-- Вы с человеком разговариваете, не с бараном каким-нибудь!
-- Все, все, -- фотограф торопливо складывал свои при-надлежности, -уходим. Благодарю за любезность.
-- Нет, вы сперва поймите меня, что я хочу сказать, -- настаивал Рикардо. -- Я не злой человек. Но я тоже умею сердиться. Похож я на картонные декорации?
-- Никто никого ни с кем не сравнивал. -- Фотограф повесил на плечо сумку и зашагал прочь.
-- Тут через два квартала есть фотограф, -- продолжал Рикардо, идя за ними следом. -- Так у него картонные деко-рации. Становишься перед ними. Написано -- "Гранд-отель". Он снимает, и пожалуйста -- как будто вы живете в Гранд-отеле. Ясно, к чему я клоню? Мой переулок -- это мой переулок, моя жизнь -- моя жизнь, мой сын -- мой сын, а не картон какой-нибудь. Я видел, как вы распоряжались моим сыном -- стань так, повернись этак! Вам фон нужен... Как это там у вас называется -- характерная деталь? Для красоты, а впереди хорошенькая дама!
-- Время, -- выдохнул фотограф, обливаясь потом. Его модель семенила рядом с ним.
-- Мы люди бедные, -- говорил Рикардо. -- Краска на наших дверях облупилась, наши стены выцвели и потрес-кались, из водостока несет вонью, улицы вымощены булыж-ником. Но меня душит гнев, когда я смотрю, как вы все это подаете, -- словно я так нарочно задумал, еще много лет назад заставил стену треснуть. Думаете, я знал, что вы при-дете, и сделал краску старой? Мы вам не ателье! Мы люди, и будьте любезны относиться к нам как к людям. Теперь вы меня поняли?
-- Все до последнего слова, -- не глядя ответил фото-граф и прибавил шагу.
-- А теперь, когда вам известны мои желания и мысли, сделайте одолжение -- убирайтесь домой! Гоу хоум!
-- Вы шутник, -- ответил фотограф.
-- Привет! -- Они подошли к группе из еще шести моде-лей и фотографа, которые стояли перед огромной каменной лестницей. Многослойная, будто свадебный торт, она вела к ослепительно белой городской площади. -- Ну как, Джо, дело подвигается?
-- Мы сделали шикарные снимочки возле церкви девы Марии, там есть безносые статуи, блеск! -- отозвался Джо. -- Из-за чего переполох?
-- Да вот, Панчо кипятится. Мы прислонились к его дому, а он возьми да рассыпься.
-- Меня зовут Рикардо. Мой дом совершенно невредим.
-- Поработаем здесь, крошка, -- продолжал первый фото-граф. -- Стань у входа в тот магазин. Какая арка... и стена!.. Он принялся колдовать над своим аппаратом.
-- Вот как! -- Рикардо ощутил грозное спокойствие. Он выжидательно смотрел на их приготовления. Когда оста-валось только щелкнуть, он выскочил перед камерой, взы-вая к человеку, стоящему на пороге магазина: -- Хорхе! Что ты делаешь?
-- Стою, -- ответил тот.
-- Вот именно, -- сказал Рикардо. -- Разве это не твоя дверь? Ты разрешаешь им ее использовать?
-- А мне-то что, -- ответил Хорхе. Рикардо схватил его за руку.
-- Они превращают твою собственность в киноателье. Тебя это не оскорбляет?
-- Я об этом не задумывался. -- Хорхе ковырнул нос.
-- Господи Иисусе, так подумай же, человече!
-- Я ничего такого не вижу, -- сказал Хорхе.
-- Неужели я во всем свете единственный, у кого язык есть? -- спросил Рикардо свои ладони. -- И глаза? Или, мо-жет быть, этот город -- сплошные кулисы и декорации? Неужели, кроме меня, не найдется никого, кто бы вмешался'
Толпа не отставала от них, по пути она выросла, и теперь собралось изрядно народу, а со всех сторон, привлеченные могучим голосом Рикардо, подходили еще люди. Он топал ногами. Он потрясал в воздухе кулаками. Он плевался. Фотографы и модели боязливо наблюдали за ним.
-- Так вам нужен живописный тип для фона? -- рявкнул он, обращаясь к фотографам. -- Я сам стану здесь. Как мне становиться? У стены? Шляпа так, ноги так, мои сандалии -- я их сам пошил -- освещены солнцем так? Эта дыра на рубашке -- сделать ее побольше?.. Вот так? Готово.