небо. Белый как смерть вагон. Рассказывая о таком сюжете, я пристально всматриваюсь в выражение лица своей лучшей подруги. Люси морщится и тянется к пачке с овсяным печеньем. Молоко она на дух не переносит. Жуёт, выразительно поглядывая на мою новенькую люстру в спальне. Жёлтый цвет она называет архаичным. Интересно, а что для неё вообще не архаичное, если любая одежда у неё расчитана на месяц. Я ношу своё демисезонное пальто третий год и я в нём для себя интересна. Даже вот сподвигло меня на такой урбанистически-катастрофический сюжет. Пальто именно жёлтого цвета способно ввести в транс принятия к просмотру непонятных картин из какой-то параллельной действительности. Пальто, купленное для Люси, но отвергнутое ею. Зато я похудела на 7 кг ради него. Это ещё один способ написать новый захватывающий сценарий точно к дню Х. Тези, моя вторая подруга, ради меня пожертвовала своим драгоценным временем и перерыла весь интернет в поисках самой полной информации о японской мифологии. В этом она не знает себе равных. Полицейский нюх.
22
Люси и Тези купили мне великолепный, почти новый синтезатор. Я выгулила вытанцевала все свои пальчики и усталая сижу на веранде и пью слегка тёплый коктейль. Почтовики рано утром, ещё до дождя привезли две громадные бандероли с новыми книгами, я положила их на вечерний столик и займусь с ними любовью под самое новолуние. Можно быть ведьмой и хоть женой чёрта, но не принося вред и ущерб другим людям. Кто из писателей не заглядывал через пропасть, однако в памяти народной остались те, кто нёс светлое и вечное. Судьба их была тяжела и изменчива, но в них была любовь. Магия любви, божественной, космической, сверхъестественной. Я задумала написать на такие размышления небольшую музыкальную пьесу. Вот если всё получится как задумано, то этот день выйдет очень удачным.