И рассмотреть то, что я тщательно скрывал даже от себя самого.
В конце концов, ваша душа, Александр задумчиво продолжил Василий Михайлович. Ваша душа не похожа на остальные. Кто знает, какой путь ей пришлось
Да твою ж
Более чем, сударь, холодно отозвался я. Смею вас уверить душой я настолько же здоров, насколько и телом. Можете передать княгине мои наилучшие
Непременно передам. Василий Михайлович склонил голову. Прошу не сердитесь на меня, Александр. У меня и в мыслях не было желать вам дурного. И уж тем более считать душевнобольным В конце концов, только человеку незаурядному под силу сделать то, что вы сделали и что еще, вне всяких сомнений, сделаете.
Приятно слышать, проворчал я.
Считаю своим долгом сообщить, что мы будем присматривать за вами, Александр. Василий Михайлович оторвал и бросил голубям еще кусок батона. Особенно теперь. Нас всех ждут непростые времена.
Это предупреждение? не выдержал я. Или угроза?
Это необходимость, Александр. Василий Михайлович со вздохом поправил пенсне. Вам достался необычайный дар. Слишком значительный, чтобы зарывать его в землю или позволить ему погаснуть раньше срока. Так что мне искренне хотелось бы верить, что вы не откажетесь от нашей помощи если она вам потребуется.
Будто бы у меня есть выбор.
Выбор есть всегда, Александр. Василий Михайлович нахмурился и строго погрозил мне пальцем. И уж поверьте, от вашего выбора однажды будет зависеть очень многое Помните об этом.
Как пожелаете. Я пожал плечами. Что-нибудь еще?
Больше ничего, Александр. Василий Михайлович мягко улыбнулся. Не смею вас больше задерживать.
От рукопожатия мы оба воздержались. Я из чистого упрямства, древний Одаренный судя по всему, из деликатности. Прощаться тоже не стали беседа явно была неформальной и не требовала соблюдения каких-то особенных приличий. Даже с учетом колоссальной разницы и в возрасте, и в магическом классе, которую я даже не пытался оценить Видимо, чтобы не расстраиваться.
Так что я просто поднялся, изобразил легкий поклон и направился к припаркованной на другой стороне двора машине. Обернулся, только когда уже сел за руль, и почти не удивился, увидев, что скамейка у залитой утренним солнцем стены опустела. Василий Михайлович исчез, и о его присутствии напоминали только корки батона на асфальте.
А голуби все так же клевали крошки.
Глава 2
Машина свернула на Каменноостровский и покатилась к мосту. Неторопливо, вальяжно рокоча мотором конечно, не таким, как у Настасьиного монстра, но тоже могучим. Какой и полагается «Чайке».
Доставшейся мне от брата. Я ехал на Костиной машине. Той же самой дорогой, что и в тот день, когда он умер у меня на руках. Когда я не успел оказаться рядом, чтобы помочь. Прикрыть Щитом, ударить в ответ Да хотя бы просто затащить в дом, за крепкие и надежные родные стены. Вместе мы бы справились!
Но Костя остался один и погиб. А те, кто убил его, живы и спокойно разгуливают по Питеру. Возможно, где-то совсем рядом. Даже если Багратион и добрался до наемных стрелков, вряд ли они смогли рассказать больше тех, что штурмовали дом Воронцовых. Всего лишь исполнители.
А настоящий враг оставался в тени. Хитрый, могущественный. Грозивший не только моей семье и другим дворянским родам, но и самой империи.
И у меня к нему личные счеты.
Тоска и гнев снова шевельнулись где-то внутри, и Костина «Чайка» отозвалась сердитым рычанием. Я сам не заметил, как придавил газ. И полетел по Троицкому мосту, обгоняя неторопливые авто с заметным превышением. Вряд ли кто-то стал бы меня ловить машину наверняка хорошо знал каждый городовой в центре города, но я все-таки с усилием заставил себя сбавить обороты.
Хватит с меня гонок. Да и туда, куда я ехал, лучше явиться с холодной головой. Думать придется много.
Я не стал лезть в карман за визиткой и так помнил все ее содержимое наизусть, до последней буковки. Хоть и не собирался воспользоваться в ближайшее время. Но теперь у меня появилась еще одна причина повидаться с верховным жандармом империи и откладывать визит я не стал.
