Почему они так галдят? сморщился Виро. Неужели не понимают важность момента? Неотёсанные деревенщины, им выпала честь стать свидетелями коронации, а они
Кайл дёрнул его за плечо и молча указал в противоположную от сцены сторону. Виро сначала хотел что-то ответить ему, да так и замер с раскрытым ртом, округлившимися глазами уставившись на небо.
Это определённо были не фейерверки. Фейерверки Кайл видел целых пять раз, и они были похожи на астры или георгины, распускающиеся на тёмном поле вечернего неба. То, что сейчас горело на воспалённом небосводе, скорее походило на три ярких костра, зажжённых рукой Всевышнего. Да и само зарево, как понял Кайл, было таким алым не только от закатного солнца. Где-то что-то пылало: неутомимо, нещадно, и красное брюхо неба уже начали перечёркивать курчавые столбы чёрного дыма.
Всевышний и Преисподняя, пробормотал Виро, бледнея. Восстание? Погромы?
Первыми на трибунах завизжали министерские жёны. Подобрав длинные платья и придерживая шляпки, они бросились врассыпную, отнюдь не аристократично распихивая тех, кому не досталось мест на трибунах. Их вопли произвели эффект спички, брошенной в бочонок с порохом: многие повскакивали с лавок и тоже бросились с площади прочь, пропихиваясь через разволновавшуюся толпу. Гвардейцы Авенума и жандармы Биунума ринулись к людям, что-то выкрикивая.
На дальнем конце площади образовалась давка, люди пытались просочиться на узкую улицу, но только бестолково толкались, злились и кричали. Кайл облизнул губы, быстро откусил очередной заусенец и снова обернулся. Костры на небе заполыхали ближе и жарче, тяжёлый запах дыма дошёл и сюда, на дворцовую площадь. Пахло липко, горько, не простым костром, а именно пожаром тем, что жрёт всё на своём пути, не жалея ни людских домов, ни самих горожан.
Кайл тоже вскочил на ноги. Кровь взбурлила от возбуждения, горячим потоком заструилась по венам, застучала в голове. Наконец-то хоть что-то стоящее! Наконец он чувствует, что живёт.
Там толкучка! сообщил Виро, разглядев, что творится. Тебе не кажется, что
Кайлу казалось. Дрожа от нетерпения, он сорвал сумку с плеча, нащупал пару банок с порошком и, от души размахнувшись, зашвырнул их во взволнованную толпу. Звука бьющегося стекла отсюда не было слышно, но площадь тут же заволокло ленивым жемчужным туманом. Кайл тут же вынул ещё несколько банок и принялся со злым наслаждением бросать их в разные стороны, замахиваясь широко, метя в спины и головы и радуясь, когда «снаряды» попадали в людей.
С неба раздался противный скрипучий вскрик. Ало-золотой свет заплясал на стенах и куполах дворца, разлился по сцене и площади, окропил лица и одежды. Запах гари заполнил площадь, и слева, из-за высокого здания ратуши с остроконечной башней, показалось огненное чудовище: огромная птица. Кайл на миг замер. Они же в Библиотеке! В Биунуме! Идрис должна выпустить их только завтра, так что же они делают здесь?
Люди не просто кричали. Люди вопили: долго, истошно, громко. Жемчужный туман обволакивал их, и крики постепенно смолкали, движения становились медленными, неторопливыми горожане будто внезапно устали шуметь и метаться. К запаху гари примешался другой, чем-то похожий на запах пудры, и Кайл тоже почувствовал, как его голова наливается мутной тяжестью, а тело становится неповоротливым и сонным. Он медленно перевёл взгляд на Виро. Тот только что выкинул свою последнюю банку и так же медленно обернулся на товарища. Кайлу показалось, что даже движения огромной огненной птицы замедлились и её сородичи приближались к площади нехотя, не торопясь. Дым клубился над городскими крышами неспешно, стелился по воздуху крадучись, а люди на улицах стали похожими на сонных котов.
Магистры куда-то исчезли, оркестр собрал инструменты и, спотыкаясь, двинулся прочь. Кайл нашёл глазами трибуну подозрительного незнакомца в чёрном плаще. Тот спокойно сидел, откинув наконец капюшон, и, казалось, огненные птицы ничуть не пугали его. Кайл почувствовал обжигающую злость. Если это тот самый демон из замка, то ясно, что он как-то заставил птиц покинуть клетки и броситься на город.
