Органы Экономического управления (ЭКУ) ОГПу стали собирать сведения об интересах японцев в Дальневосточном крае. Удалось выяснить, что Советским правительством еще до заключения договора уже много обещано. Было установлено, что А. А. Иоффе благожелательно отнесется к просьбам японцев, так как при нахождении Адольфа Абрамовича в Токио, японцы оказывали ему теплый прием, угощали его и устраивали интимные прогулки.
10 ноября 1925 г. группа фирмы «Мицубиши», находившаяся в Москве, достигла с технической комиссией Главного концессионного комитета (ГКК) соглашения о получении угольного рудника «Мачи». По данным ЭКУ ОГПу было установлено, что под видом дипломатического багажа японцы привезли с собой чемодан наличных денег червонцами (примерно тысяч двадцать). Предполагалось, что эти деньги предназначались для дачи взяток, так как провозились они контрабандным путем и в больших купюрах. Это предположение впоследствии подтвердилось.
28 ноября на заседании Главконцесскома японцы хотели выторговать дополнительные уступки, но им было заявлено, что если до 30 ноября от них не будет письма о полном согласии на все условия, то все обещания, данные ГКК, аннулируются, в том числе и обещания относительно объекта концессий. К условленному сроку такое письмо было японцами подготовлено.
В соответствии с концессионным договором японцы получили право разработки угольных и нефтяных залежей.
По сведениям Экономического управления ОГПу, получению японцами концессий за большое вознаграждение активно содействовал заведующий геологическим комитетом на Дальнем Востоке инженер Полевой, который оказывал определенное влияние на заместителя Главконцесскома А. А. Иоффе.
В связи с достигнутыми договоренностями, 9 декабря 1925 г. председатель СНК СССР А. И. Рыков направил в Политбюро ЦК РКП(б) письмо с просьбой утвердить концессионные договоры с японскими компаниями на добычу нефти и угля на Северном Сахалине.
Он указал, что Главным концессионным комитетом были внесены на рассмотрение Совета Народных Комиссаров Союза проекты трех договоров между СССР и японскими фирмами на сдачу последним нефтяных и угольных концессий на Северном Сахалине. СНК Союза на заседании 8 декабря эти три проекта рассмотрел и утвердил.
В справке Главконцесскома СССР об условиях заключения концессионных договоров с японскими компаниями на добычу нефти и угля на Северном Сахалине указывалось, что согласно Пекинскому договору между СССР и Японией, правительство СССР обязалось предоставить японским фирмам, рекомендованным японским правительством, нефтяную и угольные концессии на Северном Сахалине.
Прошедшие переговоры закончились согласованием трех проектов концессионного договора, которые были составлены по типовому образцу и с юридической стороны почти не содержали отступлений от установившихся норм концессионной практики. Концессии на Северном Сахалине сдавались на 45 лет.
Из отступлений от типового концессионного договора отмечались следующие: не была предусмотрена обязательная для концессионера минимальная производственная программа; было предоставлено право концессионеру свободно и беспошлинно ввозить на предприятия из-за границы предметы потребления для рабочих и служащих и др.
После подписания договора о концессии с правительством СССР в начале 1926 г. японцы стали проявлять активность под всякого рода предлогами прибрать весь Сахалин к своим рукам в экономическом отношении.
Отмечалось стремление Японии получить от правительства СССР под видом подряда все нефтяные площади Сахалина для того, чтобы вся нефть поступала японцам. Они хотели использовать опыт Первой мировой войны, когда во время оккупации беззастенчиво грабили природные ресурсы Сахалина.
