Учитывая результаты своих изысканий и политическую ситуацию, Япония стремилась выжать из нее максимум возможного. 12 августа 1924 г. глава концессионного комитета А. Е. Минкин сообщил Чичерину о неприемлемости японских условий по Северному Сахалину. Он писал, что «японское предложение о концессионировании Сахалина является абсолютно неприемлемым. Если это предложение будет нами принято, это будет означать, что мы отдаем весь Сахалин в бесконтрольную эксплуатацию японцам. Освобождение японскими войсками Сахалина, которое будет иметь место по подписании договора, не изменит фактического положения. Изменится лишь то, что мы будем содержать на Сахалине дорогостоящий аппарат, который будет занят исключительно охраной японских интересов.
Территория, указанная в японском предложении, на которую распространяется действие концессии, охватывает почти весь Сахалин и абсолютно все известные нефтяные и угольные богатства острова. В нашем распоряжении остается лишь длинная ленточка, отрезанная от воды. Если же учесть, что согласно проекту японцев, Япония будет иметь право "рубить лес, строить портовые сооружения, железные дороги, проводить нефтепроводы, устраивать электрические коммуникации и другие предприятия, поскольку они нужны для эксплуатации концессий (а концессия свободна от всяких стеснительных условий и вопрос, нужен ли лес и другое для концессии, будет решаться концессионером)", то можно без преувеличения сказать, что фактически весь Сахалин будет находиться в руках японцев.
А беспошлинный и бесконтрольный ввоз и вывоз товаров окончательно увенчает господство Японии на Сахалине и отрежет его от нас, не менее чем он отрезан сейчас в силу военной оккупации».
Взамен Россия должна была получить 5 % от добычи нефти и угля. При этом налоги и сборы японцы не должны были платить. Россия должна была представить Японии полное покровительство и всякие льготы, а также помощь охраной.
Минкин считал, что покупать такой ценой признание России Японией абсолютно невыгодно. Он полагал, что за такую взятку можно получить безоговорочное признание со стороны крупных европейских стран. Минкин считал, что по концессионным вопросам нужно держаться с Японией общепринятых правил и не давать никаких монопольных концессий и огульных обещаний, тем более что, по его мнению, эта концессия не улучшит положения России на Сахалине и фактически не изменит его.
2 октября 1924 г. Политбюро ЦК РКП(б) решает в процессе переговоров предоставить японцам 50 % существующих нефтяных источников и предоставить им в будущем 50 % тех, которые они откроют. Япония же должна была проводить 10 % отчислений с валовой добычи.
Предлагалось также предоставить японцам для разведок площадь в 1000 кв. верст, в качестве же крайней уступки дойти до 4000 кв. верст. Срок для производства этих работ планировался от 5 до 10 лет и др.
11 октября 1924 г. Политбюро ЦК РКП(б) поручило НКИД пообещать Японии предпочтение при сдаче в концессию второй половины нефтяных ресурсов при договоренности Японии немедленного принятия соглашения в целом.
Подготовка документа продвигалась медленно, японцы шли на различные уловки. Они как могли тянули с эвакуацией войск, стараясь «зацепиться» за материк. 9 января 1925 г. Г. В. Чичерин сообщил председателю реввоенсовета М. В. Фрунзе о том, что японцы затягивают вывод своих войск с Северного Сахалина по климатическим условиям. Японское правительство окончательно планировало вывести свои войска к 1 или к 15 мая 1925 г.
При этом в протоколе договора должно было прописано об обязательстве России заключить концессионные контракты в течение 6 месяцев со дня вступления договора в силу и по истечении 3-х месяцев с момента полного удаления войск и полного установления власти СССР над всеми частями территории Северного Сахалина.
15 января 1925 г. Политбюро ЦК РКП(б) приняло предложение НКИД о продлении срока между эвакуацией японских войск из Сахалина и подписанием концессионного контракта до пяти месяцев.
Ценой политических уступок России служили в первую очередь экономические интересы Японии. Учитывая то, что Советская Россия закрепилась на территории Сахалина, Япония стала прорабатывать варианты получения концессий. В это время она испытывала большие затруднения во ввозе заграничного коксующегося угля из Англии и Америки, что усиливало ее стремление на получение концессий на Сахалине. В результате ей были предоставлены нефтяные и угольные концессии на Северном Сахалине, а также были предоставлены послабления и по рыболовству.
20 января 1925 г. в Пекине состоялось подписание советско-японского соглашения. В проекте интервью Чичерина в связи с заключением Пекинской конвенции говорилось, что заключение этого соглашения «есть нечто гораздо более значительное, чем простое признание СССР еще одним правительством, нечто гораздо более значительное даже, чем одно лишь урегулирование спорных вопросов между двумя правительствами. Это не только начальный пункт периода дружественных отношений между народами СССР и Японией, это настоящий перелом во всей дальневосточной политике и в современной политике вообще. Для нас это есть завершение целого периода интервенции, гражданской войны и урегулированных отношений на Дальнем Востоке, и это есть завершение неуклонно продвигавшегося вперед поступательного развития наших политических отношений на Востоке, охватывавших все новые этапы, с постепенно расширяющейся дружбой с народами Востока, и дошедших до конца с созданием дружественных отношений с Японией. Это есть несомненное упрочение нашего положения на Дальнем Востоке»
«Русский Дальний Восток вступил теперь в полосу мирного развития и дружественных отношений со всеми соседями. Для Японии же этот договор означает создание твердого и крепкого тыла и базы для всяких могущих ей угрожать осложнений. От Татарского пролива до южной части Японского моря на всем протяжении последнего ее тыл опирается на противолежащие дружественные берега. Дружественные отношения с СССР дают возможность Японии как бы закрыть на ключ Японское море и не допускать враждебных флотов до западных берегов японского архипелага. Больше полугода тому назад создание дружественных отношений с великим китайским народом дало новый размах советской политике развития братства между народами на почве принципа их самоопределения. С каждым днем крепнущая дружба СССР с охваченным широким освободительным движением китайским народом находит свое восполнение в создании дружественных отношений с Японией. Для последней, все более подвергающейся давлению могущественного мирового англо-американского соглашения, дружба с СССР и с Китаем означает гарантию мирного развития и удовлетворения жизненных потребностей».
Таким образом, в связи с предпринятыми дипломатическими усилиями японская военная интервенция на советском Дальнем Востоке была прекращена в 1925 г. На первом этапе была осуществлена эвакуация японских войск из Приамурья и Приморья в 19211922 гг., затем с Северного Сахалина в 19211925 гг.
Сталин контролировал развитие отношений с Японией. Так, 10 июня 1925 г. он направил шифртелеграмму полпреду в Японии Копу, в которой писал, что «на днях НКИД демонстрировал в ЦК Ваши предложения о нашем соглашении с Японией в Манчжурии. Сообщаю Вам для сведения, что это предложение мы расценили как попытку восстановить сферы влияния в Манчжурии за счет Китая, ввиду чего и отвергли его». Такие инициативы не поощрялись.
Органы Объединенного государственного политического управления стали отслеживать в это время стремления японцев на получение максимального числа концессий. Так, было установлено, что они в первую очередь будут стремиться получить в концессию район Мачи, который залежами угля был не богат, но в экономическом и практическом отношении имел для них колоссальную важность. Это было связано с тем, что японцы получали легкий и свободный выход с восточного берега Сахалина на западный. Возникала также и возможность прокладки нефтепровода через реку Теш и постройка железной дороги. Другие же месторождения угля были окружены горами.