Ему
вспомнилось в эту минуту многое: и то, как он насмерть перепу-гал вдовствующую герцогиню, когда она стояла перед зеркалом, вся в кружевах и
бриллиантах; и то, как с четырьмя горничными началась истерика, стоило ему только им улыбнуться из-за портьеры в спальне для гостей; и то, как
он задул свечу в руке приходского священника, когда тот поздно ночью выходил из библиотеки, отчего с беднягой случился нервный припадок, и он до
сих пор вынужден лечиться у сэра Уильяма Галла;и то, как старая мадам де Тремуйак, про-снувшись как-то на рассвете и увидев, что в кресле у
камина сидит скелет и читает ее дневник, слегла на шесть недель с воспалением мозга, а выздоровев, примирилась с церковью и реши-тельно порвала
все отношения с известным скептиком мсье де Вольтером. Он вспомнил также ту страшную ночь, когда злокозненного лорда Кентервиля нашли в
гардеробной задыхающимся с бубновым валетом в горле. Умирая, старик признался, что с помощью этой карты он, жульничая, обыграл Чарлза Джеймса
Фокса в Крокфордзена целых пятьдесят тысяч фунтов, и Кентервильское привидение, как он клятвенно уверял, заставило его проглотить меченую
карту.
Он вспомнил каждого, кто был жертвой его великих деяний, начиная с дворецкого, кото-рый застрелился, увидев, как в окно буфетной стучится чья-то
зеленая рука, и заканчивая пре-красной леди Статфилд, которая вынуждена была постоянно носить черную бархатку вокруг шеи, чтобы скрыть отпечатки
пяти пальцев на своей белоснежной коже, и в конце концов утопилась в сазановом пруду в конце Королевской аллеи. Испытывая чувство самоупоения,
столь хорошо знакомое каждому истинному художнику, он перебирал в уме лучшие сыгранные им роли, и губы его скривились в торжествующей усмешке,
когда он вспомнил последнее свое выступление в качестве «Рыжего Рубена, или Задушенного Младенца», а также свой дебют в роли «Тощего Гибеона,
кровопийцы с Бекслейского болота». Ему вспомнилось, как одним тихим июньским вечером он произвел настоящий фурор, когда сыграл на площадке для
тенниса партию в кегли, использовав для этого кости своего скелета, хотя лично он ничего особенного в этом не видел.
И вот после всего этого в замок являются какие-то невежественные американцы, считаю-щие себя ужасно современными, и навязывают ему машинное
масло с дурацким названием «Восходящее солнце демократии» да еще швыряют в него подушками! Это просто невыносимо! История не знает примеров
такого обращения с привидениями. И в нем созрело решение отом-стить.
Когда наступил рассвет, он все еще пребывал в состоянии глубокого раздумья.
Глава третья
На следующее утро, за завтраком, Оутисы говорили главным образом о привидении. По-сланник Соединенных Штатов, естественно, был в некоторой мере
задет тем, что его подарок отвергли.
– Я не хотел бы, чтобы привидению причиняли какой-либо вред, – сказал он, – и должен в этой связи заметить, что швырять подушками в того, кто
столько лет обитает в этом доме, край-не невежливо. – (Весьма справедливое замечание, которое, должен с сожалением констатиро-вать, было
встречено близнецами громким хохотом.) – Но, с другой стороны, – продолжал по-сланник, – если привидение будет по-прежнему упрямствовать и не
пожелает воспользоваться машинным маслом «Восходящее солнце демократии», придется снять с него цепи. Невозможно спать, когда у тебя под дверью
стоит такой грохот.
Впрочем, до конца недели их никто больше не тревожил, хотя кровавое пятно на полу биб-лиотеки неизменно продолжало появляться каждое утро.
К сожалению!!! По просьбе правообладателя доступна только ознакомительная версия...