20
Бар американской военной базы. За столиками аккуратные, выглаженные военнослужащие (назвать их «солдатами» как-то не поворачивается язык) чинно пьют пиво с солеными орешками и кока-колу с пониженным содержанием сахара, листают журналы в ярких обложках; огромный телевизор, размером с экран старых кинопередвижек, демонстрирует во всех красках перипетии бейсбольной баталии. У стойки имеет место быть политкорректный флирт (с легким креном в сексуал-харасмент) крепко сбитого, эдакого квадратно-гнездового, рыжего капитана-ирландца и статной, потрясающе красивой медсестры-негритянки. Внезапный гвалт на дальнем конце бара, где телевизор; все головывключая капитанскуюповорачиваются, дабы оценить бейсбольную ситуацию, и тут по лицу как бы покинутой на этот миг медсестры пролетает облачко досады, граничащей с обидой: девушка, похоже, относится к происходящему несколько серьезнее бравого ирландца Капитан меж тем, чуть скрипнув табуретом, возвращается было на исходные позиции, но тут их беседа вновь прерываетсярядом возникает вестовой:
Капитан О'Лири? Прошу прощения, сэр, но вас срочно вызывают в штаб.
Ирландец рассеянно оставляет на стойке купюру, кивает девушке (по всему чувствуется, что мыслями он уже где-то там, далече) и направляется было к выходуно вынужден обернуться на ее оклик:
Джерри! Постой!..
Да, тут похоже всё всерьез
Джерри, прошу тебя Береги себя там!
Где этоТАМ ?
Там, куда тебя сейчас отправят Я чувствую у меня так бывает Береги себя, слышишь?! Пожалуйста
Непременно, широко улыбается капитан. Рад, что тебе это небезразлично
Сбегает по ступенькам бара, легко вспрыгивает в джип, который тут же рвет с места. Девушка безотрывно глядит ему вслед, губы ее беззвучно шевелятсяпохоже, молится
21
Полицейское управление. В «обезьяннике» для мелких правонарушителей (иных мест заключения тут, похоже, не предусмотрено)четверка пленных тонтон-макутов, прикованных наручниками к прутьям решетки. Перед раненым в колено, который сидит, привалясь спиною к стенеопирающийся на трость Подполковник (Ванюша застыл чуть поодаль); сочувственно кивает на перевязанное и заключенное в лубок колено:
Хреново, чай?
А то сам не знаешь? кривит посеревшие от боли губы тонтон-макут.
О! Гляди-ка ты, сразу понял Да, так оно и было: сперва в левое колено, потом в правое У парней не было времени на пентотал и прочие новомодные штучки, вот и пришлось имкак в прежние, эпические, времена. Старший передо мной даже вроде как извинилсядескать, «ничего личного» А парни те, к слову сказать, работали как раз на твою контору, на Си-Ай-Эй, с этими словами Подполковник подносит к лицу раненого медальон на оборванной цепочке. Или ты работаешь на Эф-Би-Ай?
Тот отворачивается:
Не понимаю, о чем вы толкуете, сэр.
А мне просто любопытно: у вас там, в Штатахпенсия за два ампутированных колена вдвое выше, чем за одно? Опять-таки, яйца: они какдороже или дешевле коленок?
Негр поднимает голову; лицо его густо покрыто потом:
Ну, давай! Делай свое дело
Я?! нарочито изумляется Подполковник. Да я тебя и пальцем не трону: «колумбийский галстук» тебе повяжут собственные кореша Парни! оборачивается он к троице тонтон-макутов, прикованных к противоположной стенке «обезьянника». Может, вы еще не въехали, но ваш корешлегавый. Ну, а уж на кого именно он работает, на Си-Ай-Эй или на кого ещеэто пусть выясняет ваша служба безопасности. Пускай они его поспрошаютгде нынче выдают такие вот опознавательные жетончики
Небрежно кидает медальон на пол и направляется к выходу; там его и останавливает хриплый оклик раненого:
Это не по правилам, сэр!
Что именно? роняет через плечо Подполковник.
То, что вы делаете. Вы понимаете, о чем я говорю!
О-о! Похоже, наш разговор вступил в фазу конструктивного диалога. Ванюша, отцепи-ка его от решетки и перенеси в кабинет.
