С этими мыслями дошел до ванной, умылся. Решил еще побриться. А то трехдневная щетина меня совсем не красит. И так страшненький, так еще и небритый. Быстренько побрился. Умылся, нанес гель после бритья. Чего-то он цвета какого-то ненормально синего. Может быть, очередной ход безумных маркетологов? Тут дверь за мной резко открылась, послышался сдавленный «ой», а через две секунды раздался звук захлопнувшейся входной двери. Заподозрив неладное, бросился смывать с лица синюю гадость. Гадость смылась, цвет остался.
Грозно (как мне казалось) зарычав, бросился следом за хозяйкой квартиры, подозревая, что она с перепугу последовала по вчерашнему маршруту. Так и есть. Сонная Есения стояла на пороге квартиры, недоуменно глядя на меня.
Где? Обреченно спросил я.
Мне кивнули в сторону кухни.
Ванька спит, шепнула она, прежде чем я забежал в квартиру.
На кухне меня ждала занимательная картина: Света пыталась забраться за холодильник. И это ей практически удалось, но я просто схватил ее за руку и дернул на себя. Что за страсть к самоуничтожению? Девушка с тихим писком вылетела прямо ко мне в руки, а после, тихо матерясь на моем плече, лупила меня по пояснице руками.
Извинившись перед еле сдерживающей смех Есенией, поспешил вниз по лестнице, придерживая активно извивающуюся на плече женщину. Почувствовал себя неандертальцем, который тащит в пещеру свою добычу. Даже коротко похихикал по этому поводу.
Отпусти меня, сволочь бесчувственная. Заорала Света, едва мы оказались в ее квартире.
Чего сразу бесчувственная? Я поставил ее на ноги, потирая больное плечо.
Три недели назад пуля в броник попала, синяк на полгруди был, но хоть кости никакие не сломало. Сейчас гематома сошла, но болевые ощущения при нагрузке остались.
Потому что я об тебя все руки отбила, а ты даже не почувствовал. Она выставила передо мной красные ладони.
Я хмыкнул, так как если бы она захотела ударить по-хорошему, то била бы кулаком. Уж я то знаю. Обхватил руками ее запястья и поцеловал каждую ладонь.
Теперь стирай с меня эту гадость, приказал я, неохотно отпуская ее руки.
А что мне за это будет? Прищурившись, спросила она.
Лучше спроси, что тебе за это не будет. Посоветовал я ей.
Она только тяжело вздохнула и отправилась на второй этаж. За каким-то очищающим средством, я полагаю. А я начал думать, что пока она виноватая, я могу продавить кое какие задумки. Например, познакомить ее со своими родными и близкими. Семейка у меня, конечно, своеобразная, но сделать это необходимо.
Света вернулась через пару минут, неся в руках фиолетовый флакончик и упаковку ватных дисков. Включила в гостиной свет, посадила меня на стул и принялась стирать с кожи краску.
Чем ты меня так? Спросил, не удержавшись.
Синьку в ванной нашла. Спокойно ответила она, осторожно обводя влажным кружочком мои губы.
Колючка. Выдохнул я.
Угу.
Свет, у меня день рождение через три дня. Решился я поднять неприятную тему.
Заранее не поздравляют. Она сосредоточенно терла мою щеку.
В пятницу я заберу тебя с работы, и ты со мной поедешь в дом моих родителей в качестве моей женщины.
Чего это? Она отняла руку от моего лица. Я не хочу знакомиться с твоими родителями.
Придется. Я широко улыбнулся.
Почему?
Потому что ты на мне сначала нарисовала, а потом измазала синей гадостью. А я тебе не мстил.
Бить будешь? Бесстрашно фыркнула она.
Любить буду. Предупредил я. Хочешь?
Она молча покачала головой и снова приступила к очищению кожи.
Больше не стирается. После пяти минут молчания она протянула мне маленькое зеркальце.
Мда, теперь у меня была не рыжая щетина, а синяя. Укоризненно посмотрел на виновницу моего внешнего несовершенства.
Ну, правда, не стирается. Походи денек и все сотрется. Она даже немного попятилась от меня. Умывайся почаще только.
Злюка.
Не нравлюсь, иди отсюда. Насупилась она.
Нравишься. Не повелся я. Поэтому в пятницу и заеду за тобой.
Тогда ты сегодня пробуешь мою стряпню. Вдруг обрадовалась она.
Я сегодня на дежурстве. Завтра обязательно попробую. Вот чую, что она что-то задумала.
Договорились. Она даже ладошки потерла друг о дружку и, хихикнув, побежала на второй этаж.