Все три крылатых чудовища достигли дворцовой площади, и от прикосновений их крыльев шпили дворца плавились, как свечки. С неба дышало жаром, лошади торговцев и возчиков ржали и вставали на дыбы медленно, тоже отравленные сонным порошком. Сверху сыпались искры и падали сгустки пламени птичьи перья, поджигая лавки лоточников, перекидываясь на одежду горожан. Крыши зданий полыхали казалось, тоже лениво и сонно. Кайл грузно осел на скамейку, хватаясь за голову, которая вдруг стала такой тяжёлой, что шея клонилась к груди. Перед глазами плыло, мелькало, вспыхивало, в ушах стоял невообразимый шум, сплетённый из птичьих и людских криков, треска горящих строений и далёкого гула, доносящегося со стороны городских окраин.
Одна из птиц пролетела совсем низко, огненное крыло чиркнуло по фасаду здания министерства торговли, и свежевыкрашенная деревянная обшивка занялась легко, как сухая шишка. К шуму примешался треск: шутихи в телегах, приготовленные к празднику, начали взрываться от жара, нелепо посвистывая и бросая россыпи разноцветных искр на брусчатку. Обезумевшие от ужаса лошади ржали и тянули в стороны, волоча за собой телеги с товарами и провиантом. Красное зарево теперь сияло со всех сторон, чёрный дым стелился по воздуху, забивая лёгкие, но из-за проклятого порошка Кайл не мог вырваться из этой Преисподней, ноги налились свинцом, руки безвольно опустились, а в голове бухали молоты. Виро даже не пытался подняться с лавки и глупо моргал, пялясь то на кружащих в небе птиц, то на людей, которые, кое-как передвигая ноги, всё-таки просачивались с площади на улицы.
Это была плохая идея, простонал Виро и уронил голову на грудь.
Нас для этого и взяли, огрызнулся Кайл. Язык с трудом ворочался во рту. Начались волнения. Они орали и толкались. Надо было позволить им сорвать коронацию?
Боюсь, она и без того сорвалась.
Кайл досадливо махнул на Виро рукой и прикрыл сумкой голову, чтобы искры от птиц не летели на волосы. Он хотел спрятаться под лавку, но не мог оторвать взгляда от человека в чёрном плаще.
Тот стоял прямо и совсем не страшился огненных чудовищ. Кайлу почудилось, что глаза человека горят, как звёзды. Незнакомец поднял руки, в огненном зареве сверкнули драгоценные перстни, а потом из его ладоней взвились клубы багрово-чернильного дыма, плотного и будто бархатного, совсем не похожего на тот, который поднимался от горящих строений. Кайл замер, заворожённый зрелищем. «Демон», пронеслось в голове. Виро тоже во все глаза уставился на нижнюю трибуну.
Птицы сбились в стаю, воинственно покрикивая. Туман сонного порошка, дым горящего города, а теперь ещё и колдовские тёмные клубы заволокли площадь, и искры, сыплющиеся с птичьих крыльев, горели в этом мареве ослепительно ярко. Демон делал руками странные движения, будто ткал эту плотную тьму из самого воздуха, и дым подчинялся, разрастался, окутывал фигуру заклинателя и стелился по площади.
Откуда-то из толпы взвилось ещё четыре дымных столба. Кайл понял, что их наколдовали другие фигуры в тёмных плащах, которых он заметил ранее. Дым слился в одно непроницаемое облако и по мановению кисти демона двинулся в сторону птиц.
Огненные чудовища закричали, заметались над площадью, задевая хвостами и крыльями дворец и другие здания, опаляя и черня их копотью. Глаза птиц лихорадочно засверкали, из клювов вырывались невыносимо резкие и пронзительные крики, от которых болели уши.
Даже если бы Кайл захотел, он не смог бы оторвать взгляд. Было в высокой стройной фигуре, в движениях бледных рук что-то настолько притягательное и завораживающее, что ни о чём другом не хотелось думать. И от демона, и от его дымной тучи веяло властью, силой, необъяснимой манящей мощью. Кайл уже видел что-то похожее в тот день, когда произошла неразбериха в ресторане около Библиотеки, и тогда ему было жутко до дрожи в коленях. Но сейчас ему казалось, что это колдовство другое, оно защитит и его, и всех вокруг. Несомненно, опасное, могущественное, но всё равно другое.