Ракшас подо мной вдруг тонко и громко взвыл, подняв вытянутую морду к небу, и рванул вперед, к бархану, за которым скрылась моя ночная, поэтому ответить я ничего не успел. Василиски действительно не так зависимы от физиологии, и, в отличие от нагов, их сила не в стихиях, а в ментальной магии, со стихиями у пустынных змеев чаще всего все достаточно плохо. Максимум могут слышать и заклинать пески и песчаные бури, иногда свет и огонь.
Но слова Марта заставили задуматься, Альяр не станет слушать новую любовницу, даже если предположить, что она есть, не станет слепо идти на поводу у пифии. Но что тогда? Откуда это почти параноидальное недоверие к теневым? Чего он опасается? И рассудительный, и холодный обычно Зайнаш сегодня вел себя более чем просто необычно.
Все из-за той девчонки? Она его так вывела из себя?
В памяти возникли глаза нереального цвета, тихий, но твердый голос, запах Гребаный запах вот, что меня на самом деле дернуло и прошило. Он казался знакомым, мне казалось, что я его уже ощущал. Или что-то похожее
В памяти всплыл образ совершенно другой девушки: неприметной, тихой, молчаливой. В ней никогда не было ничего особенного, самым большим ее достоинством я всегда считал ум и наблюдательность. Слабая теневая, слабый поисковик и я первостатейный идиот. Воспоминание о собственной ошибке, как и в первый раз, как и много раз после плеснуло кислотой на самолюбие, ворочающуюся под кожей вину, беспомощность, растравило злость. Эти чувства сплелись в одно, склеились друг с другом так прочно и крепко, что превратились в чудовище. Оно впрыскивало свой яд мне в кровь с завидной регулярностью, делая меня растерянным мальчишкой в луже собственной крови, с потрепанным мешком страха в руках. И бросить не могу, и тащить уже невозможно.
Я сцепил челюсти и сжал крепче поводья так, что отросшие когти впились в ладони. Тряхнул головой, чтобы сбросить напряжение, отогнать непрошенные мысли.
Дело было не во внешности. Дело никогда не касалось только внешности. Просто она
- Прекрати!рыкнул вдруг Март сбоку, догоняя меня, его ракшас клацнул зубами у правой ноги Прана, вынуждая того замедлиться.Пустыня не место, в котором стоит отвлекаться, Стэр.
- Райд, - поправил невозмутимо, медленно выдыхая, ведя плечами.Извини, накатывает.
- Ты все еще не видишь снов?спросил старый друг, проворачивая невидимое лезвие.
Я просто отрицательно покачал головой. Развивать тему желания не было, я заставил ракшаса перейти на шаг, выпустил в воздух светляков, потянулся к Ночной.
Тень отозвалась откуда-то слева, дернула за поводок, и я всмотрелся в ночь ее глазами, переключился с облегчением на ее ощущения.
Ночная что-то нашла, что-то почувствовала, тащила за собой, ракшас подо мной застыл в нерешительности, втянул носом воздух и прижал уши к голове, скалясьскорее всего, тоже ощутил недавнюю смерть.
Припал на задние лапы пес Марта.
- Я не чувствую нежить, - протянул друг задумчиво, но сумеречный клинок все-таки достал, я последовал его примеру, заставляя Парна перейти на еще более медленный шаг.
- Я тоже, но это не значит, что ее тут нет.
Светляки, выпущенные старым другом, устремились вперед к теням. Свет от луны, конечно, был, но его явно не хватало.
А через несколько вдохов я стоял на земле и всматривался в песок под ногами, сзади меня продолжал скалиться и тонко повизгивать ракшас.
Моя Ночная кружила рядом, искала следы.
- Здесь был теневой, - пробормотал Март, вторя моим собственным мыслям и ощущениям. Тень действительно почувствовала присутствие другого теневого, василисков, сармисов, где-то около сумана назад. Но на этом и все: я не мог определить, имеет ли неизвестный теневой отношение к убийствам, что здесь делал, насколько силен. Просто след, как отпечаток ноги, размытый дождем. Пока я пытался понять, куда и откуда ведет след, Март развернул поисковое плетениепроверял на остатки заклинаний, искал обрывки нитей.
А я щелкнул пальцами, отпуская ракшаса, отправляя его назад в межмирье. Потому что потому что я, кажется, что-то почувствовал.
- Райд?
- Оставайся здесь, - покачал головой, стаскивая ниам, куртку и остальную одежду, - ищи. Я что-то чувствую.
