Кинулся сначала к Дорону - докладывать, но что-то остановило ученого, он словно споткнулся о взгляд этого военного в штатском, который прямо, как перпендикуляр, восседал в кресле. Споткнулся и забормотал о каких-то пустяках... Дорон, естественно, остался недоволен им больше, чем обычно.
"Главное - жить в мире с самим собой", - сказал кто-то из мудрых. Но с самим собой у Миллера началась отныне мучительная схватка. То, о чем он сегодня думал, как о подлости, завтра казалось ему добродетелью. А послезавтра - наоборот. Его средство могло - действительно могло! избавить мир от страшной угрозы ядерного самосожжения. Атомные бомбы, которые не взрываются! Водородные заряды ракет, которые не могут поразить и воробья! "Люди, это возможно, возможно, возможно!" - хотелось ему кричать. Но люди бывают разными. "О да, - сказал бы Дорон, - это великолепно. Бомбы не взрываются - у противника! Вы, Миллер, великий патриот. Вы герой!" Он скажет так и даже не улыбнется.
Когда Миллер понял это, ему стало страшно. Конечно, он может нарушить подписку о неразглашении военных тайн и послать статьи с описанием "эффекта Миллера" и схемы установки во все ведущие журналы мира. Сделать его установку несравненно легче, чем создать атомную бомбу. Она доступна даже для Никарагуа. Тогда он спаситель человечества от угрозы ядерной войны. Но тогда он государственный преступник в глазах доронов, и его ждет быстрая и "случайная" смерть, ибо дороны не прощают. Они убьют его просто потому, что так надо. В назидание другим.
Или - или. Выбор. Между славой и гибелью. Между благом человечества и собственным благом. Газеты твердят: маленький человек, сегодня ты особенно ничтожен. Ты винтик сверхсложной машины современности... Миллер тоже так считал. Но в наше время маленький человек может оказаться у кнопки, повелевающей силами ада. Все беды и заботы мира лежат на твоих плечах, маленький человек, профессор Миллер!
Вот и сегодня, как много раз за последние дни, с потухшей сигаретой в руке он стоял посреди кабинета. По циферблату настенных часов бежала секундная стрелка. Секунды, минуты, часы... Рано или поздно, но он должен принять какое-то решение. На его открытие завтра набредет кто-то другой.
Это неизбежно. И тогда ответственность за все человечество ляжет на плечи этого другого, но кто знает, что решит он?
Когда зазвонил телефон, Миллер догадался, кто это: Ирэн...
Он волновался, видя издали девушку, похожую на нее. Он волновался, проходя мимо тех мест, где они бывали вместе.
Миллер мог представить мир без себя, но представить себя без Ирэн это было выше его воли.
Он снял трубку.
- Да...
- Ты решил?
Миллер едва не застонал. Вчера, в минуту слабости, он малодушно попытался переложить тяжесть решения на ее плечи. Он не сказал Ирэн ничего о существе своего открытия- он просто дал ей понять, что стоит на грани решения, от которого зависит либо их собственное счастье, либо счастье всего человечества.
Ирэн ответила ему тогда: "Я хочу быть с тобой. Как всякая женщина, я хочу иметь свой дом, своих детей - твоих детей. И чистое небо над головой. Мне легко принять решение, но решать должен ты. Потому что, если это сделаю я, ты мне не простишь". Она права.
- Ты меня слышишь? - сказала Ирэн. - Ты еще не решил?
- Завтра утром...
Почему завтра утром, он сам не знал. Наступило молчание.
Миллер готов был взвыть от боли.
- Завтра утром, Ирэн! Я буду тебя ждать... И прости!
Он бросил трубку. Потом побрел к двери. Его вел уже не разум, а желание найти кого-то более сильного, умного, кому можно было бы пожаловаться, как в детстве он жаловался отцу.
Миллер не помнил, как очутился у двери профессора Чвиза. Это был единственный человек - его добрый старый учитель, - к которому он еще мог прийти.