В том-то и штука, вдруг улыбнулся Игореха. Кирилл Кириллович, адвокат, сказал по секрету, что под твоего Задольского серьезно копают. Какие-то молодые и нахрапистые. Старый хрыч со дня на день в отсев пойдет, тут ты и явишься с повинной. Мол, существовала угроза жизни, а теперь готов поведать все, как на духу. И те же улики, что сейчас против тебя, вдруг за тебя станут. Усек пропорцию?
Игореха иногда вставлял в речь слова, смысл которых не до конца понимал. Или специально так делал, для хохмы. Весьма полезно, между прочим, чтоб оппонент считал себя умнее. Неплохо бы и мне приемчик перенять.
Когда разговор зашел насчет житья-бытья, я мимоходом полюбопытствовал:
В полнолуние свет какой-то видел. Вроде, костры.
Решил пока ограничиться этим.
Где? Игореха мгновенно посерьезнел.
У кабаньей тропы.
Не-е. В глазах собеседника мелькнул странный огонек. Не может быть.
На этом разговор закончился. Про двух местных и последующий труп я говорить не сталпроблем и так хватает, чтоб еще деревенским дорогу переходить.
Короче, привыкал я к лесной жизни. Рыбачил, учился охотиться. Тренировки составляли единственное осмысленное наполнение дня. Я метал нож, стрелял из лука. По мишеням. По животным пока не спешил. По двум причинам. Стрелы жалкораз. Лесная живность чуяла меня за версту и обходиладва. Но присутствия духа я не терял. Всему свое время.
Нервировали безумные лесные насекомые и отсутствие хлеба. Зато ягоды и рыба имелись в изобилии, первых хоть лопатками жуй, вторую нужно вынимать из воды если знать место и время. Спасибо Игорехе, знание имелось.
Бриться я перестал вовсе, хотя станок с набором лезвий в запасах присутствовал. Перед кем форсить? Перед кикиморами болотными? Так нету их, родимых. А жаль. Сейчас бы и кикимора жизнь скрасила.
Пару раз над лесом взревывал густой шумлюбители внедорожников собирались помесить грязь и поточить лясы. То джип-триал, то трофи-рейд, то просто покатушки. Похожий на лешего, я сидел в зарослях, наблюдая чуждую для себя жизнь.
Блокировки!
Давление до ноль-восемь!
Сендтраки!
Лебедуй!
Точка-топод водой!
Хай-джек утопил!
У меня ебс не отключается!
И прочая хрень. На первый раз. На второй я уже отличал стальной сендтрак от пластикового, а а-бэ-эс от и-эс-пи.
Разворотив природу, а заодно вдребезги ухайдакав несколько машин и ящиков водки, довольный народ в темноте расползался по городским квартирам. Рев над лесом стоял несусветный.
А Игореха твердил: никого, глушь
Так прошел месяц.
К следующему полнолунию я был готов. Даже побрился зачем-то.
Еще до заката хлипкий плотик переправил меня на тот берег, где я замаскировался в кустах у самой воды, в самой их середине. Даже в упор посмотришьне поймешь, что за бугор такой в непроходимой поросли торчит. С собойтолько нож, на всякий случай. Бинокль остался в землянке. Зрелище, если состоится, буду наблюдать прямо из партера. К тому же блеск окуляра мог выдатьв армии о таких вещах всю плешь проели. В общем, расположился я с максимально возможными удобствами, маскировкана уровне, осталось узнать, не зря ли вся эта подготовка. Подо мной последний раз чавкнула грязь, шелохнулись ветви, и все затихло. Ждем-с.
По шее полз молоденький паучишка. Пели какие-то птички. Жужжали злые комары, к которым я стал уже привыкать, живем теперь вместе, соседи, какие-никакие. В городе бывает соседство и хуже. Хотя, как известно, человек ко всему привыкает. Даже к невыносимым соседям.
Вокруг было тепло, тихо и
Уже не тихо.
В грязь я залез не зря. Жрицы неведомого Альфавиль-виля вновь явились. Та же шестерка. Нет, плюс еще одна, седьмая. Столь же молоденькая. Даже моложе остальных. Смешливая, тихая, взгляд скромный и наивный. На видедва ли не школьница, то есть ребенок по сравнению с прочими. Крепенькая, порывистая, светловолосая. Она стремилась скрыться за спинами, а ее упорно выдвигали вперед. На всех снова длинные льняные сарафаны, на головах венки. Шли осторожно, но быстро.
