Пришлось открывать пространственный мешок и лезть за оружием. Я спрятала короткий меч, отведя руку с ним немного за спину, и осторожно двинулась вперед. Ночная тенью птицы скользнула вверх, выросли когти у Основной, на правой руке пальцы почти срослись, превращаясь в меч.
Нежить?
Какого духа грани она делает в городе? Никогда пустынные твари не заходили за его стены, просто не могли, потому что их сдерживали охранные заклинания. Выли дальше в дюнах, бывало, что подходили к воротам, но в самом городе появлялись редко. Только если кто-то из жителей менялся после смерти, став жертвой заклинаний. Так как пробралась эта? Почему ее не засекли стражи?
Чем больше сокращалось между нами расстояние, чем громче становились эти клацающе-шаркающие звуки, тем отчетливее я понимала, что это действительно нежить. И не просто нежить, а что-то большое. Мертвая крокотта?
Ночная поднялась выше, скрывшись за поворотом, и я шагнула следом, перестав прятать меч, отпустила от себя ощерившуюся Основную.
И застыла, всматриваясь в темноту и дрянь, что замерла напротив.
Оно и правда было огромным. И мертвым. Стоило повернуть, как ветер безжалостно бросил в лицо запах гнили и разложения, какой-то чудовищной смеси из тухлой рыбы и яиц.
А я сделала еще шаг, не сводя взгляда с урода.
Тварь шла на меня, скалилась. Клацали о каменную брусчатку когти передних лап, и острые локти торчали над спиной, просвечивали сквозь натянутую кожу кости позвонков. Голова у этого была размером с ослиную, оно само было размером чуть больше обычного осла, но вытянутое, длинное. Наросты и шипы шли вдоль всего тела, то ли костяные, то ли какие-то еще. Уродливая башка тоже вытянутая и скошенная, как будто по морде врезали дверью. У этого не было глаз и ушей, только пасть, похожая на расколотую раковину моллюска, на щупальца кракена.
Тварь вскинула башку и почти неслышно захрипела, зашелестела, как вощеная бумага, а в следующий миг бросилась на меня. Очень быстрая, невероятно быстрая.
И тем не менее Основная и Ночная оказались быстрее. Я оказалась быстрее. Тени рванулись к уроду тут же, вспороли его почти синхронно: Основная прошила когтями подбородок, пронзив шею, пробив насквозь череп, Ночная разорвала птичьими когтями брюхо. Просто выдрала кусок мертвой плоти и швырнула в стену, потом еще один и еще. Рвала бы до изнеможения, если бы я ее не остановила. Гнилью и разложением завоняло сильнее. Хлынули на камень внутренности, желчь, дрянь, которая была у нежити вместо крови, возможно, остатки мозгов, вывалился из пасти язык.
Халиса, гадость какая
Я не спешила подходить, лишь вернула на место Основную, Ночную отправила вперед, чтобы проверить, одна ли была тварь или их тут несколько таких красивых по Саррашу шляется.
Тень вернулась ни с чем через несколько лучей, а я наконец-то приблизилась к теперь-точно-трупу, стараясь не наступать в то, что из него вытекло, зажгла светляк, потому что света от фонарей и ламп не хватало.
Я склонилась над нежитью, открывая пространственный мешок, убирая туда меч, который так и не пригодился, достала литкралл, флягу и зеркало связи. Скоро рассвет, а поэтому надо было торопиться. Как только лучи солнца коснутся урода, он почти наверняка превратится в прах.
Основная покорно приняла из моих рук записывающий кристалл и коснулась плетения, оживляя камень, перетягивая к себе несколько светляков.
Ночная тень скользнула вдоль трупа, проверяя его на следы оставшейся силы или поводка, потому что в тот момент, когда тварь сдохла, мне показалась, что я что-то почувствовала, какое-то непонятное, неправильное шевеление воздуха вокруг.
Держать концентрацию и контролировать тени с каждым вдохом становилось все тяжелее, но прежде, чем сообщать об уроде Зайнашу, я хотела понять, не обманули ли меня собственные чувства. Учитывая состояние, все могло быть.
Сильно напрягало и то, что я не знала, что это за тварь, и то, что столкнулась я с ней слишком близко от собственного дома: всего лишь две улицы вверх. Может, конечно, и совпадение, но убедиться не мешало бы.
Я открутила крышку фляги, подставила под рану на подбородке, растолкав Утреннюю и заставив ее поднять башку урода так, чтобы слизь текла из нее пободрее.
