Человек я не суеверный, но, если бы был таким, мог бы поверить, что в этом ребенке дух
самой Сицилии. Глаза у него такие же зеленые, как оливки, растущие на моих лучших деревьях. И натура сицилийская - романтичная, музыкальная,
широкая. Но при этом обиды он не забывает, несмотря на столь юный возраст. Сейчас, однако, он нуждается в защите.
- И вы хотите, чтобы мы ее обеспечили, дон Дзено? - спросил Кракси. - Я с радостью возьму вашего сына в свой дом и воспитаю, как
собственного.
Бьянко бросил на него негодующий взгляд.
- Я знаю мальчика с рождения. Он мне уже как сын. Я воспитаю его в своем доме.
Раймонде Априле молча смотрел на дона Дзено.
- А ты, Раймонде? - спросил дон.
- Если вы выберете меня, ваш сын станет моим сыном, - ответил тот.
Дон задумался, все трое были достойными людьми. В Кракси он ценил ум. Бьянко был самым честолюбивым и могущественным. Априле, очень
сдержанный, в вопросах чести всегда придерживался той же позиции, что и дон. И не знал жалости.
Дон Дзено, даже умирая, понимал, что опека над его сыном больше всего нужна Раймонде Априле. Он больше всех выигрывал от любви ребенка, и
он, безусловно, мог научить его сына, как выжить в этом предательском мире.
Дон Дзено долго молчал, прежде чем вынести окончательное решение.
- Раймонде, ты будешь ему отцом. А я смогу уйти с миром.
***
Хоронили дона, как императора. Засвидетельствовать свое почтение прибыли главы всех сицилийских семей, министры из Рима, владельцы
крупнейших латифундий и, конечно же, сотни членов обширного клана Дзено. И двухлетний Асторре Дзено, одетый во все черное, с горящими глазами,
восседал на черном, запряженном лошадьми катафалке, словно римский император.
Службу отслужил кардинал Палермо.
- В болезни и полном здравии, в радости и горе мы все знали, что дон Дзено всегда оставался нашим верным другом, - такими словами закончил
он свою речь, а потом процитировал последние слова дона: "Я вверяю себя богу. Он простит мои грехи, ибо каждый день своей жизни я старался
прожить по справедливости".
После похорон Раймонде Априле увез Асторре Дзено в Америку, где мальчик стал полноправным членом его семьи.
Глава 1
Когда братья Стурцо, Фрэнки и Стейс, свернули на подъездную дорожку дома Хескоу, они увидели четверых очень высоких подростков, играющих в
баскетбол в маленьком дворике. Едва Фрэнки и Стейс вылезли из огромного "Бьюика", им навстречу вышел Джон Хескоу, высокий, широкоплечий, с
обширной лысиной, окруженной венчиком волос, и маленькими поблескивающими синими глазками.
- Как вовремя я вышел из дома! - воскликнул Хескоу. - Аккурат чтобы встретить дорогих гостей.
Игра приостановилась.
- Это мой сын Джоко, - гордо представил Хескоу самого высокого из подростков.
Джоко протянул громадную лапищу Фрэнки.
- Слушай, а сыграй с нами? - предложил тот.
Джоко оглядел гостей. Шесть футов роста, крепкие, подтянутые. В рубашках от Ральфа Лорена, красной и зеленой, брюках, кроссовках.
Добродушные, симпатичные. Он решил, что им чуть больше сорока.
- Почему нет? - Джоко улыбнулся.