Может, не надо? видимо, не первый раз поинтересовалась младшая.
Она вновь спряталась за кого-то из старших. Не получилось, одновременно несколько рук вытолкнули ее на поляну, из мрака в свет.
Глупенькая, сказала ей одна, самая полненькая. Счастья своего не понимаешь.
Не бойся, ласково прибавила другая. Любая с радостью поменялась бы с тобой.
Она вздохнула.
Что-то непонятное нарушило ночную тишину. Все замерли, их лица, как по команде, обернулись к реке.
Вылупившаяся луна красила водную дорожку сиянием. Едва видная в этом свете, к месту сборища по реке быстро приближалась голова неизвестного. Потом стало казаться, что голов две, слышался плеск, мелькали руки. Через минуту загадка разрешилась: мокро-блестящий пловец тащил плывущий пластиковый пакет с вещами. Пловец выполз внизу на отмель. Выползла. Поскольку тоже оказалась девицей, приятные глазу признаки не оставили сомнений. Вытащенное из пакета полотенце отерло многовыпуклую фигуру, ее покрыл такой же, как у всех, балахон. Я не успел огорчиться, ибо застыл, не смея шевельнуться, даже глаза пришлось превратить в щелки, чтоб не блестели: новоприбывшая, взобравшись по откосу, огляделась по сторонам и быстрым шагом направилась ко мне.
Провал. Сквозь щетку ресниц я глядел, как она приближается. Бежать? Или просто сдаться? Интересно, что сделают со случайным свидетелем. Если происходящее для них вроде ролевой игрыперебьемся. Пожурят и отпустят. А то и в компанию примут, чем черт не шутит. Против такого развития событий нисколько не возражаю. Если же все всерьез
И если учесть, что свидетель вовсе не случайный
Дойдя до зарослей, девушка остановилась. Целью оказались веткииз них с помощью ее проворных пальцев быстро получился венок. Водрузив его на мокрые волосы, она двинулась обратно:
Здорово, красавицы! Наши ряды и шансы растут?
Запаздываешь, Настена.
Филька, скотина, никак не вырубался, оправдывалась Настена. Пришлось второй пузырь раскупорить.
Та же история, ввернула одна из пришедших ранее, полненькая, с грустными глазами. Не засыпал, хоть тресни.
В прошлый раз вообще выбраться не смогла, перебила Настена.
Она с удовольствием оглядела потупившуюся новенькую. Даже вокруг обошла.
А я своего в город отправила, к братьям, объявила еще одна.
Загуляют, Санька, без твоего присмотра. Настена с сомнением покачала головой. До чертиков ведь упьются. Опять в больницу как на работу ездить будешь.
Пусть. Санька передернула плечами. Зато я здесь.
Не понимаю вас. Зачем за алкашей держаться? брезгливо вставила еще одна, самая статная, яркая и отточено-правильная во всемот черт лица до жестов и походки. И, пожалуй, самая спокойная в этой компании. Все то и дело оглядывались, перешушукивались, вздрагивали от случайного шороха. Эта не боялась ничего, смотрела прямо и строго. Она знала, что делает, и зачем это нужно. Остальные как бы играли в опасную игру, эта же занималась деломчетко, бесстрастно.
Тебе хорошо, Полинка, ты свободная, завистливо проговорила грустноглазая светловолосая пышечка.
Порыв ветра разбросал ее длинные локоны, прижатая ткань обрисовала большую красивую фигуру. В ожидании назревающих событий девушка томилась, лоб хмурился, пухлая ножка водила ступней по траве. Получался знак бесконечности. Не факт, что девушка рисовала именно его, лицо было простым, взглядусталым. Жизнь с выпивохой радости не приносила, оттого, наверное, она бежала сюдаза эмоциями, которых не давала семья. Или еще за чем-то. Чужая душане только потемки, в комплектееще и минное поле. Постороннему и неподготовленному лучше не соваться.
А по мне, втиснула доселе молчавшая крепко сбитая молодка, пусть пьет, но чтоб был.
Что ж, подобная мысль тоже имеет право на существование, я такое слышал неоднократно, хотя не понимал.
Настена снова кивнула. Остальные взглядами показали разброд мнений по данному вопросу.
Мой сегодня будто почувствовал что-то, подала голос еще одна, все слюнявиться лез.
И мой долго возился, поддакнула другая, черноглазая и черноволосая.