Когда поднялась на ноги и убрала флягу в пространственный мешок, Ночная скользнула на стену дома напротив, трагично разведя руками и опустив голову.
Ясно-понятно. Пусто.
А через пять лучей, наблюдая, как разрезают горизонт золотые цепи котов Данру, сжимая в руке забитый под завязку литкралл, я держала перед лицом зеркало связи и ждала ответа Зайнаша, придумывая на ходу причину, по которой оказалась в это время на улице Мастеров.
- Госпожа Равен, вы решили мне отомстить таким образом?в зеркале появилось лицо Хайдара, он выглядел достаточно бодрым, не было ощущения того, что только что поднялся с кровати, за его спиной - окно кабинета в Магистрате.
- Если бы я хотела вам отомстить, господин Зайнаш, я бы придумала что-нибудь получше, - и добавила тут же прежде, чем он успел бросить что-нибудь колкое в ответ: - Пришлите на улицу Мастеров в Тканный переулок стражей, господин Зайнаш, здесь мертвая нежить. Очень странная.
- Госпожа Равен
Я молча повернула зеркало в сторону твари, бросила на нее стазис, чтобы перестало так вонять, снова всмотрелась в горизонт.
- Полагаю, у вас не больше двадцати лучей, чтобы забрать тварь, пока она не превратилась в прах, - я поднесла зеркало снова к своему лицу. - В Магистрат приду сегодня сама, расскажу все, что видела. Доброго утра, господин Зайнаш.
- Госпожа Равен!
Я захлопнула зеркало, бросила сверху монстра охранное заклинание, чтобы нечаянные прохожие не смогли ничего сделать, и сосредоточилась на собственных ощущениях. Виски сдавило. Пока только едва-едва, но скоро боль перерастет в настоящую пытку.
Да к духам грани все это.
Все равно я себя уже раскрыла. Думаю, Альяр легко сложит два и два, как только Хайд донесет ему об уроде и о том, кто его нашел. Поэтому смысла таиться больше не было.
Я подхватила воздушные нити, быстро соединила их в плетение и шагнула в открывшийся портал. А уже через миг стояла возле калитки собственного дома и меняла охранки, чтобы Зайнаш не смел меня снова тревожить.
Мне нужен отдых, мне нужна ледяная ванная и тишина. Еще сон.
К тому моменту, как я закончила возиться с охранками и запирающими плетениями, Ночную сменила Утренняя, а над горизонтом взошло солнце, проснулась улица, и сам Сарраш снова ожил, зашумел и загудел тысячью голосов.
Я вошла в дом, проскользнула в ванную, сбрасывая на ходу одежду, а уже через миг опускала тело в ледяную воду.
Халиса, сжалься, сделай приступ в этот раз не таким болезненным. Отключилась я прежде, чем в виски вонзилась раскаленная спица. Сонблаго.
А когда очнулась ближе к полудню и выбралась из воды вопреки всему: нехватке времени, стражникам Зайнаша, караулящим меня на улице, нескольким гневным вестникам от Альяра, ринулась к домашнему храну. Сняла нетерпеливо плетение, вытащила янтарную шкатулку, чуть не сломав крышку, достала тонкий лист пергамента.
Накатило. Нахлынуло.
Мне надо было его увидеть. Настолько, что тряслись руки от напряжения и пот катился по вискам.
Письмо самой себе.
Первые строчки, как глоток воздуха, как отрезвляющая пощечина.
Ты захочешь вспомнить однажды, захочешь вспомнить не единожды, это желание будет накатывать, как волны, налетать, как песчаная буря. Будут дни, когда оно - лишь шепот, тихий скрип половиц, а будут дни, когда оно обожжет тебя, заорет в уши, толкнет под руку. Ты забыла не просто так.
Вспомнишь - и все уничтожишь, разрушишь. Себя разрушишь. В том, что ты забыла, нет ни капли света, ни капли радости, там только боль. Такая огромная, что дышать невозможно, такая острая, что рвет и кромсает не только плоть, но и душу. Она вывернет, скрутит, размажет тебя. Ты потеряешь себя в ней, захлебнешься. Там лежит горечь, отчаянье и страх. Эти чувства, как голодные пустынные шакалы, разорвут тебя на части, будут отрывать по кусочку и проглатывать, пока не останется ничего, кроме обглоданных костей. Ты сойдешь с ума, потеряешь контроль, каждый день будешь просыпаться с мыслями о смерти, каждый день будешь засыпать, думая о ней. Перестанешь узнавать себя, перестанешь справляться с тенями. Ты знаешь, на что способна, я знаю, на что способна.