Никольский и Котов возвратились на исходные позиции.
— И долго вы у меня сидеть будете? — как бы между прочим поинтересовалась хозяйка.
— Пока постоялец не придет, — ответил Никольский.
— А если он три дня не придет?
— Три дня сидеть будем! — твердо заверил Котов.
— А чем мне вас кормить? — совершенно не к месту, но, очевидно, следуя женской логике, озаботилась хозяйка квартиры.
На презентации разносили горячее. Генерал Колесников выбрал котлету по-киевски и орлиным взором зацепил находившихся неподалеку Наташу и Тарасова.
— Кто это там, Дудко? — откусывая от котлеты, спросил он у стоявшего рядом с ним явно подчиненного ему человека.
— Тарасов Алексей Владимирович! — отрапортовал тот.
— Откуда я его лицо знаю?
— Мелькает постоянно, Павел Николаевич.
Тарасов понял, что говорят о нем. Он извинился перед Наташей и подошел к генералу.
— Здравствуйте, Павел Николаевич. Давненько с вами не виделись.
— Давненько.
— Где же это было? Ах, да… На заседании комиссии по борьбе с организованной преступностью! — якобы только что вспомнил Алексей.
— Точно! — обрадовался генерал и с облегчением доел котлету. — Хотя в последнее время я вас там не встречал.
— Надоело заседать впустую, — развел руками Тарасов. — Говори не говори, а проблему эту могут решить лишь высокопрофессиональные кадры.
— Где их найдешь?.. — посетовал генерал.
— Есть, Павел Николаевич, — заверил Алексей. — Я юрфак заканчивал, и мой выпуск почти весь в милицию ушел. Как на подбор — толковые, деловые ребята.
— И куда они подевались? — спросил Колесников без особого интереса.
— К примеру, Гриша Метелин — ваш замминистра, — нанес первый удар Тарасов.
— Григорий Иванович? — почтительно удивился генерал.
— Все хочу в гости к нему заехать, да никак не соберусь… — закрепил успех Алексей. — Или, скажем, только что встретил на улице своего однокашника. Умница, интеллигент. А до сих пор капитан.
— Видел, — насупился генерал. — У Белякова служит. Как его?..
— Никольский. Должен сделать вам комплимент, Павел Николаевич. Редко кто знает так своих людей.
— Не зря хлеб едим. Лежит у меня представление на Никольского, лежит… Все хочу приказ подписать, да никак не соберусь. Ладно, получит он майора.
— Когда? — азартно спросил Алексей.
— Завтра, — генерал зорко глянул на собеседника. — Будете в гостях у Григория Ивановича — поклон от меня.
— Обязательно передам! — просиял Тарасов.
— А вообще, скажу откровенно, кадры — моя головная боль, — посетовал Колесников. — Вы пройдитесь по коридорам на Петровке. Бардак! Понять нельзя: то ли рэкетир допроса ждет, то ли оперативник вроде Никольского отдыхает. Вызовешь такого к себе — на все у него собственное мнение, понимаешь…
— Но разве это плохо? — слегка удивился Алексей.
— А когда генералы любили подчиненных с собственным мнением? — хохотнул Колесников. — По себе помню. Тоже опером был.
Тарасов рассмеялся — надо признать, с максимальной долей искренности.
В Нинкиной квартире Маша Распутина просила, чтобы ее отпустили в Гималаи. Котов встал из-за стола, потянулся, подошел к серванту, взял лежавшую там ярко раскрашенную, сверкавшую глянцем книжку и вслух прочитал название:
— «В объятиях ведьмы».
— Это про нашу Нинку, что ли? — невинно поинтересовался Сергей.
— Чего это вы? — вскинулась задремавшая было Нинка.
— Да ничего. Отдыхай пока, — посоветовал ей Сергей.
Распутина приступила к рассказу о тете Соне в белом «Мерседесе». А тут и лифт подъехал. И железно лязгнули его створки.
Котов правой рукой вытащил пистолет, а левой чуть увеличил звук магнитофона. На площадке кто-то стоял. Видимо, прислушивался.