Устремленные им вслед взоры троих оставшихся в «обезьяннике» тонтон-макутов способны, наверно, прожечь дыру в танковой броне
22
Взлетно-посадочная полоса; черныена контр-ажуресилуэты пальм, режущие на дольки апельсин закатного солнца. В отверзтое чрево уже раскрутившего свои винты вертолета (огромный транспортник «Чинук» CH-47«летающий вагон», способный нести на внешней подвеске легкий танк) тянется нечто вроде муравьиной тропы: деловито снующие «мураши» в камуфляжной форме таскают свои «сосновые иголки» и «дохлых гусениц»чудеса военного снаряжения, для которых в нашем отечестве и названий-то не придумано; по аппарелям вкатывается прямо внутрь джип с такими наворотами и прибамбасами, что писателям-фантастам впору б сразу переквалифицироваться в управдомы
Чуть поодаль от кордебалетапримадонны: шеренга из двух десятков людей, одетых в пляжное, но увешанных оружием с головы до пят. В группе всё как положенобелые, негры, латиносы и даже китаец; трое или четверо довольно симпатичных девушек: сочетание топиков и бикини с базуками и пулеметами а-ля Рэмбочисто в стиле картинок Вальехо. Перед строемстарший группы (давешний квадратно-гнездовой капитан, одетый в дурацкую цветастую хламиду) и аристократической внешности полковник в морской униформе: последний инструктаж. Слова неразличимы за ревом двигателей: шквал, поднятый винтами летучего динозавра, подхватывает их и зашвыривает куда-то прочь, в бездонную чашу морского простора. Бравый капитан козыряет мудрому полковнику и дает короткую отмашку своим спецназовцам«По машинам!»
23
В полицейском управлениивременное затишье. Юный констебль Робинсон самозабвенно чистит помповое ружье, Ванюша маячит за плечом доктора, который делает очередной укол уложенному на топчан цээрушнику («Обожди, парень, сейчас полегчает!»), Подполковник уединился в уголке и ведет там какие-то сложные переговоры по спутниковому телефону. Робингуд поднимает взгляд от реквизированной у инспектора карты острова на осунувшегося Чипа, весь облик которогонемой вопрос «Когда?..»
Ждем-с, сухо роняет он. И, как ни смешно, действительно«до первой звезды».
24
В салоне небольшого самолетасумасшедший дом: ансамбль готовится к выступлению. Проверяют инструменты, изучают незнакомые ноты; мулатка в одних крохотных трусиках самозабвенно танцует в проходе; по рукам ходит бутылка «Бакарди»для голоса, да и вообще, освежиться
Из двери кабины высовывается пилот, окликает старшегоимпресарио в безвкусно-роскошном костюме с галстуком-бабочкой:
Сеньор, диспетчерская не дает добро на посадку: будто бы аэропорт закрыт по погоде. Точно, как вы и упреждали Так, значит, я сажусьякобы в аварийном режиме?
Д-давай в аварийном, мать его!.. З-за всё уплочено! Р-русские гуляют, понял? Ц-цыган им, вишь ты, подайв-вот прям щ-щас! К-как мысмахиваем на цыган?
Не могу знать, сеньор: в жизни не видал живого цыгана.
В-вот и я тоже Ой ты, блин! (Хватается за голову.)Ч-чуть не забыл: н-нам же отзвонить веленош-штоб встречали!
Извлекает мобильник и набирает номер, записанный на криво оторванном листке; когда на том конце отвечают, принимается читать по складам, тщательно сверяя с бумажкой незнакомые транслитерации:
Pod-pol-kov-ni-ku Nik-to Ne Pi-shet!
Иуже своим:
Всё, ребята! Одевать костюмы, живо! Наш выходчерез десять минут!
25
Подполковник меж тем откладывает мобильник и бесстрастно объявляет в пространство:
Внимание! Пятиминутная готовность!
Потомобращаясь персонально к Робингуду:
Ну вот, Толяныч свое дело сделал. Карты розданыобъявляем вист.
И что ж у нас на руках? Шестерная в пиках?
Да я бы сказал, скорее мизер только очень уж дырявый. Впрочем, тут он кивает на спутниковый телефон, поглядим, что сейчас придет в прикупе
26
Конкассёр принимает сообщение:
Чартер с Багам? Какого черта!.. Ах, аварийная посадка Что-о?! Цыганский ансамбль?.. Ладно, держите меня в курсе. Конец связи.
Чуть погодя рация дает новый отзвон, капитан опять включаетсяи в тот же миг по лицу его пробегает нечто вроде судороги