С этой целью единоличного господства на Северном Сахалине японцы выехали в Берлин, где планировали заключить соглашение о покупки сахалинских концессий у германского подданного Кунс-Альберса и присоединения этих концессий к своим. Однако представленный ГКК 14 июля 1927 г. в СНК СССР утвержденный проект концессионного договора, купленный Японией концессии у фирмы «Кунст и Альберс» на право разведки и разработки каменного угля на западном побережье Северного Сахалина, быт отменен. Это было связано с полученной информацией о возможной японской колонизации Сахалина. Политбюро, отменив решение СНК, изменило и свое прежнее решение от 23 июня, признав нецелесообразным предоставление концессии на Сахалине и фирме «Кунст и Альберс».
Была создана комиссия для выработки проекта общих директив как о концессионной политике на Дальнем Востоке, так и о порядке и районах организации хозяйственных предприятий в местах, наиболее уязвимых с точки зрения японской колонизации.
18 августа 1927 г. Политбюро ЦК ВКП(б) принимает решение о нецелесообразности расширения японских концессий на Дальнем Востоке в области нефти и угля. Было решено дать директиву Главному концессионному комитету максимально препятствовать расширению в дальнейшем японских лесных концессий в Приморском районе.
Большую активность в это время проявил инженер Полевой. Он выдвигал идею, что на Сахалине русским делать нечего и надо весь Сахалин отдать японцам под разведку.
13 декабря 1928 г. Политбюро поручило НКИД доложить на следующем заседании Политбюро вопрос о политике в отношении Японии. 20 декабря Политбюро заслушивает вопрос о Японии и поручает комиссии в составе «т.т. Микояна, Ксандрова, Пятакова, Карахана, Кубяка, Уншлихта и Лобова рассмотреть всю совокупность вопросов, связанных с нашими взаимоотношениями с Японией в настоящий момент, выяснить размер и условия японских концессий, а также как выполняются японцами принятые ими на себя обязательства, и выработать конкретные предложения о нашей политике по отношению к Японии в настоящее время». В частности, комиссии предлагалось обсудить вопрос о возможности привлечения американцев в порядке концессий или смешанных обществ для работы на Дальнем Востоке.
В подготовленном докладе о Японии Караханом было отражено внешнее и внутреннее положение Японии. Констатировалось, что внешняя политика Японии подчинена задачам китайской политики, в значительной мере определившей на данный период отношения, складывающиеся между Японией, Англией, США и СССР.
Сообщалось о том, что миссия графа Учиды, посетившего в конце лета Лондон и Вашингтон, состояла в том, чтобы добиться конкретизации тех общих положений, которые хотя и были намечены в Женеве, но в жизнь не проводились. Его шаги в Америке должны были оказать давление на Англию угрозой возможного сговора с США с одной стороны, с другой стороны должны были заставить США проявить больше умеренности в отношении китайской политики Японии.
Огромный интерес представляла нота, врученная 29-го сентября Учидой Келлогу в которой подтверждается заявление японского правительства о выводе японских войск из Шандуна. Указывается на фактическую эвакуацию большей части экспедиционных войск и на полную готовность японского правительства договориться с Китаем.
Пространно обосновываются особые права в Маньчжурии, достигшей благодаря японцам исключительных успехов, и имеющей жизненное значение для Японии с точки зрения национальной обороны и с точки зрения экономической и политической безопасности.
Кончается нота призывом к тому, чтобы «страны, имеющие глубокие интересы в Китае, особенно те, кто является участниками Вашингтонской конференции, время от времени открыто обменивались взглядами по вопросам, затрагивающим их общие интересы, и действовали бы насколько возможно в контакте»
Англо-японское соглашение, несомненно, имело антисоветское острие. Оно могло привести к поддержке Японией антисоветских планов Англии в Китае, поскольку на такого рода компенсацию Токио пойдет скорее, чем на выступление против США.
Центральным моментом в японской политике в Китае по-прежнему являлся Маньчжурский вопрос, в котором больше всего заинтересованы те круги, выразителем настроений которых является Танака (военщина, тяжелая индустрия и группы финансового и промышленного капитала, тесно связанные с колониальной политикой Японии на азиатском материке).