Как и предупреждать заранее, хотя того от меня требовали и приличия, и банальный здравый смысл. В конце концов, Багратион вовсе не обязан был сидеть у себя в кабинете на набережной Фонтанки, дом шестнадцать, ожидая, пока юный князь Горчаков соизволит почтить его визитом. Но мне почему-то хотелось заявиться без спроса. Не то чтобы застать врасплох подобное едва ли возможно в принципе, но хотя бы внести в предстоящую беседу некий элемент неожиданности.
И надеяться, что непробиваемый действительный тайный советник хоть на мгновение потеряет равновесие и я смогу увидеть что-то.
Чужой взгляд я почувствовал даже до того, как припарковал «Чайку» на набережной. Кто-то «прощупывал» меня. Аккуратно, почти незаметно еще неделю или две назад я бы, скорее всего, и не почувствовал. Но то ли мой Дар еще усилился, то ли сработала уже намертво вросшая привычка держать ухо востро я не только ощутил чужое присутствие, но и смог примерно понять, откуда оно исходит.
Вовсе не из здания Третьего отделения, а откуда-то со стороны Летнего сада. Обернувшись, я увидел на Пантелеймоновском мосту примерно в сотне метров высокого мужчину в сером плаще. Нет, конечно, там были еще прохожие но в глаза бросался почему-то именно он.
В отличие от остальных, мужчина никуда не спешил он вообще не двигался, а просто стоял почти на самой середине моста, сложив руки на перила. Кажется, курил или просто задумался о чем-то своем, глядя вниз, в мутную воду Фонтанки.
Нет, не он. Слишком расслабленный и слишком близко. Заметивший меня Одаренный был заметно дальше раза в полтора-два. Скорее всего, стоял где-то прямо за решеткой Летнего сада, скрываясь среди зелени. Но разглядеть я его, конечно же, не мог. И он то ли понял, что я его засек, то ли просто потерял интерес чувствовать чужое присутствие я перестал сразу после того, как посмотрел на курильщика на мосту.
Да чтоб тебя вздохнул я.
Стоило быть осторожнее. В конце концов, в последнее время в Петербурге стреляют и нередко даже в князей Но не бежать же сейчас туда, к саду, выискивая кого-то, кто вполне мог даже не быть злоумышленником. Есть дела и поважнее.
Я захлопнул дверь, обошел «Чайку» и направился к двери. Скучающий на посту снаружи городовой не обратил на меня никакого внимания похоже, на угрозу имперским безопасникам я никак не тянул.
Зато внутри меня ждали. Крепкий мужик в штатском встретил меня взглядом, приподнялся из-за конторки и тут же уселся обратно.
Добрый, ваше сиятельство, сказал он. Проходите.
Куда? не понял я.
Прямо и направо, кабинет в конце коридора. Дежурный вытянул руку, показывая путь. Его светлость ждет.
Ага. Вот тебе и устроил сюрприз.
Двери толстые, из темного дерева выглядели солидно. Крепко, надежно и чуть ли не одинаково. Не было даже номеров кабинетов и помещений не говоря уж о должностях и фамилиях. То ли в Третьем отделении особенно рьяно относились к конспирации, то ли все, кому в принципе был открыт вход в святая святых имперских жандармов, и так прекрасно знали, зачем и куда следует идти.
Скорее второе. По пути мне встретились несколько человек невыразительных, каких-то средних, в одинаковых серых костюмах. И никто из них не то что не поинтересовался, что здесь забыл семнадцатилетний парень, даже не посмотрел в мою сторону. Только в самом конце коридора я почувствовал касание чужого Дара: все-таки проверяли. К Самому вряд ли пускали кого попало но я оказался в списке избранных.
На мгновение я испытал что-то вроде мандража. Едва ли беседа с Багратионом сулила мне какие-либо неприятности, но что-то подсказывало: после того, как я открою эту дверь, пути обратно в переносном смысле, конечно же, уже не будет.
И все же.
Я решительно взялся за ручку и вошел в кабинет.
Присаживайся, Саша. И подожди пару минут Не ждал тебя так рано.
Голос я узнал, но самого Багратиона разглядел не сразу, хоть его утопающая в полумраке обитель и не отличалась солидными размерами. Скорее, наоборот оказалась неожиданно скромной для чина второго класса. Письменный стол огромный, чуть ли не на половину кабинета, пара кресел для посетителей, узкий диван у стены, полка с документами, сейф и еще одна дверь в углу. Возможно, ведущая в куда более просторные покои: почти наверняка Багратиону порой приходилось засиживаться допоздна а то и вовсе ночевать на службе.