Я считаю, что к настоящему времени у нас должен иметься хоть какой-то, хотя бы слабый, ключик к МЕЖЗВЕЗДНОМУ двигателю. У нас должна быть хотя бы модель - не имеет значения, сколь неуклюжая. Пусть такая же неуклюжая, как ракетка, запускаемая на фейерверке Четвертого Июля в сравнении с двигателем Каплинга. Чтобы хоть был виден принцип. Но у нас и этого нет. Я думаю, мы просто отказались от звезд. Никто из тех, с кем я общался на эту тему, не считает, что мы до них вообще когда-нибудь доберемся.
Корси встал и легким шагом подошел к окну. Остановился, став спиной к сенатору, словно пытаясь рассмотреть пустынную улицу сквозь плотные, не пропускающие света, шторы.
Для привыкших к пламени глаз Уэгонера он представлялся не более, чем тенью. Неожиданно сенатор подумал, возможно уже в двадцатый раз за последние полгода, что Корси, наверное, даже рад выбраться из всей этой каши, несмотря на прилепившийся к нему ярлык неблагонадежного. И затем, наверное, тоже в двадцатый раз, Уэгонеру вспомнились бесконечные проверочные слушания. Водопады фальшивых свидетельств и слухов. Потоки свидетелей без лиц и имен. Шумиха в прессе о том, что еще в колледже, Корси жил в одной комнате с человеком, в прошлом являвшимся членом радикальной группировки. Обвинения в сенатском комитете со стороны одного из конгрессменов, нанятых Мак-Хайнери. Снова слушания, бесконечная бомбардировка поношениями и ненавистью. Письма, начинавшиеся "Дорогой доктор Корсец, Вы - задница" и подписанные "Настоящий Американец".
- Должно быть не я первый говорю тебе подобные слова, - обернувшись, произнес физик. - Блисс, я тоже не думаю, что мы когда-нибудь доберемся до звезд. Хотя я куда менее консервативен, чем большинство ученых. Мы просто живем не столь долго, чтобы стать расой, путешествующей меж звезд. Смертный человек, ограниченный скоростями куда меньшими, чем скорость света, так же не приспособлен к межзвездным путешествиям, как мотылек к пересечению Атлантики. Конечно, мне жаль, но я действительно так считаю.
Уэгонер кивнул и решил пока кончить с этой темой. Вообще он ожидал услышать даже меньше, чем сообщил ему Корси.
- Но, - произнес Корси, забирая свой бокал со стола, - но нет ничего невозможного в том, чтобы усовершенствовать средства для МЕЖПЛАНЕТНЫХ перелетов. Я согласен с тобой, что они сейчас пребывают в глубоком застое. Я подозревал, что дела обстоят именно так. И твое появление здесь сегодня вечером подтвердило мою догадку.
- Так почему же это происходит? - спросил Уэгонер.
- Потому что научный метод более не действует.
- ЧТО! Прости меня, Сеппи, но это все равно что услышать от епископа будто христианство стало не жизнеспособным. Что ты хочешь этим сказать?
Корси грустно улыбнулся.
- Может быть я чересчур драматизирую. Но все действительно так. В существующих условиях научный метод является тупиком. ОН ЗАВИСИТ ОТ СВОБОДЫ ДОСТУПА К ИНФОРМАЦИИ. А мы намеренно покончили с ней. В моем бюро, когда оно еще являлось моим, мы редко знали, кто именно работал над данным проектом в какое-то определенное время. Мы редко знали, имеется ли еще кто-нибудь, дублирующий эту работу. И мы никогда не знали, не дублируется ли данная работа в каком-нибудь другом отделе. Все, в чем мы могли быть уверены, так только в том, что множество людей, работавших по сходной тематике, штамповали на своих результатах гриф "СЕКРЕТНО". Потому что такой путь считался наилегчайшим, способным не только предотвратить утечку информации к русским, но и держать вне всяких подозрений своих работников. На случай, если вдруг правительству придет в голову идея проверки. Как можно применить научный метод к проблеме, когда запрещено ознакомиться со всеми данными по ней?
А есть еще и когорта ученых, работающих сейчас только на правительство.