Привычно и почти безболезненно лопнула на спине кожа, тело выгнуло дугой, заставляя опуститься на колени, хрустнули позвонки, ломаясь, меняясь. Я ощущал, как перестраиваются мышцы и кости, как ярче и громче становятся ощущения, как плывет, размываясь окружающее пространство, чтобы через вдох собраться и брызнуть мне в морду запахами, цветами и звуками. А уже через миг я стоял на песке на четырех лапах и всматривался туда, откуда мы пришли, нюхал воздух, следил за изменившейся Основной.
След теперь стал четче, не сильно и все же. Я сделал несколько шагов вперед, всмотрелся в едва заметную, тонкую, словно волос, нить. Как заросшая тропинка, она вела назад в Сарраш.
- Стэр?
- Теневой пришел из города, - тряхнул башкой. - Я уверен.
- Держи себя в руках только, умоляю, - обреченно проворчал Дакар, удерживая на вытянутых руках завершенную сеть плетения. Пока пустую.
- В лапах, Дакар, в лапах, - усмехнулся я, дернул на себя Ночную и рванул по следу неизвестного теневого.
Как много шансов на то, что это Шайнила?
Нить была нечеткой и прерывистой, я никак не мог понять, какому теневому она принадлежит: как давно он в Шхассаде, чем занимается и насколько силен Песок, что перекатывался под лапами, проседал и перетекал, шуршал и скрипел, на самом деле просто отвратительно хранил воспоминания. Здесь не было ни одной колючки, ни одного, пусть и чахлого, куста, ни одного даже самого мелкого камня. Ничего стабильного, ничего такого, чья тень могла бы запечатлеть и сохранить для меня хоть что-то о неизвестном теневом.
С неживых предметов считывать и проще, и сложнее: проще, потому что у них нет воли, они не сопротивляются, сложнее, потому что их «память» недолговечна и не последовательна. Тени предметов, камней, деревьев, домов хватают все подряд, любое движение рядом. Нечеткие, размытые, часто слитые с другими образы всего того, что проходило, пробегало, проползало или пролетало мимо за последний суман. Большие предметы помнят дольше, маленькиеменьше.
Но тут.
Не было вообще ничего, за что можно было бы ухватиться, с чего можно было бы считать хоть что-то. Как на воде. Только непостояннй песок. Его мешают и растаскиваю ветра, он осыпается и скатывается, проваливается глубже, утопая под ногами, лапами, телами животных и насекомых. В пустыне совершенно невозможно работать.
Раздражает.
Я несколько раз переставал ощущать нить теневого, Ночная теряла ее, будто она рвалась. Хорошо, что оставалось еще две: двоих василисков, что сопровождали теневого до ворот города. Вели его от места смерти стражей до самой стены, и уверен, что и дальше. Держались настолько близко, насколько позволяли ящеры и гребаный песок.
Когда город вырос впереди, когда показались огромные железные ворота, когда броня стражей заблестела в свете луны, я перешел на шаг и почти лег брюхом на землю. Удерживая рядом Основную. Ночную заставил измениться и пустил над головами василисков, чтобы отвлечь.
И пока они, задрав головы, смотрели на непонятную птицу, метнулся вперед. Я замер, скрывшись в тени колонн главных ворот, поднял морду, снова осматривая стену и стражей на ней. Принюхался.
Я не тешил себя иллюзиями и надеждами: в городе я, скорее всего, все-таки потеряю след. Слишком много василисков ходит по его улицам каждый день, слишком много теней скользит по нему каждый вдох.
Но вот стражи на самой стене могли что-то и запомнить, что-то увидеть. Я выскользнул из-за колонны, прокрался вперед и тут же свернул на первую попавшуюся улицу. Снова принюхался, дернул Основную и почти тут же отпустил. Так и естьнить исчезла. Значит, все-таки стражи
Вот только
Стражиэто, конечно, хорошо. Но нужно выяснить, кто был на стене в ту ночь, когда убили василисков, кто нес караул. С другой стороны то, что теневой в городе, уже что-то да значит, то, что василиски вели его от места убийства сюдатоже.
Я нахмурился.
Не помню, чтобы в Магистрате был кто-то из наших Надо узнать у Варрика-Лиама. Я тряхнул головой, делая мысленную пометку, и прибавил шаг, вслушиваясь и всматриваясь в пространство. В городе нельзя отвлекаться, меня не радует идея быть замеченным, пусть и в шкуре леопарда.